|
Зимние Олимпиады всегда называли Белыми. Почему — понятно: снег, лед и так далее... Но была — раньше — в этом и некая символика. Ведь белый цвет — знак невинности, недаром невеста на свадьбе исстари старалась облачиться во все белое... Зимние Игры тоже были невинными. На летних пачками ловили спортсменов — да что там, целые команды. А вот зимние Олимпиады по большому счету оставались чистыми. Пара-тройка не очень громких допинговых скандалов за всю историю в общем-то не делали погоды.
Только что закончившаяся Олимпиада в Солт-Лейк-Сити все это перечеркнула: положительные результаты анализов, похоже, оставили не только испанца Йохана Мюлегга и нашу Ларису Лазутину без очередных золотых медалей, но и зимние Игры — без доброй репутации...
Сейчас одни в патриотическом порыве пытаются обвинить во всем Америку, МОК, да всех подряд в антироссийском (и, видимо, антииспанском) заговоре. Другие, злорадствуя, спешат повесить всех собак на самих спортсменов — в частности, на ту же пятикратную олимпийскую чемпионку Лазутину. Мы считаем: пора подойти к ситуации объективно. Тщательно во всем разобраться. Выяснить, что же такое эритропоэтин и дарбепоэтин и, самое главное, как определяется их наличие в организме спортсменов. А уж после этого ответить на два главных российских вопроса: “Кто виноват?” и “Что делать?”.
Похоже, домики лыжников в Солт-Лейк-Сити... прослушивались. Доказать это, судя по откровенному интервью руководителя антидопинговой инспекции ОКР Николая Дурманова, невозможно, но странная цепь обстоятельств наводит на мысль, что фамилии Лазутиной, Даниловой и украинской лыжницы Ирины Терели отнюдь не случайно оказались в “черном списке” проверяемых на гемоглобин. Кто-то вписал их корявым почерком совершенно намеренно, точно зная, что девушки попадутся...
Произошло примерно вот что. Накануне эстафетной гонки все три барышни оказались в одном домике. Что они там делали — неизвестно. Может, вспоминали веселые былые времена, может, делились нынешними проблемами, в частности, у кого какой гемоглобин... Девушки думали, что они одни, что никто их не видит и не слышит. А на следующее утро — факт остается фактом — все они провалили тест...
Что характерно, этот тест не имел никакого отношения к допинг-пробе. На гемоглобин проверяют, исключительно заботясь о здоровье спортсмена. Но, видимо, именно этот “положительный результат” и стал поводом для подозрений в употреблении лыжницами эритро- или дарбепоэтина... “Но существует же презумпция невиновности!” — возмущается Николай Дурманов: мол, нет пока еще такого метода, который бы обнаружил в крови ЭПО-невидимку...
А вчера мне позвонил разгневанный читатель: “Что же вы делаете! Наших спортсменов и так на Олимпиаде унизили — дальше некуда, а тут еще вы в газете бедную Лазутину приложили! Неужели одна Лазутина виновата?! Да все спортсмены сидят на допинге — это же ясно! Но своих-то защищать надо, а вы добиваете!..”
Ни в коем случае. Вы думаете, мы меньше вас болели за нашу гонщицу, не понимали, как эти 30 километров важны для нее, учитывая, что по ее вине нашу сборную сняли с эстафеты? Вы думаете, мы не радовались как сумасшедшие, когда она выиграла?!
Наверное, вы правы. Спорт насквозь пропитался цинизмом, и, говоря о честности, выглядишь дураком. Вот вы говорите: “Все сидят на допинге — неужели не понятно?!” А раз “все сидят” — значит, можно. Питайся себе стимуляторами на завтрак, обед и ужин — никто не осудит. Эдакий негласный закон — но все атлеты и спортивные чиновники отлично его знают. И активно им пользуются. Главное правило: не попадайся. Получается, честным спортсменам в олимпийском движении места больше нет.
Нонсенс первый
Почему-то сведения, полученные корреспондентами российских изданий, несколько не совпадают. Вот, скажем, в интервью “Известиям” уважаемый профессор Николай Дурманов сообщил, что наша женская лыжная команда могла бы произвести замену Лазутиной в эстафете, если бы “...поняли, что у Лазутиной высокий уровень гемоглобина, раньше — за два с половиной часа до старта гонки. А нам сообщили об этом за час и десять минут, когда крайний срок подачи изменений заявок уже прошел...”
А вот что пишет по этому поводу “Комсомольская правда”: “За 1,5 часа до начала эстафеты у Лазутиной экстренно берут пробу крови (Ларису вписали в список проверяемых карандашом...)”. (То есть, если верить Дурманову, наша гонщица узнала результаты собственной пробы за час до того, как по версии “КП” ей подло воткнули в вену тупую иглу американского шприца! — Е.Ш.)
Нонсенс второй
Оказалось, что известный телекомментатор Анна Дмитриева еще вечером накануне последней женской гонки узнала, что проба Лазутиной дала положительный результат. Понять, как после этого спортсменку выпустили на старт, она не могла. “Но еще более странно, — заметила Дмитриева, — что Лариса в интервью после марафона сказала, что не знала о положительном анализе”. Якобы свои же врачи убедили ее, что все в порядке, и отпустили с богом...
Нонсенс третий
“У меня с детства пониженный гемоглобин”, — призналась Лазутина в одном из интервью. Но тогда зачем, по словам того же Дурманова, она постоянно носит с собой “собственный аппарат для проверки гемоглобина, ведь это в ее интересах — постоянно его контролировать”. Значит, не могла Лариса не знать о своих проблемах накануне эстафеты. Выходит, виноват опять же врач: не сумел к нужному моменту понизить уровень злополучных кровяных телец.
Нонсенс четвертый
А точнее — вопрос: влияют ли месячные на повышение гемоглобина?
Любой гинеколог скажет, что гемоглобин во время месячных не поднимается, а падает. Кровь-то теряется... Естественно, Леонид Тягачев не слишком разбирается в проблемах женской физиологии. Но как-то оправдаться было надо...
Главный вопрос: существует ли тест на эритропоэтин? Не могли же члены медкомиссии МОК просто так отправить наших представителей куда подальше... Выходит, претензии наши были неосновательны... А вот еще одна выдержка из Дурманова: “Все происходило ночью, перед стартом 30-километровой гонки, поэтому мы были уверены, что никто не посмеет заниматься таким беззаконием: проверять атлета методом, о котором ничего не известно, который появился позавчера ночью. Я более чем уверен: этот метод использовался впервые”.
Я позвонила заведующему Антидопинговым центром ВНИИФКа (Научно-исследовательского института физкультуры), доктору наук Виталию Семенову.
— Существуют ли все-таки тесты, которые определяют наличие эритро- и дарбепоэтина?
— Конечно, существуют (!!! — Е.Ш.). Уже в Сиднее у спортсменов брали анализ крови на эти препараты. А к концу мая 2002 года появится новый, еще более совершенный метод, которым будут пользоваться абсолютно все аккредитованные лаборатории.
— Как же тогда объяснить, что на прошлогоднем чемпионате мира по легкой атлетике нашу Ольгу Егорову удалось отстоять исключительно на основании отсутствия этого теста?
— Еще раз повторяю: тесты есть. И совершенно официальные.
— Виталий Александрович, объясните: что же в сущности такое — эритропоэтин? Кровяной допинг?..
— Не совсем. Эритропоэтин — это многомолекулярный гормон. Он содержится в нашей крови. А препарат, о котором мы говорим, — синтетический аналог такого гормона.
— В чем заключаются тесты на эритро- и дарбепоэтин, могут ли они со стопроцентной точностью определить наличие препаратов в крови?
— Могут. Смысл теста на эритропоэтин — в том, чтобы отделить синтетический гормон от эндогенного (то есть настоящего). Это очень сложно: различие между ними почти неуловимо. Но современная наука позволяет выявить даже мизерное различие в молекулярной массе.
— Тест на дарбепоэтин отличается от теста на эритропоэтин?
— Практически нет. Эти тесты аналогичны.
— Зачем вообще нужны спортсменам эти эритро- и дарбепоэтины?
— Увеличивается количество эритроцитов, и кровь захватывает гораздо больше кислорода. А чем больше кислорода — тем легче переносятся сильные нагрузки. Разница между этими препаратами небольшая. Дарбепоэтин мощнее, но ненамного. У него более пролонгированное действие. То есть не надо колоть каждый день — достаточно раз в десять дней. Его потому и называют ЭПО-невидимкой... Но стоит он дороже — 1000 долларов одна ампула, а ампула эритропоэтина — 50 долларов. На самом деле и то и другое — лекарства, а вовсе не стимуляторы. Эритропоэтином лечат болезни крови и сердечно-сосудистой системы... Просто слишком большая доза превращает лекарство в допинг.
А спортсмены колют не щадя здоровья. Порой — на грани жизни и смерти. Ведь в экстремальных условиях допинг действует куда сильней, чем на равнине. В крови могут произойти необратимые изменения: гемоглобин повышается, и она резко густеет, иногда образуются тромбы. (Выходит, не без оснований Ларису Лазутину не допустили на эстафету с повышенным гемоглобином... — Е.Ш.) А вы вспомните, сколько нашпигованных допингом велосипедистов пострадало во время гонок на высокогорье! Что характерно, именно велосипедисты заставили обратить такое пристальное внимание на эритропоэтин.
— На гонке “Тур де Франс” в 1998 году, — рассказывает Семенов, — организаторы проверили сумки участников и обнаружили больше 5 тысяч ампул эритропоэтина! Был жуткий скандал, две испанские команды были дисквалифицированы. И что вы думаете: узнав об этом, Самаранч принял сторону спортсменов. Он так прямо и заявил: “Борьба с допингом мешает развитию спорта! Необходимо пересмотреть список запрещенных веществ”. Представьте, как это всколыхнуло спортивную общественность... Тогда и возникла совершенно новая независимая организация — Всемирное антидопинговое агентство ВАДА, и борьба с допингом не только не прекратилась — она ужесточилась со страшной силой. Спортсменов стали тестировать в любое время, отнюдь не только на соревнованиях. И такие постоянные проверки несколько раз в течение года должна была проводить антидопинговая комиссия внутри каждой страны. А ВАДА возглавил канадец Дик Паунд. Кстати, он баллотировался на должность президента МОК, но не прошел. И, видно, обиделся. Иначе трудно объяснить зверствования ВАДА на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити...
— Выходит, американцы не имели к этому никакого отношения?
— Абсолютно.
— Президент МОКа Рогге тоже не мог быть инициатором настолько мощной антидопинговой кампании?
— Не думаю, что он имеет к этому отношение. МОК, наоборот, всегда был против такого жесткого допинг-контроля. Я вот вспоминаю Олимпиаду в Сеуле, когда в парусной регате должен был участвовать простуженный француз. Он был до того болен, что какими только лекарствами не напичкался. И что: мы тогда (я 12 лет был российским представителем в медкомиссии МОК) приняли решение не дисквалифицировать его. И вообще, МОК очень часто не наказывал спортсменов, если у них были объективные причины принимать какие-то запрещенные средства.
— А астматикам прощались ингаляторы?..
— На Олимпиаде в Сараево был всего один астматик. Зато на Игры в Сидней приехало аж 607 (128 австралийцев, 112 американцев и т.д.). В мире всего один процент населения — астматики. А среди атлетов неожиданно обнаружилось... 70 процентов. Ясно, что большая часть из них здорова. Знаете, я лично принимал участие в составлении письма к руководству медкомиссии МОК перед нынешней Олимпиадой с просьбой разобраться наконец в этой ситуации, но... Судя по количеству лыжников-“астматиков”, МОК решил оставить все как есть.
— Какие допинги могут содержаться в ингаляторах?
— Из ингаляторов разрешены только салбутамол и тербуталин. Ими пользуются перед стартом: тогда сосуды расширяются, и дышать гораздо легче. А если принять большую дозу, то ингалятор может подействовать и как стимулятор. А иногда возникает даже анаболический эффект (увеличение мышечной массы)...
* * *
Что ж, с допингами и тестами многое прояснилось. Но один тест российские спортивные чиновники точно провалили: не прошли пробу на “детекторе лжи”...
Оказалось, наш Антидопинговый центр был аккредитован еще в 1980 году. И российские специалисты владеют абсолютно всей информацией, известной мировой спортивной медицине. Однако аппаратура последний раз обновлялась семь лет назад. Но недавно российское правительство все-таки выделило 1,5 миллиона долларов на новую технику. Так что в течение года наши лаборатории обновятся, и мы тоже сможем проводить современные тесты на самом высоком уровне. В том числе и на эритро- и дарбепоэтин.
Так что напрасно руководитель антидопинговой комиссии ОКР так легко заявил журналистам: “Я пообещал бутылку хорошего “Хеннесси” тому, кто принесет мне описание метода обнаружения ЭПО-невидимки”.
Так где же ваш “Хеннесси”, господин Дурманов? Хотя я лично предпочитаю “Реми-Мартен”...
5 САМЫХ-САМЫХ ДОПИНГОВЫХ СКАНДАЛОВ
Самый громкий
Сеул-1988, летние Игры. Всего сутки радовались вся Канада и ее темнокожий герой, спринтер Бен Джонсон, победе на стометровке с феноменальным рекордом — 9,79 секунды. Допинг-проба спортсмена выявила гормональный препарат станозолол — и золотая медаль перешла к американцу Карлу Льюису. Знающие люди говорят, что подоплеку успехов канадца выявили еще на московских Играх доброй воли-86, но тогда скандал предпочли по-тихому замять.
Самый обидный
Инсбрук-1976, зимние Игры. Наша прославленная лыжница, четырехкратная олимпийская чемпионка Галина Кулакова, не сумела пройти допинг-контроль после одной из гонок, на которой завоевала медаль. По заверениям советской стороны, накануне соревнований лыжница сильно простудилась и не могла дышать носом. Врач порекомендовал ей принять от насморка эфедрин, который уже в те годы входил в список запрещенных для спортсменов. Ошибка состояла в том, что факт применения препарата надо было просто-напросто документально подтвердить и отнести куда надо. А так — медаль отняли, несмотря на все уверения-заверения...
Самый массовый
Сидней-2000, летние Игры. Грандиозный скандал, в котором оказалась замешана команда тяжелоатлетов Болгарии. Первым делом попался Иван Иванов, завоевавший “серебро” в весовой категории до 56 кг. Проба показала применение диуретика фуросемида — мочегонного препарата, дающего возможность не только сбросить вес, но и вывести из организма следы других препаратов. Вскоре была отобрана золотая медаль у штангистки Изабеллы Драгневой (до 48 кг) — по той же причине. Финалом этой истории стала конфискация “бронзы” у еще одного представителя этой команды — Севдалина Ангелова. В результате по существующим правилам своеобразный хет-трик привел к дисквалификации всей болгарской команды по тяжелой атлетике — сборной пришлось досрочно покинуть Игры.
Самый забавный
Нагано-1998, зимние Игры. Канадец Росс Ребальяти вошел в историю как первый триумфатор олимпийского сноубординга. Когда же у награжденного спортсмена взяли анализ, выяснилось, что он употреблял... марихуану. Поскольку “травка” не входила в список запрещенных МОК препаратов, началось разбирательство, длившееся чуть ли не до конца Игр. Доза легкого наркотика в организме Ребальяти была столь велика, что сложилось впечатление, будто сноубордист, как выразился один из врачей, “выкурил косяк прямо на дистанции”. Сноубордист, в свою очередь, утверждал, что попросту нанюхался дыма, когда накануне сидел в одной теплой компании. В результате олимпийского чемпиона все-таки простили.
Самый курьезный
Лос-Анджелес-1984, летние Игры. Случай, который не известен у нас просто потому, что ту Олимпиаду СССР бойкотировал. Финский бегун Марти Вайнио взял “серебро” на дистанции 10000 м и уже разминался перед “пятеркой”, когда его отстранили. В организме спортсмена был обнаружен нандролон. Самое же интересное в том, что к Олимпиаде атлет подошел, как говорится, чистым, а препарат попал в кровь вследствие аутогемотрансфузии, то есть вливания собственной крови (тоже, кстати, нелегальная процедура, вот только вычислить это было невозможно), взятой в тот момент, когда Вайнио еще активно “употреблял”. Финна дисквалифицировали на полтора года, а медаль отобрали...
|
