За последнее десятилетие опросы общественного мнения превратились в привычную и немаловажную составляющую российской политики. На их основе оценивается электоральная популярность политиков и партий, определяется реальное отношение к ним со стороны общества. Поэтому само появление свежих опросов от ведущих центров исследования общественного мнения зачастую становится новостью номер один. Претендуя на представление мнения граждан, социологические опросы опираются на презумпцию их полной достоверности. Опросы воспринимаются как последняя инстанция, которая дает безусловно правильный ответ о предпочтениях рядовых граждан. Это убеждение сродни наивной, не размышляющей вере в точность науки, в научный Прогресс с большой буквы. Именно вера в опросы вытесняет в "политическое бессознательное" нашей элиты вопрос о том, столь ли уж точен общественный барометр. И СМИ, и политики не оспаривают эту презумпцию. В политической дискуссии данные опросов обычно интерпретируют так, как если бы они были предельно точными, фотографическим отражением реальности. Единственным орудием борьбы с неугодными данными опросов стало утверждение об их фальшивости, о "заказном" характере. При этом вопрос о том, насколько правильно опросы отражают реальное состояние общества, просто не возникает. На деле любой опрос - не более чем несовершенное отражение социальной реальности. Зеркало, в которое смотрится общество, но зеркало искривленное. Правильно трактовать полученные путем опросов данные можно, лишь делая поправку на неизменно присущий им "угол искривления". Напротив, использование информации "как она есть" создает широчайшие возможности для манипуляции. Первый прием здесь - при интерпретации данных игнорируется статистическая погрешность выборки. Как известно, основная техническая проблема любого социологического опроса заключается в составлении представительной выборки. Всякая выборка содержит в себе статистическую погрешность - определенное отклонение от выборки от совокупности интересующих социологов людей. Размер этой погрешности показывает, насколько полученные в ходе опроса данные могут отличаться от реального распределения мнений. Что из этого следует? Например, то, что изменения рейтингов популярности, не превышающие размеров погрешности, нельзя признать изменениями. С равной вероятностью они могут оказаться просто результатом действия статистической погрешности выборки. Однако российские политики и журналисты практически никогда не "вспоминают" о наличии статистической погрешности в любом социологическом опросе. Благодаря такому обращению с данными небольшие изменения в рейтингах часто трактуют как показатели реального увеличения или уменьшения электората партий и политиков. Так возникают фиктивные сенсации. Например, в конце января нынешнего года Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) указал, что показатель рейтинга СПС снизился за месяц с 6% до 4%. Целый ряд СМИ и политиков поспешили объявить о критическом снижении популярности "правых". Еще раньше, в октябре 2001 года, многие СМИ преподносили как сенсацию якобы наметившееся падение рейтинга Президента с 52 до 49%.Через месяц ситуация со значительным ростом рейтинга Президента уже не подавалась как сенсация. В конце февраля СМИ сообщили о снижении показателя рейтинга. В конце февраля ВЦИОМ сообщил о снижении показателя рейтинга "Единой России" с 25% до 21%, что, естественно, тут же было истолковано как ясное свидетельство падения поддержки центристов. Между тем официальная статистическая погрешность опросов ВЦИОМ составляет 3,8%. Тем самым при анализе опросов ВЦИОМ любые изменения показателей рейтингов меньше 4% нельзя признать таковыми. Значит, в обоих случаях умозаключения построены на ошибочной основе. Однако сенсации состоялись: некорректная интерпретация рейтингов уже закрепилась в медиа-поле и оказала реальное влияние на действия политических игроков. Таким образом, даже простой учет статистической погрешности опросов радикально меняет их интерпретацию. В реальности не происходит тех резких скачков и падений рейтингов, которые столь охотно комментируют масс-медиа и политики. Например, по данным опросов фонда "Общественное мнение", с марта 2001 года по март 2002 года намерение голосовать за КП РФ в разные месяцы выражало от 20 до 26% опрошенных, за "Единство" и позже - "Единую Россию" - от 19 до 25%, за СПС - от 3 до 5%. При этом статистическая погрешность опросов ФОМ составляет 3,6%. Устранение погрешности позволяет уверенно установить только небольшие реальные колебания популярности КП РФ и "Единой России". Для СПС таких изменений вообще не наблюдается. Большой популярностью у политиков и СМИ пользуется еще один прием: умолчание об особенностях выборки. Скажем, большинство центральных газет регулярно публикует данные опросов ВЦИОМ, в которых показатель популярности КП РФ за последний год колеблется от 31 до 39%. На основании этого постоянно делается вывод о резком росте популярности компартии, которая на прошлых выборах Государственной Думы получила 24,29% голосов. Но масс-медиа и политики умалчивают, что ВЦИОМ учитывает ответы только тех опрошенных, которые намерены участвовать в голосовании и при этом уже определились с выбором партии. Главная хитрость здесь кроется в том, что избиратели различных партий принимают окончательное решение о голосовании в разное время. Например (адресуемся к данным того же фонда "Общественное мнение"), в 1999 году среди избирателей КП РФ решили голосовать за партию летом того же года или раньше - 84%. У блока Жириновского и "Яблока" этот показатель составляет всего 68%, у ОВР - 50%, у СПС - 26%. Менее чем за три недели за день голосования за КП РФ решили голосовать только 10% ее сторонников, а за "Единство" - 55%, за СПС - 44%. Как видим, подавляющая часть электората коммунистов весьма постоянна в своих предпочтениях и готова голосовать за них в любое время. Напротив, у центристских и либеральных партий значительная часть их избирателей делает свой выбор уже в ходе избирательной кампании. Соответственно в межвыборный период эти менее политизированные избиратели либо еще не приняли решения об участии в выборах вообще, либо еще окончательно не определились с выбором наиболее близкой себе партии. Как результат, в межвыборный период рейтинг КП РФ в опросах ВЦИОМ закономерно оказывается сравнительно высоким, а рейтинг центристов и либералов - относительно низким. Именно так и возникают в межвыборный период "запредельные" рейтинги КП РФ, которыми политическая элита пугает саму себя. По мере приближения выборов, когда усилится политическая мобилизация избирателей из электорального "болота", рейтинг КП РФ также закономерно начнет снижаться, а рейтинги некоммунистических партий - расти. Третья ловушка, связанная с некорректной интерпретацией результатов опросов, - это игнорирование ситуации их проведения. Сам по себе опрос о намерении голосовать на конкретных выборах задолго до их проведения содержит в себе сильный элемент нереального и даже игрового. В это время еще не определились ни конфигурация избирательной кампании, ни ее основные конфликты и темы. В таких опросах принципиально невозможно учесть воздействие на избирателей рекламной кампании и идущей в ее ходе политической мобилизации. Максимум того, что можно почерпнуть, - это информация о количестве твердых сторонников политических партий, готовых отдать за них голос независимо от изменений конъюнктуры. Этот аспект содержит немало интересных данных для масс-медиа, которыми они, к сожалению, пока пренебрегают. Например, в тех же опросах ВЦИОМ заслуживает внимания тот факт, что за "Единую Россию" (ранее "Единство") стабильно собирается голосовать не менее 20% от уже определившихся со своим выбором. Это очень высокий показатель для "партии власти", свидетельствующий о качественном изменении ее электората. Почему же данные опросов столь часто подвергаются некорректной, а то и откровенно манипуляторской интерпретации? Решающую роль здесь играют два фактора - психологический и культурный. В последние пару лет интенсивность политической жизни заметно снизилась. Подзатянувшийся политический карнавал закончился, настали трудовые будни. Политикам и журналистам трудно привыкнуть к новому ритму жизни, более размеренному и стабильному. Им нужна психологическая компенсация, и они отчасти ее получают, наделяя статусом события даже небольшие изменения рейтинга Президента и основных партий. Еще большее значение имеет культурный фактор. В советское время социология была если и не прямо запрещенной, то во всяком случае подозрительной наукой. В вузах не прививали навыки корректного обращения с социологическими данными. Результат - даже отдельные доктора философии, не удосужившись ознакомиться со спецификой данных опросов, хвастаются запредельно высокими рейтингами своей партии. В действительности динамика электоральных предпочтений за последние полгода-год почти отсутствует. Время "гонки рейтингов" еще не пришло, общество стабильно.
|