|
- Роман, действительно подобная организация существует?
- Да, мы действительно создали организацию офицеров - выходцев из стран бывшего Советского Союза, служивших в разное время в "горячих точках". Все мы давно - израильтяне, и в ответственный для нашей новой страны момент хотели бы послужить ей и принести максимальную пользу. Хотя создавался наш батальон спонтанно. Первоначально мы были в шоке, когда узнали об отказе ряда израильских резервистов проходить воинскую службу на территориях. Тогда я и несколько моих друзей решили предложить свои кандидатуры, что называется, взамен. Опыт у нас накоплен немалый, и наше воинское искусство, мы были уверены, пригодится. Но об этой инициативе узнали другие бывшие советские офицеры. Мой телефон разрывался от звонков. Люди предлагали свои услуги, точнее, они настаивали на своем праве служить в рядах ЦАХАЛа. Мы поняли, что можем собрать не просто группу опытных офицеров, а целый батальон.
- Который насчитывает сегодня...?
- ...Примерно 400 человек. Организован штаб из семи офицеров. Его представители подробно беседовали с каждым потенциальным новобранцем, и только убедившись в его профессиональных и моральных качествах, мы записывали его в нашу организацию.
- У вас и медики свои есть?
- Да, семь человек. Врачи и медсестры. Среди них, к примеру, врач - офицер, участвовавший в афганской баталии в рядах Советской Армии.
- Но это специалист, имеющий израильскую врачебную лицензию?
- Безусловно. И он работает в нашей стране уже далеко не первый год. Ни у кого из наших ребят нет ни малейшего желания заработать на этой инициативе, как-то устроиться. Ничего, кроме желания защитить свою страну, свои семьи, свой народ.
-Ваши офицеры, в основном, прошли советский спецназ?
-Процентов пятьдесят - да, бывшие воины спецназа. Но есть и просто боевые офицеры, с опытом участия в боевых действиях в Чечне и Афганистане.
-У вас не может быть проблем в связи с плохим знанием иврита? Ведь в случае, если ваш батальон все же будет направлен в зону боевых действий, вам придется постоянно поддерживать связь с офицерами из других подразделений ЦАХАЛа.
- Господь с вами, мы по 10-12 лет в стране. Все работают, все нормально говорят на иврите.
- Вы бы хотели участвовать…
- (резко) Только в зоне боевых действий!
- Роман, а пуля, как известно, дура. Естественного страха нет?
- Сейчас в автобус войти страшно, посидеть в кафе с друзьями страшно, ребенка отпустить на дискотеку тоже страшно. ТАКОЙ страх нам не подходит.
- У вас у всех семьи, жены, дети?
- Да, у большинства.
- Ну, и они одобряют вашу инициативу?
- Одобряют, поддерживают и во всем помогают. Они же понимают, что терпеть больше нельзя.
- Вы считаете, что мир в нашем регионе возможен?
- Я отвечу так: возможно добиться безопасности для граждан Израиля.
- Политическим путем?
- Нет, только силовым. Конфликт зашел слишком далеко. Наши политики смогут чего-то добиться только после нашей военной победы.
- Роман, немного о себе. Где вы служили?
- Пожалуйста. Мне 41 год. Я майор Советской Армии в отставке. Служил в ВДВ.
- Вы кадровый офицер?
- Да, профессиональный военный.
- Почему вы решили репатриироваться?
- Я с 1990-го года работал за границей. В Израиль приехал в 94-ом году из Люксембурга…
- А, так вы уже здесь получали гражданство?
- Да.
- И ваша абсорбция, человека военного, протекала…
- Да нормально протекала.
Тут я для себя отметил, что слова из моего собеседника приходится "вытягивать клещами", но что поделаешь, военные частенько бывают молчаливы.
- У вас есть гражданская профессия?
- Есть. Инженер-строитель.
- Вот в этой области вы в Израиле и трудились?
- Ни одного дня.
Я начал понемногу привыкать к своеобразной манере Романа предельно лаконично излагать свои мысли. Разговорчивый собеседник выполняет за журналиста половину работы, но героев выбирает ведь не интервьюер, их подсказывает время.
- Так может быть, чувство профессиональной неудовлетворенности и послужило побудительным мотивом к созданию так называемого "русского батальона"?
Не скрою, вопрос был задан с сугубо провокационной целью: немного раззадорить офицера, заставить его быть поразговорчивее. В некоторой степени, мне это удалось.
- Нет, не это. Побудительным мотивом было то, что ситуация в нашей стране требовала и требует решительных действий. То, что здесь происходит, соответствует сценарию, который мы с моими товарищами - боевыми офицерами предсказывали заранее. Когда появились "сорваним" (отказавшиеся служить на территориях), то мы, для начала, просто предложили себя в качестве замены. Но наша инициативная группа мгновенно стала разрастаться, как снежный ком. Пошел вал звонков и обращений. Мы поняли, что вполне в состоянии создать полноценную боевую единицу, батальон, к примеру, состоящий из опытных профессионалов. Мы, честно говоря, даже не предполагали, что в Израиле проживает столько боевых офицеров Советской Армии в отставке. Да, понимали, что такие люди должны быть здесь, но не думали, что их - сотни. Это уже полноценная воинская часть, пригодная для ведения антипартизанских действий. Именно такого рода война идет сегодня в Израиле. Такова реальная подоплека.
- Мне показалось, что на первых порах официальные израильские власти вас старались "не замечать"?
- Нас "заметили" довольно быстро. Первый человек, с которым мы встретились на правительственном уровне, это Марк Барон, советник премьер-министра Ариэля Шарона. Он сразу же поддержал нас. А затем уже министр внутренний безопасности Узи Ландау дал батальону "зеленый свет". Сегодня мы готовимся к защите израильских границ. Но именно Барон, как теперь говорят, раскрутил нас, привлек внимание прессы, депутатов. А когда движение получило широкую известность и в нашей стране, и в России, и в США, Австралии, других странах, отмахнуться от нас стало попросту невозможно. Невозможно проигнорировать наиболее важный вывод из этой ситуации: "алия", которую здесь называли колбасной, заявила, что она может взять в руки оружие, чтобы защитить и себя, и других жителей страны, и родную землю. И не просто может это, но и требует, чтобы ей предоставили такую возможность.
- В период становления, вы получали поддержку от так называемых "русских" партий в Израиле?
- Все "русские" партии, за исключением Исраэль ба-Алия и, естественно (улыбается) Романа Бронфмана, с нами общались и нас поддержали.
- А из стран СНГ звонят, пишут?
- И оттуда поддержка огромная. У нас много друзей, послуживших в армии, они все прекрасно понимают. Однополчане обращаются. Мне недавно позвонил мой товарищ, находящийся сейчас на Крите и прямо спросил: "Когда подъехать помочь?". Россияне, в основной массе своей, прекрасно понимают, что именно здесь передний край борьбы с исламским фундаментализмом. Эта ось, которая упирается одной стороной в Чечню, она же другой стороной упирается в палестино-израильский конфликт.
- Вы считаете, что именно таковы настроения в российской армии сегодня?
- Армия - она в России разная. Та ее часть, которая воюет в Чечне, она полностью мое мнение разделяет, ну, а та, которая в глубоком тылу распродает последние солдатские сапоги…
- Скажите, когда вы служили в Советской Армии, вы испытали на себе проявления антисемитизма?
- На себе - нет.
- Что, и в принципе такой проблемы не было?
- Я думаю, что была, не могло не быть. В стране был государственный антисемитизм, а армия - государственный институт. Но на себе лично не почувствовал. Я вам хочу сказать при этом, что к нам приходят записываться отставные офицеры, с многозвездными погонами и очень еврейскими фамилиями. Да и лица соответствуют. Так что антисемитизм в Советской Армии был довольно своеобразный. Похоже, многим евреям он не очень мешал. В карьерном плане, во всяком случае. Возможно, потому, что эти люди прошли и Афганистан, и Чечню, и черт знает какие горячие точки. Причем не в штабах, а в десантных войсках, морской пехоте, спецназе.
- А вы?
- А я воевал в Афгане.
- Роман, мы беседуем в преддверии 9 мая. Что для вашего батальона этот день?
- И для меня лично, и для всех ребят - святой праздник. Специально собираемся седьмого, для того, чтобы составить план мероприятий, которые мы намерены провести для наших дорогих ветеранов в этот день.
- И все-таки, Роман, скажите, есть ли политические силы, которые не довольны появлением на свет вашей организации?
- В открытую недовольство нашим "рождением" никто не высказывал. Но определенные политические круги делают вид, что нас нет. Им так выгоднее. Национальный лагерь нас полностью поддержал. Наши интересы совпадают. Мы же говорим, что за нами – Иерусалим, и отступать некуда. Но ведь в нашей стране хватает политиков различного калибра, убежденных, что можно торговать тем, что им не принадлежит. Эрец Исраэль была дана нашему народу свыше, и никто не может ее взять и отдать. Даже если сегодня кто-то этого не понимает, все равно, придет время, поймет. Вот только не было бы поздно, особенно для нынешнего поколения израильтян.
- Вы за сугубо силовое разрешение конфликта?
- Нет. Я считаю, что должно быть создано палестинское государство. Другой вопрос, что оно должно быть абсолютно демилитаризовано. Палестинцы хотят получить свое государство, хорошо. Правда, мне непонятно, и никто не может мне объяснить, почему до 1967-го года, когда им это предлагалось, Иордания не создала его на западном берегу реки Иордан. Ведь были все возможности для этого. Ну, раз уже ситуация такая, что пошла коса на камень, и теперь они без своей государственности не могут жить, что ж, пусть создают. Еще мне непонятно, как они намерены в нем жить, когда вся инфрастуктура завязана на Израиль, но вот это уже, как говорится, не моя проблема. Главное, чтобы это государство было демилитаризовано. Сегодня до границы с Ираком 350км, до Саудовской Аравии - 25. Если завтра будет создана независимая Палестина с Ясером Арафатом во главе, а послезавтра на ее территории появится десяток иракских дивизий, о чем можно будет говорить? Такого сценария допустить нельзя. Сейчас, когда обсуждается возможность создания палестинского государства, выдвигаются различные условия. А они, по-моему, не столь важны, как самое главное, о котором некоторые подчас забывают: оно должно быть полностью, стопроцентно демилитаризованным. Жить с ним по соседству нужно, как, скажем, французы рядом с княжеством Монако, или Андоррой. Ездят в эти карликовые государства, как к себе домой, ничего не страшась.
- Как вы относитесь к проблеме поселений?
- Серьезнейший вопрос. Мы предлагаем создать систему активной обороны Иудеи и Самарии, то есть хорошо нам знакомую систему укрепленных пунктов, укрепленных районов. У нас есть определенные разработки по отбору поселений, созданию блок-постов, мобильных групп. Исходить надо из того, что сегодня на территории Иудеи и Самарии идет партизанская война.
- То есть, отказываться от поселений не нужно?
- Как можно отказаться от поселений в Иудее и Самарии? Нельзя отказываться от самих Иудеи и Самарии! До того момента, пока не будет возможности создать демилитаризованное палестинское государство, нельзя уходить с этих земель. Это бред. А тот человек, который предлагает оставить сегодня Иудею и Самарию, должен быть немедленно помещен в больницу "Ха-Барбанель" для получения квалифицированной психиатрической помощи. Первокурсник любого военного училища понимает, что означает уход с этих земель. Вдумайтесь: у нас нет тыла, у нас нет глубины для организации обороны, наконец, это - горы, а весь Израиль расположен на равнине. Если нас навесным огнем начнут обстреливать "Катюши", не северное приграничье, а всю страну, это будет наглядным и весьма чувствительным результатом ухода из Иудеи и Самарии.
Хочется надеяться, что этого не произойдет.
|
