 |
|
Печать |
| Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru) | ||
 |
||
Убийство с целью похищенияО чем молчит офицер российского ГРУ, осужденный к пожизненному заключению белорусским судом |
|
| " Наша справка:
Валерий Игнатович, 1970 года рождения, — бывший офицер спецподразделения «Алмаз» МВД Белоруссии. В 1998 году во время учений получил травму – компрессионный перелом позвоночника. Был комиссован со второй группой инвалидности. Некоторое время был инструктором в белорусском РНЕ. В декабре 1999 года первый раз уехал в Чечню, а в марте поступил на службу в 22-ю бригаду ГРУ Министерства обороны России. «Однажды утром человек вышел из дома и больше не вернулся». С этой фразы можно начинать рассказ о каждом из исчезнувших в Белоруссии политиков. Вернее, заканчивать рассказ. Разница между пропавшими в 1999 году и Дмитрием Завадским в том, что Дима не был политиком. Он был телеоператором. Тем не менее 7 июля 2000 года он ушел из дома и больше не вернулся. Ровно год назад – в начале марта 2002 года – к пожизненному заключению приговорили двух офицеров спецподразделения «Алмаз» МВД Белоруссии, которых суд признал виновными в похищении Завадского. Но – не в убийстве. Поэтому следствие по делу об исчезновении Дмитрия продолжалось. Так, по крайней мере, официально утверждала прокуратура Белоруссии. По неофициальным же данным, дело не было отдано ни одному следователю, а тихо лежало в столе генерального прокурора Белоруссии Виктора Шеймана. На прошлой неделе его достали из ящика письменного стола – не слишком важно, генерально-прокурорского или обычно-следовательского, — чтобы сделать последнюю запись: «Приостановлено». Если нет трупа – значит, нет жертвы. И уголовного дела. Дмитрий Завадский, оператор Минского бюро ОРТ, утром 7 июля 2000 года вышел из дома, сел в машину и поехал в аэропорт «Минск-2» встречать своего коллегу Павла Шеремета, летевшего из Москвы. Расстояние от Минска до аэропорта – 35 километров. Это расстояние проехал автомобиль. Но в аэропорт он приехал без Дмитрия. Павел Шеремет не сразу начал беспокоиться – знакомый автомобиль был аккуратно припаркован. Мало ли куда и зачем отошел Дима? (Позже, когда все забьют тревогу и автомобиль вскроют, на руле не окажется вообще никаких отпечатков пальцев.) Поиски, версии, догадки – это было мучительно. Для всех. Неожиданно оказалось, что о Диме вообще никто ничего плохого сказать не может. Не то что врагов, но даже недоброжелателей у него быть просто не могло. Кстати, белорусские журналисты реагировали на исчезновение Завадского без профессионального цинизма. Никто не воспринял это как новость. Зато каждый подумал: «Какое горе, что же делать…» Помню, подруга из «Ассошиэйтед пресс» рыдала в телефонную трубку вечером 7 июля: «Господи, ну зачем им понадобился Димка?! Может, они отпустят его все-таки?..». Кто такие «они», подразумевалось само собой. Государство. Или спецслужбы, что тоже государство. Или отдельно взятые представители спецслужб, что все равно – государство. То самое, похитившее годом раньше Юрия Захаренко, Виктора Гончара, Анатолия Красовского, – а кто же еще? Удивительно, но это был единственный случай, когда президент Лукашенко прореагировал почти так же, как коллеги Завадского. Когда исчезали политические оппоненты, Лукашенко по телевизору кормил электорат большой ложкой хамства: да сбежали они, чтоб меня, президента, скомпрометировать, убивца из меня сделать, а их, между прочим, в Вильнюсе и Киеве видели… Когда же весть об исчезновении Дмитрия Завадского стала слишком громкой, до звона в ушах, на белорусском телеэкране появился Лукашенко. Все ждали обычного хамства и рассказов о том, что Завадский на Багамах, куда его специально отправил Шеремет, чтобы напомнить о себе, подзабытом в родной Белоруссии. Но Лукашенко всплакнул и сообщил городу и миру, что похитившим Диму (он так и сказал: Диму) он, президент, лично «открутит головы». И было похоже, что именно к этому похищению Лукашенко действительно не имеет отношения. Хотя первая версия, возникшая с ходу, как только стало известно, что Завадский исчез по дороге в аэропорт, звучала так: «Завадский до ухода на ОРТ, во время работы на Белорусском телевидении, был «президентским оператором», ездил на все мероприятия с участием главы государства. Не иначе как что-то неофициальное и даже непристойное снял, за что его и убрали». Но эта версия быстро рассыпалась в прах: Лукашенко — не тот президент, который будет в баню, бильярдную или к барышням телеоператора брать… Впрочем, отрабатывались все версии. Но особенно привлекло внимание следствия интервью Дмитрия Завадского «Белорусской деловой газете». Оно было опубликовано в конце января 2000 года, после возвращения из Чечни, где Дима работал вместе с Павлом Шереметом. В интервью Дима рассказал о том, что был свидетелем задержания на одном из блокпостов бывшего офицера белорусского спецподразделения «Алмаз». Откуда и куда он шел – неизвестно. Уже потом выяснилось, что еще 2 января сюжет о задержании белорусского офицера Валерия Игнатовича прошел в вечерних новостях НТВ. Интервью Димы, последовавшее за телесюжетом, заставило многих белорусских чиновников занервничать: бесстрастный оператор просто сказал, что Игнатович – не единственный. Да, конечно, многие белорусы воюют в Чечне, но черт его знает, на чьей стороне? Выходит, на обеих. А ну как «союзник» Путин прознает? Этот может и задницу надрать, даром что равные субъекты международного права… Белорусские оперативники взяли «в разработку» Игнатовича. И оказалось, что именно 7 июля, в день исчезновения Димы, он уехал в Россию, а оттуда в Чечню. Валерий Игнатович вернулся в Минск в начале августа и был сразу же арестован по подозрению в похищении Завадского. Арестовали еще троих соучастников (кстати, в Чечню они ездили вчетвером): офицера «Алмаза» Максима Малика, курсанта Академии МВД Алексея Гуза и единственного среди них не имеющего отношения к милиции Сергея Саушкина. А в двадцатых числах августа обвиняемый в то время уже в нескольких убийствах Валерий Игнатович получил российское гражданство, прошение о котором подавал еще в марте в МВД Северной Осетии. В Белоруссии выражение «банда Игнатовича» уже стало фразеологизмом. Потому что следственная группа обвинила всех четверых в совершении нескольких убийств с особой жестокостью (среди них – убийство 22 марта 2000 года азербайджанской семьи в Минске, когда в квартире обнаружили 5 трупов, в том числе пятилетней девочки) и разбойных нападений. Разбой и убийства – это понятно, когда речь идет о преступной группе. Но при чем тут Дмитрий Завадский? Следствие ответило на этот вопрос легко. Мотив – личная месть Игнатовича Завадскому за то интервью и за «засветку» его задержания в Чечне. В СИЗО Игнатович «ушел в отказ» и показаний не давал вообще. Там его во время следствия и навестил министр внутренних дел Белоруссии Владимир Наумов (именно Наумов, будучи в свое время командиром «Алмаза», принимал Игнатовича на службу. В отряде Игнатович считался фаворитом и доверенным лицом командира). Вот что рассказывал об этом визите тогдашний начальник минского СИЗО Олег Алкаев: «22 ноября Наумов приходил к Игнатовичу в СИЗО. Я их разговора не слышал, вышел на это время из кабинета. А когда выходил Наумов, я услышал только одну, последнюю, фразу: «Ты подумай, Валера, и скажи, пока не поздно, где закопан Завадский». То, что Игнатович не давал никаких показаний, было крайне выгодно и следствию, и суду. Ему, заметьте, так и не инкриминировали убийство Завадского – только похищение. Да их всех Завадский и не беспокоит сейчас – боятся, что если Игнатович заговорит, то заговорит по другим делам. Вот и устроили этот компромисс». Компромисс – это пожизненное заключение вместо смертной казни, которая «светила» Игнатовичу. Впрочем, на Игнатовича можно было «вешать» все исчезновения и прочие нераскрытые преступления – он все равно молчал. И будет молчать еще долго. А потом, возможно, и заговорит. Если, конечно, однажды его не найдут в камере мертвым, как это иногда случается с теми, чьи слова могут оказаться опасными. Итак, группа Игнатовича осуждена — в том числе и за похищение Дмитрия Завадского. Но обвинение в убийстве никому из них не было предъявлено. И следствие, пусть даже только на бумаге, но все-таки продолжалось. Всего лишь несколько дней назад Светлана Завадская получила уведомление о приостановлении дела. Приставка «при» должна означать, что это временная мера. Но Света, хотя ей всего тридцать, уже усвоила: нет ничего более постоянного, чем временное. А что же Россия, предоставившая свое гражданство человеку, арестованному за жестокие убийства? Да как обычно, как сто и двести лет назад: не дает ответа… Не отвечает на простые вопросы. Например, почему инвалид второй группы из Белоруссии, пусть даже бывший офицер спецподразделения, был принят на службу в 22-ю бригаду ГРУ в марте 2000 года? Откуда и куда он шел по воюющей Чечне в полном одиночестве в январе 2000 года, когда его задержали на блокпосту? Почему протокол допроса Игнатовича после задержания (известно, что его допрашивали сотрудники ФСБ) не был предоставлен белорусской прокуратуре, чтобы быть приобщенным к уголовному делу № 414100? И, наконец, как мог военнослужащий теперь уже Российской армии совершать несколько «ходок» по маршруту Чечня — Белоруссия в течение месяца, да еще и успевать совершать убийства в Белоруссии, а потом спокойно возвращаться в Чечню к союзникам-федералам? Россия стоит Кремлевской стеной, через которую не пробиться. Павел Шеремет, друг и коллега Димы Завадского, тоже теперь уже российский гражданин, пытался искать ответы в Белоруссии. И рассказал потом со слов бывшего генерального прокурора Олега Божелко, что вся эта странная на первый взгляд цепочка ведет из Чечни прямо к Виктору Шейману (во время всех белорусских исчезновений – госсекретарю Совета безопасности). И еще – что Александр Лукашенко к исчезновению Завадского действительно не имеет отношения, это было личной инициативой Шеймана. И убивать Диму сначала никто не собирался, просто хотели узнать, кого он видел в Чечне, кроме Игнатовича, и, главное, что он понял. Но – не рассчитали, перебили позвоночник… Павел Шеремет озвучил эту версию в своем фильме «Дикая охота-2». В день эфира в Белоруссии отключили Первый канал за минуту до начала фильма. А специальное оборудование для поиска трупов, с просьбой о предоставлении которого генеральный прокурор Белоруссии Олег Божелко обратился накануне своей отставки в ноябре 2000 года к генеральному прокурору России Владимиру Устинову, было «завернуто» назад возле Смоленска. В должность генпрокурора вступал Виктор Шейман" |
|
|
06.03.2003 |
Ирина Халип Новая газета |
Из досье FLB |
||||
|
||||