|
Наш спецкор Николай Варсегов инкогнито побывал в одной из самых закрытых стран мира - в Туркменистане
«Я другой такой страны не знаю...»
Иностранных журналистов в Туркменистане приравнивают к террористам, и получить сюда визу нашему брату практически невозможно. А если какого-то репортера в Туркменистан запустят, то передвигаться ему по стране дозволяется только в сопровождении конвоя из КНБ (Комитет национальной безопасности) и только по узковыделенному коридору. Клянусь, это правда! Пропускают в Туркменистан, разумеется, самых честных и непорочных. Недавно туркменское телевидение сотворило многосерийный фильм о журналистке американочке, которая, экстазируя от восторга перед каждой цветочной клумбой, с криками «Вау!» клянется на камеру, что более прекрасной, богатой и свободной страны она не знает! Правда, враждебные языки в Интернете утверждают, что ныне журналистам за положительный образ Туркменистана ниязовские идеологи якобы платят! И посему «Мэри верит в чудеса...»
Вашему автору, честно скажем, денег не предлагали. Почти три года я напрасно стремился попасть в Туркменистан, но получал вежливые отказы и завидовал редким коллегам из других газет, воспевавшим эту страну моей мечты да ее президента. И в отчаянии я решил въехать в Туркменистан на «кривой козе» да окольными тропами.
«Опасаясь контрразведки, убежав от жизни светской...»
Знакомый художник-авантюрист нарисовал фальшивое удостоверение, по которому я значусь старшим менеджером несуществующей вятской торгово-закупочной фирмы «Три кота» в никому не известном городе Кирово-Чепецке. По легенде в Туркменистане меня интересует исключительно местный товар, который можно бы выгодно протолкнуть на Вятке.
Едва я сел в самолет, как тут же столкнулся с великим и мудрым отцом-повелителем всех туркмен - Сапармуратом Ниязовым Туркменбаши, висевшим портретом в салоне лайнера. Стюардесса предложила несколько газет «Нейтральный Туркменистан», заполненных портретами все того же лица. В каждом номере, где у нас раньше значилось «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», здесь отпечатан такой стишок-клятва: «Туркменистан, отчизна любимая, край родной мой, и в мыслях, и сердцем я всегда с тобой. За малейшее зло, причиненное тебе, да отнимется рука моя. За малейший навет на тебя да обессилеет язык мой. В час измены Родине, Сапармурату Туркменбаши, священному стягу твоему да прервется дыхание мое».
И тут стало ясно, насколько то все серьезно. А я со своим ЗАО «Три кота»... О, святой Николай Чудотворец, на Тебя вся надежда!
«Кто его посадит, он же памятник!»
Город Ашхабад (теперь Ашгабат), надо признать, прекрасен, зелен и чист. Всюду копошатся дворники, озеленители, всюду чинно разгуливает полиция. От огромных портретов Туркменбаши пестрит и рябит в глазах. Портреты практически на каждом доме! Во всем городе вы не найдете места, где бы за вами не наблюдал портрет. Бюстов и памятников поменьше, но большинство из них покрыты чистейшим золотом. Памятники стоят даже во дворах отдельных зажиточных граждан, как оберег, но это слабо спасает богатеев от кары всевидящего Туркменбаши. Человеку с деньгами здесь очень туго. Кто засветился и не смог доказать их честного генезиса, тот попал в подвалы Комитета. Как приманка для воров в Ашхабаде построено несколько дорогих элитных домов, но редкий кретин рискнет покупать в них квартиры, поскольку от дома элитного до дома казенного один шаг.
Национальная валюта в Туркменистане - манат, с которым полная неразбериха. В банке за 1 доллар дают 5300 манат, но это для лохов. А в подворотне для пацанов за тот же доллар предлагают уже 21 500 манат. В банке доллар можно продать, но нельзя купить. В подворотне и то, и другое. Я поменял у пацанов 200 долларов и получил килограмма три местных бумажных денег с портретом Туркменбаши. Если б я взялся их посчитать, потратил бы сутки. Средняя зарплата рабочего в Ашхабаде 500 000 - 800 000 манат, у летчика - около миллиона. То бишь по банковскому курсу и для пыли в глаза иностранным журналистам - зарплата якобы от 100 до 200 долларов. А на взгляд бесконвойного репортера это 30 - 50 долларов по рыночному курсу. По этой причине, чтобы съездить в ту же Россию, никакой зарплаты не хватит. К тому же безработица по стране жуткая.
Еще в недавние времена всяк приобретший авиабилет до Москвы был волен купить в банке 500 долларов по низкой цене. Это оказалось столь выгодно, что билеты мигом скупали лишь для показа в банке, а самолеты уходили пустыми. Тогда доллары стали продавать только сидящим в запертом салоне самолета. Люди пошли и на этот эксперимент. Брали билет до Москвы, получали доллары и дружно сбегали при первой посадке самолета в городе Туркменбаши. Тогда доллары стали менять только улетающим по телеграмме на похороны. И тут в одночасье чуть ли не у всех туркменистанцев скончались в России миллионы родственников. Люди, размазывая по лицам слезы, размахивали в банках страшными телеграммами. Ныне и эту лазейку закрыли.
Туркменские магазины даже в Ашхабаде продуктами и товаром особо не изобилуют, а цены в них такие. Булка хлеба стоит от 1000 до 4500 манат, мясо - 30 - 40 тысяч, колбаса - до 70 тыс., масло - 40 - 45 тыс. Сыр - 150 - 200 тыс. Спички - 300 за коробок. Одежонка неброская (китайская да турецкая) примерно по ценам российских толкучек. Зато - что особо и справедливо подчеркивают - бензин, электричество, газ, квартплата в Туркменистане за копейки. По этой причине в домах, особенно в провинции (сам видел), денно и нощно горят на кухнях газовые конфорки. Люди экономят на спичках.
Обходи быка спереди
В первый день, повиляв по городу и уже убедившись в отсутствии «хвостов», я расслабился и едва не попался в лапы комитетчиков буквально на ровном месте. В самом центре Ашхабада, среди множества памятников Туркменбаши, мне особо понравился монумент, посвященный чудесному спасению младенца - будущего Туркменбаши - во время землетрясения 1948 года. На постаменте огромный бык бодает земной шар. На шаре сидит мама Туркменбаши (погибшая, к сожалению, как и десятки тысяч людей в день стихии), держит над головой золотого мальчика. Поснимав монумент с разных сторон, я зашел сзади быка и узрел средь мясистых ног животного огромные бычьи яйца. Едва открыл фотоаппарат, как тут же вырос незримый дворник с метлой:
- Вы что, репортер?
Я слегка опешил.
- А где ваш сопровождающий? Ваши документы?
- Я коммерсант! - отвечал я и едва в замешательстве вместо корочек «Три кота» не сунул ему под нос удостоверение «Комсомольской правды».
- Это место нельзя снимать! - сказал мнимый дворник, возвращая мнимый документ мнимому коммерсанту. Сколько лжи в этом мире!
Туркменбаши, как и всякий повелитель державный, обязательно - гениальный писатель. В книжных магазинах давно уж нет зарубежной классики, а все полки забиты одной книгой Ниязова «Рухнама» (нечто вроде туркменского «Домостроя»), которую штудируют в школах, в трудовых коллективах и в армии. А на памятниках Ниязов часто отображен со своим гениальным творением.
Вечерами в гостинице смотрю туркменское телевидение. Два канала, на обоих в правом верхнем углу экрана портретик Туркменбаши. Несколько часов на каналах только народные танцы и пляски. Всякая порнография - особо балет и женский спорт - на экране запрещена. В череде стихов и песен на туркменском через каждую минуту с придыханием слышно: «Туркменбаши! Рухнама! Туркменбаши! Рухнама!»
Бесконвойный репортер здесь обязан быть хитер
От Ашхабада до города Туркменбаши (бывший Красноводск) час лету. В аэропорту имени Туркменбаши наблюдал забавную картинку. Долговязый западный журналист со своим туркменским конвоиром сидели, как и я, в накопителе в ожидании отлета. В какой-то момент конвоиру приспичило в туалет, и коллега, пользуясь минутой свободы, подсел к мужичкам с вопросами. После конвоир, подлетев пулей и прервав беседу, долго оглядывался по сторонам, не увидел ли кто из тайной полиции его оплошности.
По легенде я прилетел в Туркменбаши на рыбозавод имени Туркменбаши изучить рыбий рынок в свете куриной войны между Россией и США. Полицейские, внимательно выслушав эту галиматью, все равно отвели меня в отдельную комнату, тщательно записали в журнал все данные и даже сказали, что фирма «Три кота» им хорошо известна.
- Но почему вас никто не встречает? - насторожились они.
- У меня принцип никого не беспокоить, - пояснил я.
- Тогда подождите на улице, вас сейчас отвезут прямо в администрацию.
Выйдя на улицу, я рысью прыгнул в такси и велел гнать в самый центральный хотель. Горячая администраторша кавказских кровей в гостинице «Красноводск» долго причитала, как мне повезло жить именно в их самом лучшем хотеле города, и предложила мне самый лучший «люкс», где останавливаются чуть ли не короли и шахи! Но когда я вошел в номер, то даже мне, пережившему все ужасы еще советских хотелей и даже гостиницу в поселке Абрау-Дюрсо с крысами-людоедами, сделалось очень страшно, и я попросил вернуть деньги.
- Вай! Вай! Вай! Как вы меня оскорбили! - убивалась администраторша, - как вы меня унизили! Когда вернетесь назад, я вас уже не пущу! Никогда!
После долгих и громогласных воплей деньги она вернула, удержав небольшой процент за нанесенный ей моральный ущерб.
«Если это лучшая гостиница города, то какие бывают худшие?» - размышлял я, бесцельно бредя по каким-то улицам-развалюхам, облепленным бедняцкими хижинами. После красочного Ашхабада город Туркменбаши как-то разочаровал. Солнце катилось к закату, с моря тянуло холодком, из каждой подворотни меня, белого незнакомца, разглядывали в упор сотни любопытных глаз. Куда-то зазывали горластые таксисты, и смуглые девушки весело подмигивали: «Хеллоу, сэр!» Отвечал ей по-английски: отстань, мол.
И тут я подумал: а куда же везли западного репортера? Не стращать же его везли трущобами этого города! Значит, должен здесь быть некий оазис цивилизации. Я тормознул какой-то «жигуленок». За рулем... сидела нормальная русская баба! Не юная и не старая. Познакомились. (Назовем ее Людмилой для конспирации в силу завтрашних приключений.)
- За городом есть шикарный курорт и многозвездный отель «Туркменбаши», - пояснила Людмила, - но там за доллары очень дорого, проще заночевать у меня.
- В отель, в отель! - попросил я. И она весело с ветерком, с матерком вдарила по газам.
- Откуда в городе столько девушек легкого поведения? - спросил я Людмилу.
- Турки приезжали, нефтяной комплекс строили, - пояснила она, - девушек и посовращали.
Назавтра мы условились съездить в степные поселки.
Так я поселился в пригороде Туркменбаши, на набережной Туркменбаши, в отеле имени Туркменбаши с видом на залив Туркменбаши и прямо под этажом Туркменбаши. Когда открывали отель, его посетил сам Туркменбаши, поднялся на самый верхний этаж и сказал: «Хорошо!» С тех пор верхний этаж отеля Туркменбаши назван этажом Туркменбаши и закрыт навечно для всех, кроме Туркменбаши.
(Продолжение следует.)
|
