|
На днях испанский лыжник Йоханн Мюлегг, которого на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити обвинили в применении допинга и лишили золотой медали, заявил в интервью норвежской газете Verdens Gang: "Я располагаю массой информации, которая еще не появлялась. Мне будет легко ее раскрыть, очень легко. Я могу создать хаос в лыжном спорте, если я расскажу все, что знаю. Но я не хочу этого делать".
Почти такой же текст, с малозаметными вариациями, мы в разное время слышали от многочисленных российских политиков. От бывшего главы президентской службы безопасности Александра Коржакова; от экс-генпрокурора Юрия Скуратова; наконец, совсем уже недавно - от олигарха в изгнании Бориса Березовского. Первые двое написали книги, в которых сообщалось много неприятного о других людях и много лестного - об авторах, но ничего сенсационного или дающего повод для уголовного преследования. Березовский своей книги не написал, зато издал чужую, а также заказал фильм и дал пресс-конференцию. Этими тремя способами он намекнул, что российские спецслужбы были причастны к взрывам жилых домов в 1999 г. Но и Березовский ничего по-настоящему интересного миру не поведал.
Теперь, когда раскрыть свой "черный ящик" грозится уже и лыжник, можно уверенно посоветовать нашим политическим деятелям навсегда отказаться от этого приема. Он становится слишком тривиальным. Не говоря уже о том, что и до выступления Мюлегга реальные разоблачения представлялись гораздо более сильным ходом, чем обещания выступить с такими разоблачениями как-нибудь при случае.
Блеф помогает игроку набить себе цену - правда, ненадолго. Ведь публика-то ждет, затаив дыхание, и разочаровывается, когда ее ожидания обманывают. Кроме того, истории с интригующей завязкой и антиклимаксом в финале обесценивают информацию как таковую. То есть даже если в "черном ящике" и спрятано что-то реальное, театрально-пиаровский саспенс отбивает у заинтересованных чиновников - например, президентов, премьеров, прокуроров и пр. - охоту действовать на основе этих данных: иначе их заподозрят в содействии чьей-то кампании. А я считаю, что компромат, если он правдив, должен все-таки влиять на судьбы фигурантов. Иначе и работа прессы отчасти теряет смысл.
А если я кого-то до сих пор не убедил в том, что объявлять себя владельцем "черного ящика" с компроматом немодно, напомню, как все начиналось (по крайней мере в России). Летом 1993 г. Александр Руцкой объявил об имеющихся у него 11 чемоданах компромата. Видимо, в них что-то было - Борис Ельцин тогда отстранил вице-премьера Владимира Шумейко от работы на время расследования. Но автору анонса эта история обошлась дороже. Созданная Ельциным в ответ на "11 чемоданов" антикоррупционная комиссия публиковала найденный ею компромат сразу, без всяких предупреждений. В том числе и на Руцкого, который в результате лишился вице-президентства еще до октябрьского переворота и отчасти поэтому пошел ва-банк. А Шумейко был восстановлен в должности вскоре после разгрома оппозиции.
|
