"Психическое оружие" астраханского ФСБ

Один из фигурантов уголовного дела по взрыву на Кировском рынке Александр Штурба заявляет о пытках и шантаже со стороны органов следствия!

Напомним, что в результате прогремевшего 19 августа 2001 года взрыва на Кировском рынке Астрахани погибли и были ранены десятки людей. Считается, что организатором взрыва является Магомед Исаков, авторитетный астраханский предприниматель. Однако до сих пор по городу ходят упорные слухи, что истинные организаторы взрыва находятся на свободе.

В 3 часа ночи 7 сентября 2001 года милиционеры подошли к мирно сидящему в зале ожидания ж/д вокзала мужчинке в потертой одежде и с грязной сумкой на коленях. Этим мужчинкой оказался некто Александр Штурба, а в его сумке лежали боеприпасы и взрывчатка. Отчего-то доблестные вокзальные милиционеры, привыкшие гонять проституток и бомжей, решили что именно Штурба - 33-летний украинский сельчанин-пастух - причастен у трагическим событиям рокового дня 19 августа 2001 года.

Штурба - несчастный человек с незавидной судьбой. Сиротой он попал в сельский интернат на Украине. С 8 лет состоял на учете в психдиспансере, подвергался психиатрическому лечению. В 80-х годах был осужден на пять с половиной лет (за кражу, угон машины, грабеж, разбой и подделку документов). Отсидев, вышел на свободу и не представлял себе, как жить дальше. Курил "травку", кололся опиумом. Десять лет назад Штурба приехал в нашу область. На астраханской земле он работал пастухом. Три года назад по приговору Ленинского райсуда получил 1 год условно за хранение наркотиков.

А вот Вера Коренева, по версии доблестных астраханских правоохранителей, заложила бомбу в мусорный бак за несколько минут до взрыва. Начнем с того, что согласно заключению стационарной судебно-психиатрической экспертизы, у Кореневой обнаруживаются признаки легкой умственной отсталости с эмоционально-волевыми нарушениями, которые ограничили ее способность к осознанию своих действий. Детство Кореневой было тяжелым. В 10-летнем возрасте Вера, девочка из неблагополучной семьи, поступила во вспомогательную школу-интернат №4 с диагнозом - олигофрения в степени дебильности...

Итак, по версии следствия, 19 августа 2001 года - в день взрыва - Коренева познакомилась на Трусовском рынке с неким Магой, с которым они начали распивать спиртные напитки. Затем на попутке они добрались до ж/д вокзала, а затем, за полчаса до взрыва, на той же машине подъехали к Кировскому рынку. Мага передал ей свернутый полиэтиленовый пакет красно-коричневого цвета и определил урну, в которую необходимо заложить пакет. Коренева положила пакет в урну около одного из ларьков. Это версия следствия.

Уже несколько месяцев в распоряжении нашей редакции находятся документы, которые без всякого сомнения можно называть если не сенсационными, то громкими. Один из фигурантов уголовного дела по взрыву на Кировском рынке, Александр Штурба, заявляет в своем письме прокурору Астраханской области Еремину и Генеральному прокурору Устинову о пытках и шантаже, которое предпринимали органы следствия в отношении него. Конечно, у нас были сомнения, публиковать эти рукописи или нет. У нас еще свежи воспоминания о допросах по 4 часа в кабинете следователя ФСБ после серии наших статей о ходе следствия по взрыву 19 августа 2001 (№№ 55, 56, 58, 59). Уже тогда нам стало ясно - своими выступлениями мы мешаем карты астраханским силовикам, которые спят и видят новые звездочки на своих погонах за успешно раскрытый теракт. Но в конце-концов нам стало ясно: если об этом не расскажем мы, то это не узнает никто. Мы не берем на себя ответственность давать какую-либо оценку приведенному ниже заявлению Александра Штурбы. Проверкой сведений, изложенных в этом заявлении, должна заниматься прокуратура. Мы публикуем это заявление без каких-либо комментариев. Их должны сделать вы, уважаемые читатели. Именно сегодня, накануне второй годовщины со дня страшной трагедии, взрыва, унесшего и искалечившего жизни наших земляков. Именно сегодня, когда уголовное дело по взрыву на Кировском рынке рассматривается судом, астраханцам надо знать все, что связано с этой трагедией.


"Прокурору Астраханской обл. Еремину С.В.

Копия Генеральному Прокурору Российской Федерации Устинову В.
От: Штурбы Александра Владимировича, содержащегося в СИЗО-1 гор. Астрахани

Примерно в начале августа 2001 года (точную дату я не помню) я работал на чабанской точке рядом с трусовским военным полигоном, на котором насобирал цвет/металл (остатки гранатометов), нашел водителя и отвез на пос. Свободный и сдал частному лицу.

Побыв у своих знакомых 3-4 дня в поселке Свободный, я вернулся на прежнее рабочее место, но 19 августа 2001 года утром я поссорился с работодателем и уехал в город на ж/д вокзал, прихватив с собой сумку с вещами, в которой находились остатки после разборов не работавших гранатометов.

На ж/д вокзале я познакомился с Ханиевым, вкратце изложив свою историю, который мне предложил пойти на работу к Исакову Магомеду по специальности сварщик.

19 августа 2001 года ближе к полудню мы пришли в сторожку к Ханиеву, я оставил у него свои вещи со всем содержимым и пошли к Магомеду Исакову, чтоб обсудить вопрос приема на работу. Когда мы беседовали у него во дворе в районе рынка произошел громкий хлопок, но никто на него не обратил внимания. После того, когда мы обсудили все вопросы, касающиеся моей дальнейшей работы, мы вместе с Ханиевым направились к нему, ему, как я понял, было дано распоряжение объяснить и показать мое новое место работы, что Ханиев и сделал.

Я приступил к работе и как думаю, что Магомед был мной доволен. Но примерно 3-6 сентября 2001 года на территории рынка произошло возгорание контейнера, к чему я был не причастен, но, поговорив с напарником Николаем, мы решили уйти с работы, но Николай решил дождаться расчета, а я, так как брал не единожды аванс, решил уйти сразу. Я собрал свои вещи, вложив туда содержимое в пакете взрывчатки, ушел на ж/д вокзал для того, чтобы добраться до пос.Молодежный и забрать в паспортном столе свой паспорт и военный билет.

Но в три часа ночи сотрудник ППС ж/д вокзала проверил у меня отсутствие документов, спросил, что находится в пакете, я ему сказал, что в нем вещи и остатки взрывчатки. Он меня провел в отделение, куда был приглашен специалист, подтвердивший наличие взрывчатки.

Утром оперативные работники совместно со следователем произвели допрос, в котором я ясно изложил, откуда у меня взрывчатка.

Впоследствии мы на следственном действии осмотрели место приобретения, совместно со следователем (женщина, ФИО которой я не помню) работал сотрудник с Управления и ко мне еще приезжал (неразборчиво - ред.) Георгич, нач/упр. по борьбе с терроризмом и бандитизмом, который тоже задавал вопросы, касающиеся взрыва 19 августа 2001-го на Кировском рынке гор. Астрахани. Я ему ответил, что об этом ничего не знаю и к этому совершенно непричастен.

После этого меня поместили в ИВС Кировского района (неразборчиво) М. (фамилия сокращена - ред.)со своими сотрудниками на протяжении нескольких дней приходили предлагали мне наркотики взамен за признания в причастности к данному террористическому акту. (неразборчиво - ред.) допросов меня избивали (неразборчиво - ред.) в область головы и живота, но спустя несколько дней меня направили в СИЗО-1 и поместили в камеру с осужденными, которые, под руководством оперативной части СИЗО-1 домогаются всеми запрещенными методами явок с повинной. В этой камере я не пробыл и 1 суток, как меня раздели, то есть отобрали все мои новые вещи, а взамен дали старое тряпье, после чего отвели в км-25, в которой руководил всем Ткачев Александр. На протяжении 4 суток я не отдыхал и не спал, в камере Ткачев дал мне поспать, после чего начал расспрашивать, за что я попал и где работал.

Я рассказал ему все подробно, после чего он начал сначала путем уговоров, а после угроз принуждать меня дать ложные показания по отношению меня, Ханиева и Исакова, пояснив мне, что в этом заинтересованы люди с руководства МВД и СИЗО, а если я откажусь, то жизнь моя будет в опасности и в любом случае на меня это дело загрузят. Я сначала не соглашался, но спустя время согласился и написал явку с повинной, что изготовил СВУ и отдал Ханиеву, который якобы передал его Исакову. Мне взамен обещали сотрудники ФСБ и управления дать опий сырец. Спустя 1-2 дня меня повезли в Управление МВД (УВД Астраханской области? - ред.), где меня допросил М. и его сотрудники, заранее подкорректировав мои ответы, что я и сделал. Взамен мне дали 1 дозу героина, я приехал в СИЗО-1, вошел в камеру, рассказал Ткачеву, он был недоволен и обещал поговорить с начальником оперативной части Лысенком Романом Николаевичем, чтобы сотрудники управления МВД давали мне больше наркотических средств. Я спросил у Ткачева, что произойдет рано или поздно выявление истинных виновников данного преступления, но Ткачев заверил меня, что в этом заинтересованы вышестоящие сотрудники МВД. Конкретных имен он не называл, но добавил, что сотрудники ФСБ тоже в этом заинтересованы.

Спустя время меня вывезли для очной ставки с Ханиевым. Я сказал М., что это ложь и врать я не смогу, на что он сказал, чтобы я не боялся, а всего лишь повторил, что он записал на предыдущих показаниях моих. Я это повторил, хоть Ханиев и отрицал, утверждая, что все то, что я говорю, это ложь.

После моих показаний М. повез меня по одному адресу к жене бывшего осужденного, находящегося в нашей камере и по его записке взял у нее наркотик (опий сырец 25 грамм, гидрохлорид и димедрол), передал мне и отвез меня в СИЗО-1. И так повторялось не единожды, с каждым приездом я рассказывал Ткачеву, что они от меня хотят, а он корректировал мои действия.

В процессе всего действия этих поездок я неоднократно просил, чтобы они, то есть сотрудники, поспособствовали моему переводу, на что мне был дан утвердительный ответ М., что со мной ничего не произойдет, пока я буду вести себя правильно, то есть давать удобные им показания против Ханиева и Исакова.

Спустя небольшое время в км-25 меня в субботу назвали с вещами на этап. Утром в субботу я с вещами последовал к ДПНС, где был помещен в так называемый отстойник, куда был также помещен задержанный Ханиев. Мы там пробыли с 8 утра до 15 часов дня, когда мы там находились, я объяснил ему всю сложившуюся ситуацию и объяснил, что сотрудники МВД, а именно М. и начальник отдела (ФИО которого я не помню) обещали мне, что когда я буду придерживаться этих показаний, я отделаюсь небольшим сроком и что они мне дают наркотик. Он рассказал мне, как его допрашивали, что его пытали током, переломали 2 ребра и что он себя очень плохо чувствует. Мы с Ханиевым обговорили, что и кто будет говорить, чтобы у нас не было разногласий, после чего он, то есть Ханиев, захотел тоже поговорить с М. На этой встрече мы договорились, что будем давать против Магомеда Исакова показания, что изготовил и отдал Ханиеву взрывное устройство, а он, Ханиев, что отдал Исакову, а после по приказу Исакова нашел человека, который якобы бросил ее в урну.

Спустя некоторое время встал вопрос об изготовлении дубликата СВУ, и меня вывезли сотрудники ФСБ и сотрудники Управления совместно со следователем Одинцовым в район дач в стороне аэропорта, где какой-то радиолокационный узел ФСБ. Там мне положили на стол взрывчатку, реле и батарейки "Крона" 9 вт., которые я указал заранее в составленной мной схеме СВУ, это все было снято на видеокамеру, после чего меня доставили обратно в СИЗО-1. В этот раз произошел скандал между мной и Ткачевым, потому что работники ФСБ не дали мне наркотических средств, и Ткачев пояснил мне спустя несколько дней, чтобы я прекратил дурачить и собрал настоящее СВУ. Я ему пояснил, что я не знаю, как его собирать, на этом на время он меня оставил в покое.

В следующий раз сотрудники ФСБ вывезли меня к себе в Управление ФСБ, где эксперт-взрывотехник задавал мне ряд вопросов, как было изготовлено СВУ. Сказал то, что знал, но он мне пояснил, что это СВУ нерабочее и задал вопрос, не было у меня с электроникой что-то там, спросил, что приходилось мне раньше иметь дело с теристором и знаю ли я, как его подключать. Я сказал что да, тогда он мне нарисовал теристор и спросил его полярность. Я ответил. Он сказал, что я не прав и поправил меня в моих ошибках. Он еще нарисовал мне механизм какого-то устройства. Я ответил, что не знаю, что это за устройство. Меня предупредили, что приедет проверяющий из Москвы и многое зависит от нашего собеседования. Я уверил, что все будет хорошо, после этого сотрудник ФСБ, ФИО которого я не помню, помню, что звали его Сергей и он участвовал во многих показаниях, дал мне 6 четков опия сырца и отвез в СИЗО-1.

Когда приехал сотрудник ФСБ из Москвы, он нас поочередно опросил, после чего устроил нам очную ставку со мной и Ханиевым, чтобы выяснить некоторые разногласия в показаниях. В процессе вопросов он нас немного пожурил и попросил устранить разногласия, то есть быть более точными и конкретными в ответах на определенные вопросы.

В процессе общения с сотрудником ФСБ из Москвы я участвовал 3 раза и оклеветал себя в обмен на наркотики, что якобы я раньше изготовил и пронес взрывчатку на территорию Газпром пос. Аксарайский, за что сотрудник ФСБ Сергей, работающих в ФСБ г.Астрахани свозил меня по адресу, который я дал с целью приобретения наркотиков, а именно опий сырец, гидрохлорид и димедрол.

Приехав в СИЗО, я рассказал Ткачеву обо всем, что происходило и он потребовал, чтобы я сознался, что обучался взрывному делу в Чечне и чтобы написал явку с повинной, что якобы участвовал в бандформированиях, на что я не согласился. Ткачев пригрозил, что дает мне сутки на размышление, а после моя жизнь превратится в сплошной кошмар. Через сутки он повторил свою просьбу, я отказался и пригрозил, что все расскажу Магомеду, который через своих адвокатов достучится до истины, но Ткачев сказал Дуденко, находящемуся в нашей камере и тот избил меня, я вызвал дежурного и попросил, чтобы меня перевели в другую камеру, но дежурный побеседовал с Ткачевым и отклонил мою просьбу.

Я на протяжении 2 суток не спал и не ел, потому что мне этого не позволяли и на протяжении всего этого времени просил работников администрации, чтобы меня перевели в другую камеру, на что не было никакой реакции. Они меня просто игнорировали и я был вынужден совершить попытку самоубийства от безысходности. Я перевязал на левой кисти мизинец и через 2 суток записался к врачу, а у врача показал завязанный палец и пояснил, что если меня не переведут, я буду вынужден его развязать, после чего наступит заражение крови и спустя время процесс необратим. Меня направили в течение нескольких часов в больницу на операцию, где удалили мертвый палец.

После операции на следующий день ко мне приехали сотрудники ФСБ, якобы поинтересоваться причиной данного суицида, я им все подробно разъяснил и они уехали, а спустя сутки приехали и забрали меня с больницы и повезли в Аксарайск на Газпром, чтобы я показал, куда я должен был заложить СВУ, я им показал и мы уехали в Астрахань.

В СИЗО меня поместили в км-73. Находясь в этой камере, я решил взять адвоката и изложить им истину своей и других участников невиновности. Я заключил с ними договор, но спустя несколько дней ко мне пришел сотрудники Управления МВД и М. и спросил, что я задумал. Я ответил, что меня беспокоит моя судьба и то, что я и другие будут наказаны ни за что и виновный в этом не я. Он сказал, что вывезет меня в управление и там со мной побеседует. Я ответил, что нам не о чем говорить. На следующий день меня вывезли с СИЗО в управление МВД и М. положил передо мной 10 гр. опия сырца и предложил дальше вести дело. Я объяснил, что это террористический акт и за него дают пожизненное наказание, на что он заверил, что мне дадут не больше 5 лет и в подтверждение этого повез меня к следователю, совместно с которым мы пошли к начальнику следственного отдела прокуратуры (Алимова? - ред.), которая заверила меня, что если дело будет и дальше продолжаться в таком виде, я получу не больше 5 лет, и что она сама лично будет ходатайствовать перед судом. Следователь Одинцов заверил меня, что он составит обвинительное заключение по ст.: 222 ч.1 и 223 ч.2, по которым предусмотрен срок не более 6 лет. Я поверил и согласился, а после М. объяснил мне, что на него очень много злых серьезных людей (имена которых он не указывал), а мы, остальные действующие лица, практически не пострадают. Я был вынужден отказаться от адвокатов потому что следователь по особо важным делам прокуратуры Астраханской обл. Одинцов С.В. объяснил мне, что если я даже и выйду с Магомедом на свободу, то Магомед Исаков собственноручно пристрелит меня, показав его оружие, карабин (сайга) и помповое 5-зарядное ружье, а если он оставит меня в покое, то работники МВД или ФСБ устранят безусловно и что для меня лучший выход это сесть на небольшой срок, после чего меня отправят куда-нибудь подальше, а при надобности изменят и фамилию. Это же мне предлагал и начальник Управления (фамилию его точно не помню, Попов или Потапов) (Потапов, зам. начальника УВД Астраханской области? - ред.) Спустя время я дал показания, что я присутствовал при передаче СВУ Ханиевым Исакову и что Исаков спрашивал, а я пояснял принцип его работы, и что я якобы видел, что Ханиев положил его в машину Исакову. На этом у нас получились разногласие с Ханиевым и на очной ставке мы согласовали, что Ханиев якобы положил, а Ханиев утверждал, что он сам отнес ее домой Исакову М.

Спустя некоторое время ко мне в СИЗО пришли работники ФСБ и сказали, что мне нужно для того, чтобы я собрал рабочие СВУ в надлежащий вид. Я заявил, что "Крона" батарея питания 9 вол., реле 1,5 вол., детонатор с подствольником и нить накала с утюга или кипятильника для воспламенения, он записал и ушел. Нас на то время перевели в км-12, где находился Попов, который вначале всего отобрал у меня вещи и чуть не избил, когда я только поступил в СИЗО в начале моего ареста.

Меня вывезли работники ФСБ в прокуратуру, предоставили мне все электроприборы, которые я запросил и написал ранее, и еще предоставили тротил, пластид, гексоген и акфол. На то время я впервые в жизни увидел тротил и пластид, но убедившись, что он соответствует описанию сокамерника, который раньше служил взрывником, я попытался что-то соорудить, но это было безуспешно, у меня ничего не получалось, и эксперт (неразборчиво) по взрывотехнике остановил эксперимент, после чего сотрудник ФСБ был недовольный и сказал, что нужно своего специалиста приглашать. В камере в то время находился бывший подрывник (так он мне сказал), который объяснил, что есть детонатор ЭДП-1, который работает на малом току, и мы с ним обсудили, как лучше собрать взрывное устройство. Он послушал, что я изложил (неразборчиво) поправив меня и объяснив, как делается направленный взрыв и прочие технические устройства, которые применяют при изготовлении и монтаже СВУ и мин. Фамилия его Ремизов Евгений, житель пос. Харабали. Второй подследственный, ФИО которого я не помню, помню, что его звали Саша, на вид лет 45, по его словам, работал электриком в аэропорту, но хорошо разбирается в электронике, находился за подделку икры под фирму "Русская икра". Так вот, он мне нарисовал, как собирается транзисторная пусковая схема, называемая сенсорная и как подключить тиристор и его номиналы. Спустя время Ремизова перевели в другую камеру, а Саша остался и меня вызвали в кабинет оперчасти сотрудники ФСБ Сережа и его начальник, то есть непосредственный руководитель, которые в присутствии начальника оперчасти Лысенко спросили у меня, какое же все же было взрывное устройство и на каком принципе был пуск. Я сказал, что реле. Тогда у меня спросили, а плат там никаких не было, я ответил, может быть, что и было. Тогда мне задали прямой вопрос, может, все же на тиристоре, я сказал да. Тогда сказали нарисуй и я нарисовал, как мне объяснил Саша. Тогда последовал второй вопрос, о питании и детонаторе, я ответил, как пояснил мне Ремизов Евгений, ЭДП-1 и питание "Крона" 9 вол. Но меня поправили, три пальчиковых батарейки, я сказал - да и что это роли не играет. Они ответили, что проверят, и если оно рабочее, я должен буду изготовить, на что я согласился. Тогда последовал последний вопрос по поводу болтов и гаек, которые якобы были там. Я утвердительно сказал нет, а опер ФСБ Сергей предложил подумать над этим.

Я забыл упомянуть, что после последнего неудачного опыта по сбору СВУ меня в камере 12 по приказу Попова избили, разбив при этом голову, и в этот день вывезли к следователю Одинцову, которому я заявил, что ко мне применяют уж слишком крутые меры по подсказке ФСБ. Одинцов пообещал разобраться и устранить неясности и меня перевели в камеру 47 под наблюдение Слонскому Андрею. Поговорив с ним, я понял, что мне лучше собрать то СВУ, которое от меня просят. Как он мне объяснил, что влияние начальника оперчасти Лысенко Р.Н. в СИЗО безгранично, о чем не раз мне говорил и сам Лысенко Р.Н., предупреждая, что у него есть рычаги, которыми он может воздействовать на меня. Слонский Андрей выходил к начальнику оперчасти Лысенко Р.Н. и после этого говорил мне, что он хочет от меня узнать, и как он пояснил мне, что Лысенко хочет узнать место, где я якобы научился взрывному делу и что я умею делать (то есть, какие СВУ) и что он будет снабжать меня наркотиками взамен на информацию. Слонский объяснил мне, что мое спокойствие полностью зависит от него. Я согласился с ним поговорить, начальник оперчасти Лысенко Р.Н. повторил то же самое, а после осужденный, который был со мной в камере, рассказывал мне, где он служил в Чечне, он был взводе прикрытия саперов и подробно объяснял мне что на тот момент происходило, какие устройства они находили, где кого убили и прочее и где находилась предполагаемая база боевиков по обучению взрывным делам.

Выслушивая его, передавал всю информацию Лысенко Р.Н., а он в ФСБ сотрудникам, выдавая себя за участника данных преступлений, за что каждый раз получал героин от сотрудников ФСБ через Лысенко Р.Н. Я спросил у Лысенко Р.Н, зачем все это нужно, он, соответственно, пояснил, что это необходимо ФСБ и что по этим фактам возбуждения дел не будет, если я буду и дальше способствовать правильному ведению дела. Это продолжалось на протяжении нескольких месяцев, пока Слонский Андрей не уехал на зону, а опер Лысенко не ушел на другую работу.

Да, когда я изготавливал СВУ в прокуратуре, которое позже мы взорвали на следственных действиях, я сказал, что в том мнимом СВУ присутствовали болты и гайки, за что мне дали 1,5 гр. Опия, который потребовали у меня сокамерники. И еще забыл упомянуть, что о присутствии тротила в СВУ, который был взорван на рынке мне сообщил М. на следственных действиях. В начале составления материалов уголовного следствия, он задал мне прямо вопрос, откуда у меня тротил, который я положил. Я придумал, что привез из Чечни. Он был согласен на этом и оставили вопрос. Ближе к концу меня вывезли на следственные действия, как обычно в машине М. намеками дал понять, что мы поедем на квартиру, где я раньше проживал, чтобы я показал, где хранил тротил и пластид. Я сказал хорошо, тогда он дал мне пакет черного цвета и я его положил в карман. В туалете прокуратуры он сказал, чтобы я выдал этот пакет, как пакет, в котором был еще один аналогичный пакет и в них содержалась взрывчатка, а после и СВУ. Я согласился, за что он заплатил мне опием сырцом. В некоторых беседах со следователем Одинцовым в начале уголовного дела я рассказывал ему, что в СВУ понятия не имею и раньше никогда со взрывчаткой дел не имел, а также рассказал ему, что был комиссован из Советской армии по ст. 1б, то есть дебилизм умеренной формы, также пояснил, что ст. 30б в военном билете поддельная. Но он заявил, что это к делу не относится, врачам-психиатрам я, также, как и следователю Одинцову, рассказал, что учился во вспомогательной школе-интернате, что больше 5 раз во время учебы был на психиатрическом лечении в (неразборчиво - ред.) Черкасской обл. Украина, и что Смелянской судмедэкспертизой мне был поставлен диагноз о моем заболевании. Но при закрытии материалов дела я обнаружил справку с Уманского райвоенкомата, что я комиссован по ст. 30б, хотя моя комиссация был в (неразборчиво - ред.) Черкесской обл. Украина и который поставил мне ст.1б, которую я в 1993 году попросил изменить моего друга на Украине. Я объяснил следователю Одинцову, что подлог статей в военбилете необходимо было мне для трудоустройства и не больше.

При закрытии, то есть ознакомлением с материалами уголовного дела я вкратце ознакомился с экспертизами психиатрии и взрывотехники, вызвал по телефону М. и напомнил ему, что он должен мне заплатить и что наркотики требуют у меня в камере СИЗО. Он ответил - подпиши бумаги и все будет нормально. Я подписал бумаги, этот разговор был в присутствии следователь по особо важным делами Мухина Ю.,., спустя время мне приходилось писать жалобы и заявления Мухину Ю.Ю. и напоминать о наркотиках и что в камере от меня их требуют. Он дважды приходил с М. и давали мне 1 грамм опий, 0,5 гр. Героина, но когда я нанял себе адвоката, ко мне пришел следователь Мухин Ю., с сотрудникам ФСБ и путем угроз и шантажа пытались отговорить меня от данного адвоката, я успокоил их, что хочу просто ознакомиться с материалами дела, но сотрудник ФСБ сказал мне, что у меня слишком спокойная жизнь в СИЗО и это требуется изменить в другую сторону. Об истинной непричастности к данному уголовному делу участников Ханиева, Исакова и Максима (фамилию не знаю) и меня, я хотел изложить в полном объеме в зале суда, потому что боялся до суда оглашать все то, что происходит на самом деле с людьми, непричастными к нему, но опасаясь, что я могу не дожить до рассмотрения дела, я решил хоть вкратце изложить всю суть на бумагу, на 15 страницах, в чем собственноручно и расписываюсь.

Штурба

Терроризм нельзя ничем оправдывать, и люди, сеющие террор на наших улицах, достойны самого сурового наказания. Но нам нельзя становится похожими на террористов. Мы должны уважать законные права любого гражданина - право на личную неприкосновенность, честь и достоинство, право на беспристрастное и объективное следствие и суд. И если хоть один факт, указанный подсудимым Александром Штурбой на самом деле имел место - значит, диктатура pакона, проповедуемая нашим gрезидентом, для астраханских силовиков не больше, чем просто слова... Так это или нет - покажет время.

***