|
(Продолжение. См. начало: здесь)
Неуловимый Алан
Неуловимым свидетелем назвал адвокат подсудимого, обвиняемого в убийстве бывшего полковника Вооруженных сил Юрия Буданова, Мурад Мусаев серетного свидетеля гособвинения под псевдонимом «Алан».
При этом он привел старый анекдот про «Неуловимого Джонни» (на самом деле – “Неуловимый Джо”. – Прим. Ред.). Корреспондент FLB.ru общался по этому вопросу с адвокатами подсудимого Темерханова. Их мнения сводятся к тому, что, возможно, никакого «Алана» вообще не существует в природе.
Кто дает им такие основания для таких предположений? Весь ход суда. И присяжные, естественно, обратили на это внимание.
«Алан» в своих показаниях заявил, что опознал Юсупа Темерханова и именно тот стрелял в Буданова.
Первые сомнения у защиты вызвал факт, что согласно схеме расположения свидетелей на местности в момент убийства «Алан» находился достаточно далеко и, по словам Мусаева, в летнее время (Буданов был убит 10 июня) с места, где был в момент убийства «Алан», достаточно плохой обзор из-за деревьев (и листвы на них). По мнению Мусаева увидеть убийцу так, чтобы потом его опознать да еще и через некоторое продолжительное время, с той точки невозможно.
Все сомнения мог бы развеять допрос «Алана» в судебном следствии и в присутствии присяжных. Это мог быть серьезный ход со стороны обвинения. В противовес свидетелям Евтухову и Фаталиеву, которые заявили, что Темерханов не похож на убийцу, показания «Алана» могли быть очень эффектными и эффективными.
Евтухов и Фаталиев стали звездами медиа-скандалов, а факт передачи им денег стороной защиты Темерханова они не только не отрицали, но и, Евтухов, к примеру, подтвердил это даже на видео (это знаменитое видео стало достоянием телевидения и интернета).
«Алана» gsnfkbcm вызывать еще с декабря. Мусаев неоднократно ходатайствовал о его допросе. Технологии это позволяют. В Мосгорсуде для этого существует отработанная схема. Засекреченный свидетель находится в охраняемом помещении, вне зала суда. В суде его допрос производится по громкой связи без изображения. Присяжные не смогли бы его увидеть, но они могли бы его слышать и слышать его ответы на вопросы сторон.
Желание Мусаева вызвать «Алана» в суд понятно - адвокат неоднократно выезжал на место преступления со схемой из уголовного дела и проводил рассчеты, фиксировал возникающие вопросы и подгатавливал контраргументы.
Так, он приводил в суде аргументы по поводу сомнительных показаний другого свидетеля убийства. В тот раз Мусаев сделал красочное заключение, что тот свидетель не мог догнать автомобиль убийцы и рассмотреть его, так как находился на довольно большом расстоянии. А такое расстояние за такое время мог пробежать только олимпийский чемпион, человек, профессионально занимавшийся бегом, выспавшийся, находящийся на пике своей физической формы и т.д. Мусаев тогда привел целую экспертизу.
На присяжных это произвело сильное впечталение. Возможно, что Мусаев сделал такие же экспертизы и по словам-показаниям «Алана». Однако приводить их присяжным в отсутствии «Алана» было невозможно.
Все ходатайства Мусаева о вызове «Алана» оставались без каких-либо серьезных попыток суда их удовлетворить.
Выглядело все это достаточно комично. Мусаев просит вызвать свидетеля обвинения. Судья спрашивает прокурора - тот согласен. Судья постановляет - хорошо. Кто будет вызывать?
Мусаев не может - свидетель засекречен, кто и где он ему неизвестно. Гособвинение тоже не знает, по их словам, этого человека и обеспечить его явку также не может. Судья послать повестку тоже не может - не знает куда и кому. Свидетель-то секретный.
Остается только следователь, который допрашивал «Алана», и который, собственно, с помощью суда его и «секретил».
Получается, что все стороны за вызов «Алана», но вызвать его никто не может. Но законом предусмотрен на этот случай специальный вариант - дело в том, что данные «Алана» лежат в запечатанном конверте у судьи по делу (Андрей Коротков, судья Мосгорсуда). Соответственно, судья, при желании, мог бы «Алана» вызвать. Либо поручить приставам или спецназу УИН, который охраняет процесс, обеспечить его явку, под прикрытием и с мерами предосторожности. Однако судья этого не делал.
Тогда Мусаев, в очередной раз так и не добившись появления «Алана» в суде, ходатайствует перед судом о том, чтобы данные «Алана» были рассекречены и сторона защиты Темерханова сама обеспечит его явку.
Ситуация парадоксальная. Адвокат просит судью помочь ему доставить в суд главного свидетеля гособвинения. И в этом случае действия судьи очень сильно повлияли на мнение присяжных о происходящем в процессе.
Например фраза, прозвучавшая в ответ на просьбу Мусаева выслать «Алану» повестку в суд. Судья ответил так:
«Если он без повестки не приходил, с чего вы взяли, что придет по повестке?» И отклонил ходатайство.
Что это? Сложная процессуальная ситуация, однако которая все же должна была быть разрешена судьей. И ее неразрешение, скорее, могло навести присяжных на мысль, естественно, что «что-то там с этим «Аланом» не так».
Ведь получается в суде по делу об убийстве немалая часть обвинения держится на показаниях некоего засекреченного свидетеля, которого никто не видел и увидеть (точнее - услышать) никак не может, даже если хочет.
Гособвинение в течение процесса от комментариев по «Алану» воздерживалось. Это можно понять - слова прокурора о чем либо можно было бы расценивать как воздействие на присяжных. Но это было бы весьма уместно, если бы сторона защиты также воздерживалась от комментариев.
Однако в этом Мурада Мусаева упрекнуть нельзя - эфиры на «Дожде» шли с завидной регулярностью. И все, что Мусаев по каким-либо причинам не мог сказать в суде, он говорил в эфире. Извините, присяжные тоже что-то смотрят и читают.
И слова адвоката, знающего дело и все детали, будут куда убедительнее, нежели клише журналистов, которые даже не были ни на одном процессе, но взяли комментарий у сотрудника пресс-службы Мосгорсуда.
Неизвестно, что сказал бы в суде «Алан» и какие вопросы хотел ему задать Мусаев, но его хроническое непоявление в суде наводит на определенные мысли.
На месте обвинения надо было бы рваться изо всех сил, чтобы откопать этого «Алана» и притащить его в суд. Тома экспертиз не произведут на присяжных такого впечатления, как простые слова свидетеля.
И присяжные намотали это на ус: «Алана» не могут вызвать или не хотят? Или хотят не вызвать?
Полиграф Полиграфыч
Адвокат подсудимого неоднократно предлагал проверить его клиента на детекторе лжи. Судья отклонил все ходатайства. Почему? Было бы весьма интересно:
1. Если бы детектор показал, что Темерханов врет, говоря о своей непричастности к убийству, это могло бы произвести на присяжных сильное впечатление.
2. Если бы детектор показал, что Темерханов не врет, говоря о невиновности, это тоже могло бы произвести впечатление.
И если бы эксперты по полиграфу смогли бы доказать свою состоятельность и путем определенных вопросов с определенной повторимостью и проведением теста несколько раз в разных состояниях (утром, днем, вечером) подсудимого смогли бы заявить о том, что их данные очень близки к истине, это могло бы означать, что Темерханов или врет или не врет, а также то, что он или виновен или нет.
Почему судья не пошел на это? Или он не уверен в криминалистах и их данных или что? Не уверен в том, что Темерханова поймают на лжи (если он будет врать).
Ситуация сложная, но все же, в интересах гособвинения, возможно, было бы поддержать проверку подсудимого на детекторе. А отказ от этого, скорее дал основания присяжным опять же думать, что не все так однозначно в этом процессе.
Большие братья
Ситуация с постоянным и весьма «богатым» присутствием оперативных сотрудников разных подразделений на суде, стала обсуждаться еще на самом первом заседании.
Действительно порой выходило, что в зал не могли попасть родственники подсудимого, а иногда и журналисты, в виду ограниченного количества мест в зале.
Однако «люди в штатском» имели карт-бланш на проход в зал. Еще на первом заседании адвокат Мусаев просил судью поднять вопрос о допустимости присутствия такого количества оперативников.
По мнению Мусаева, толпы оперов, помимо всего прочего, были также необходимы для «создания зловещего образа этого судебного процесса». На первом же заседании судья даже удалил одного из оперативников из зала. Хотя впоследствии он произнес также, уже ставшую знаменитой фразу: «Да пусть хоть все УВД приходит, процесс открытый».
Однако тот же Мусаев поднял в присутствии присяжных важный вопрос - если эти оперативники в рабочее время сидят в суде, значит они здесь сейчас выполняют какие-то задачи? А какие они могут здесь выполнять задачи?
Подсудимый в камере под охраной конвойной роты МВД, судебных приставов и спецназа УИН, все эти люди вооружены и имеют большой опыт в своем деле. Зачем еще такой «гарнир» в виде толп оперов по гражданке?
И их присутствие в процессе, а также постоянные упоминания об этом адвоката Мусаева, скорее могли создать у присяжных впечатление, что опять же - что-то здесь не так. Иначе зачем такая круговая оборона?
Имеющихся сил с лихвой хватит на обеспечение безопасности в процессе. В суде операм делать нечего, если их не вызывали (разве что только изучать ошибки коллег), к тому же живем явно не в Финляндии и дел у наших оперов найдется предостаточно вне зала Мосгорсуда.
А вот если кто-то из них присутствовал на суде, чтобы владеть ситуацией и «держать руку на пульсе» происходящего процесса с целью, возможно, внесения каких-то поправок в происходящее - тогда vyогое становится понятно.
Как исчез Евтухов? Он не бежал в Следственный комитет к генералу Маркину просить госзащиту. Его «изъяли» в аэропорту Домодедово уже после прохождения регистрации когда он летел после отложенного судебного заседания из Москвы к себе в Барнаул.
Кто мог знать когда, где и как он будет выезжать из Москвы? Только те, кто мог «пасти» его у здания суда, точно зная где и во сколько Евтухов появится.
А заявление Фаталиева, которое зачитывал в суде Мусаев, о том, что того похитили, избивали и угрожали у него дома в Волгоградской области, и одного из похитителей он опознал как сотрудника ФСБ, а другой сказал, что: «Евтухов тоже молчал, потом вон как заговорил», и делалось это все, якобы, с целью получить сведения на Мусаева, мол, якобы Фаталиева тот подкупил, говорит только о том, что в деле «оперативных ушей» столько, что они порой заслоняют собой все порывы гособвинения сделать процесс четким и прозрачным.
Присяжные это тоже видели. И оценили. Судебный процесс, «конвоируемый» десятком оперов в гражданском (помимо усиленной вооруженной охраны), вряд ли создаст впечатление о том, что суд проходит в атмосфере строгой законности, открытости и неизменной равности и состязательности сторон.
Окончание следует.
Дмитрий Флорин, спец.корр. Агентства федеральных расследований FLB.ru
Также на эту тему: “Буданов суд: присяжные и свидетели против гособвинения”, “Буданов суд: последнее, что услышали и увидели присяжные”.
|
