|
Тема состояния здравоохранения в стране остается одной из самых болезненных, несмотря ни на что и ни на какие события мировой значимости. Каждый новый факт – новый повод. Что ждет систему здравоохранения и право на его гарантированное получение в ближайшее время?
Теперь рожают дома
Забастовка беременных в Борисоглебском роддоме
С 1 января по решению Департамента здравоохранения Ярославской области в области были закрыты 7 родильных отделений на 26 коек . Один из этих роддомов — в поселке Борисоглебский — пытались отстоять сами беременные женщины, но это им не удалось. Чиновники настаивали, что закрытие роддомов в малонаселенных городах и селах целесообразно. В результате такой целесообразности за полгода во время родов умерли четверо новорожденных и одна роженица — многодетная мать, сообщил недавно портал «ЯрМалыш».
«Женщину, у которой вот-вот родовые схватки начнутся или даже начались, на перекладных везут туда, куда она должна поступать по дорожной карте, а там говорят, что мест нет. Ее везут в другой роддом — опять за десятки километров, — в результате происходит трагедия, погибает младенец, а иногда и мать», — рассказывает настоятель Ильинского храма села Ивановское Борисоглебского района священник Феодор Божков.
По словам отца Феодора, теперь многие женщины в районе предпочитают рожать дома. Привыкшие к заботливому персоналу и домашней обстановке в Борисоглебском роддоме, они боятся, что в райцентре или крупном городе, где рожениц десятки, а то и сотни (в Борисоглебском было примерно 70 родов в год), к ним будут относиться не так тепло. Но главное — доехать проблематично.
У настоятеля Благовещенского храма села Щурово Ярославской области священника Александра Аниканова в этом году родился четвертый ребенок. От Щурово до Борисоглебского 25 километров, и трех старших детей матушка Ольга рожала там. Теперь расстояние до ближайшего роддома увеличилось почти вдвое — от Борисоглебского до Ростова Великого еще 22 километра. Но ехать за акушеркой отцу Александру пришлось в объезд.
«В результате наводнения трасса от Борисоглеба на Ростов была затоплена, машины, которые рисковали там проехать, съезжали с дороги и тонули, — вспоминает отец Александр. — Пришлось объезжать через деревни, где бездорожье — грунтовка и кочки. Больше десяти километров в час ехать там рискованно. В ту ночь, когда у матушки начались схватки и я поехал за акушеркой, на этом бездорожье была пробка, десятки машин стояли, я очень долго добирался до Ростова и даже не представляю, что было бы, если бы женщину, у которой схватки, везли по такой дороге на скорой».
Впрочем, скорой могло и не быть, как не оказалось ее на днях в Борисоглебском, где обварилась кипятком двухлетняя девочка. Отец Феодор и отец Александр рассказали, что когда в области закрывались роддома, руководитель Департамента здравоохранения Ярославской области Сергей Вундервальд обещал обеспечить районы современными машинами «Скорой помощи». На самом деле Борисоглебскому району выделили одну так называемую санитарную «буханку» (УАЗ-452) и заменили старую газель, которая уже не на ходу, на новую. В районе проживает 15 тысяч человек, протяженность его около ста километров. Естественно, постоянно возникают ситуации, когда человека необходимо госпитализировать на скорой в Ростов или Ярославль, а свободной машины нет. Отцу обварившейся девочки пришлось силой добиваться, чтобы ее вовремя доставили в ожоговый центр. И кто посмеет его в этом упрекнуть?
С большой вероятностью в такой же ситуации — нет машины — может оказаться женщина, которую необходимо срочно вести в роддом. Большинство из них отвозят на своих машинах мужья или другие родственники, но и сегодня машины есть не у всех. Да и не в любом состоянии поездка на легковушке, когда рядом нет медика, безопасна для здоровья беременной женщины.
«Недавно по телевизору показывали встречу президента Путина с министром здравоохранения Скворцовой, — рассказывает отец Александр Аниканов. — Он спросил, какова ситуация с роддомами, сказал, что от любого дома до роддома должно быть не более 20 километров и в течение часа с момента вызова скорой любую роженицу должны доставить в роддом. Скворцова отрапортовала, что с этим все в порядке. От меня до ближайшего роддома почти 50 километров, а доставка может занять больше двух часов. Мы склонны думать, что министра вводит в заблуждение наш департамент — он у нас как ярославское княжество. Окопались там, и плевать им и на народ, и на директивы», пишет автор материала о ярославских роддомах Леонид Виноградов .
«За ситуацией в Ярославской области наблюдаю уже полгода, — рассказал Правмиру член Общественной палаты Денис Дворников. — На Крещение мы выезжали с коллегами в Ростов Великий и, помня о скандале с закрытием Борисоглебского роддома, не могли не заехать туда. Разговор с местными врачами и жителями поверг в шок. Мало того, что женщин лишили возможности рожать по месту жительства, так еще и обхамили — директор департамента здравоохранения области в эфире радиопрограммы назвал обеспокоенных рожениц „тетками“. Позже этот господин отметился несколькими запредельными высказываниями по обсуждаемой проблеме, которые исключают конструктивный диалог, пишет автор публикации.
Больниц и поликлиник становится меньше
Начатая Минздравом программа оптимизации и повышения эффективности здравоохранения на практике оборачивалась протестами врачей и пациентов. В Минздраве на это отвечали, что «оптимизация» не есть «сокращение», это лишь «перепрофилирование». Однако Росстат в ежегодном отчете зафиксировал, что количество больниц, поликлиник и больничных коек с 2000 по 2012 год сократилось – в некоторых случаях на десятки процентов . Представители отрасли предупреждают, что при дефиците кадров «перепрофилирование» может принести больше вреда, чем пользы. Усугубляется проблема и территориальным фактором: сокращение единственной в населенном пункте «неэффективной» поликлиники не сделает доступнее качественную медицину, отмечает журналист «Независимой газеты» Алина Терехова.
За период с 2000 по 2012 год в России сократилось число больниц на 42% – с 10,7 тыс. до 6,2 тыс., а поликлиник почти на 23% – с 21,3 тыс. до 16,5 тыс. Сократилось также число больничных коек – на 19%. Если в 2000 году на 10 тыс. человек в стране приходилось 115 коек, то в 2012 году – уже 93. Такие данные обнародовал Росстат в ежегодном статистическом сборнике «Здравоохранение в России».
Как объяснили «НГ» в Росстате, сокращение показателей связано с изменением методологии подсчета, произошедшим в 2010 году. Например, в случае амбулаторных учреждений перестали учитываться микропредприятия, то есть поликлиники, которые являются филиалами больниц. Кроме того, сегодня зачастую несколько профильных лечебных учреждений бывают юридически объединены в один центр – при этом фактически все они продолжают работать . Также в Росстате уточнили, что в сводках учитываются и государственные медучреждения, и частные, пишет автор статьи.
Однако есть основания полагать, что не только изменение методологии сказалось на статистике, ведь ранее Минздрав запустил программу оптимизации соотношения стационарного и амбулаторного лечения, переноса тяжести с больниц на поликлиники . Помимо этого перед министерством стоит нелегкая задача повышения эффективности расходов на здравоохранение. Ведь ранее Минфин дал понять министру здравоохранения Веронике Скворцовой, что дополнительных денег из бюджета отрасль не получит (см. «НГ» от 16.11.12).
Второй год отмечаются массовые протесты россиян по поводу закрытия в разных населенных пунктах роддомов, сокращения числа поликлиник и мест в больницах под предлогом «экономической неэффективности». Программа оптимизации и повышения эффективности обернулась тем, что содержание поликлиник или фельдшерских пунктов в сельской местности ради небольшого числа людей было признано нерентабельным . В итоге учреждения закрывали, а койки частично раскидывали по более крупным больницам, частично ликвидировали. Жителям было предложено обращаться за медицинской помощью в другие, более крупные населенные пункты, которые могли находиться за несколько десятков километров. Конечно, люди начинали протестовать. Достаточно вспомнить громкий скандал в Ярославской области, где роженицы были вынуждены на необорудованном транспорте по нескольку часов добираться до ближайшего роддома (см. «НГ» от 19.02.13).
Недовольство населения было столь велико, что власти пришлось объясниться. Министр Вероника Скворцова отметила, что в каждом конкретном случае вопрос о сокращении или расширении коечного фонда в том или ином лечебно-профилактическом учреждении должен решаться индивидуально. При этом, как поясняла Скворцова, основой оптимизации коечного фонда должно быть не столько его сокращение, сколько перепрофилирование (см. «НГ» от 26.09.13). Перераспределение нагрузки с больниц на поликлиники позволит отказаться от госпитализации пациентов только для обследования и освободит места для тех, кто действительно нуждается в стационаре.
«Программа разрабатывалась с учетом мирового опыта: в странах с эффективной системой здравоохранения 70% пациентов решают проблемы со здоровьем в поликлиниках и лишь 30% – в стационарах. Для сравнения: в Москве соотношение амбулаторной и стационарной помощи прямо противоположно», – констатировала глава Минздрава.
Эксперты, правда, пока не торопятся говорить о каких-то однозначно позитивных или негативных итогах оптимизации.
Заместитель председателя Профсоюза работников здравоохранения Михаил Андрончиков считает, что идея распределения нагрузки правильная, однако осуществить ее в российских условиях сложно, в первую очередь из-за дефицита кадров. «Сейчас стране не хватает примерно 10% врачей и 50% медсестер. Около 30% молодых специалистов не идут работать по специальности, так как растущая нагрузка и требования никак не соответствуют зарплатам. Многие врачи работают на 1,5–2 ставки», – описывает Андрончиков. Распределение усугубляет ситуацию – у стационарных учреждений отбирают легких больных, и на их место поступают тяжелые, а легкие идут в амбулаторию. Увеличение пациентов в поликлиниках предполагает патронаж – регулярное наблюдение больных. За рубежом с этим легко справляется средний медперсонал, а у нас это делать некому, говорит Андрончиков. «Если в одном месте уменьшается, то в другом должно прибавиться. Однако пока прибавилась только нагрузка на врачей. Система только начала работать, и оценивать ее еще рано. Но пока государственные затраты на здравоохранение в два раза ниже необходимых , западного уровня мы достигнем не скоро», – делает вывод эксперт.
С этим соглашается аналитик компании «Финам Менеджмент» Максим Клягин, который считает, что свою негативную роль играет недоинвестированность отрасли . «Дальнейшее расширение государственной поддержки здравоохранения, безусловно, необходимо», – уверен он.
Можно, конечно, напомнить, что более двух тысяч врачей и медсестер не хватает в больницах и поликлиниках Карелии , что жители сел Фыркал и Целинное в Ширинском районе Хакасии вообще остались без всякой медицинской помощи , что в августе 2013 года в прикамской деревне Павлово после экологической катастрофы старики и младенцы остались без медпомощи … Но это, как говорится не Москва. А в Москве иначе?
Юрий Комаров, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, член Исполкома Пироговского движения врачей, изложил свой взгляд на инновации московского здравоохранения еще накануне нового 2014 года . В частности врач пишет: «В последние годы в московское здравоохранение был наиболее значительным по сравнению с другими регионами приток денежных средств и в результате на программу модернизации здравоохранения были истрачены огромные деньги. Теперь в Москве непонятно, для чего, томографов больше, чем в любой европейской стране. В целом в столице компьютерных томографов, аппаратов МРТ и ангиографов закупили в 2 раза больше, чем планировалось (всего 68 тыс. современных аппаратов), на что было выделено более 50 млрд. руб . Это позволило руководству городского здравоохранения заявить, что пройти обследование в Москве будет проще, чем в Европе; оно считает московскую медицину одной из лучших в мире с оговоркой о том, что еще нужно эту аппаратуру правильно использовать, подготовить специалистов для работы на ней, краткосрочно обучить их за рубежом (в Швейцарии, Израиле, Бельгии и Германии, т.е. именно там, где функционируют частные клиники и медицинское страхование). Однако, есть основания полагать, что такая краткосрочная стажировка не принесет желаемых результатов, т.к. стажировавшийся специалист вернется в совсем другую систему, совсем в другие условия, совсем в другие взаимоотношения, в систему совсем других ценностей и приоритетов… Между тем, во многих случаях дорогостоящая техника не используется полностью или частично (при низком коэффициенте загрузки вместо двух- трехсменной работы), т.к. не определялась действительная потребность в ней, для нее оказались неподготовленными помещения и, особенно, кадры. Сейчас вследствие кадровых проблем поликлиники перегружены в 1.5-2 раза . Иначе говоря, при достаточно высоком уровне оснащения московских медицинских учреждений территориальная организация медицинской помощи оставляет желать лучшего и далее это будет показано. Все это профессор А.С. Бронштейн образно назвал «томографическим кретинизмом». Он же считает, что пора перестать закупать томографы, ангиографические установки и др., а подумать о том, как приблизить медицинскую помощь к населению .
Всего в Москве за год выполняется более 156 млн. посещений и 1.8 млн. случаев госпитализации, в городских больницах и поликлиниках трудятся 50 тыс. врачей и 92 тыс. средних медицинских работников. Кроме того, различного рода медицинская помощь оказывается 5500 частными медицинскими организациями. Какие же нововведения предлагаются и реализуются в Москве и как их можно оценивать?
Укрупнение поликлиник путем объединения 225 поликлиник в 46 амбулаторно-поликлинических центров по 5-6 поликлиник в каждом и по 200-250 тыс. жителей (видимо, в благих целях «оптимизации» бюджетных средств за счет сокращения числа главных врачей, их заместителей, работников бухгалтерии и другого административного персонала). Кроме того, создано 40 детских амбулаторно-поликлинических объединений. Официально врачей как будто не сокращали, и действительно, прямого их сокращения не было, но людей заставляли уйти другими способами , например, переводя их на альтернативную работу в другом конце округа и т.д. И это при том, что в Москве врачей катастрофически не хватает, особенно в первичном звене и в амбулаторной службе, куда вернули врачей-пенсионеров, не выговаривающих названия современных препаратов . Значит, при этом о врачах даже и не думали. Может быть, подумали о пациентах? Но эти объединенные поликлиники не всегда находились в одном районе и пациенты стали жаловаться на снижение доступности амбулаторной помощи, большие расстояния (в другом конце округа), потерянное время (до 2-х часов) и протестовать. При этом выяснилось, что попасть на прием к специалисту или пройти обследование в укрупненной поликлинике можно только получив направление от участкового терапевта в своей поликлинике .
Заместитель мэра Москвы Леонид Печатников объясняет необходимость создания терапевтического фильтра тем, чтобы не создавались очереди у врачей- специалистов. Но при этом очереди никуда не исчезают, они просто формируются к участковым терапевтам . Такая же ситуация и с электронной записью на прием. В городе активно развивается информатизация здравоохранения, в первую очередь, электронная запись на прием, даже через инфоматы с отпечатками пальцев. То есть, очередей на прием в поликлиниках теперь нет, они перешли в виртуальное пространство . С 2013 г. в Москве ведена быстрая (по скорости) запись на прием к врачам, к которым разрешено такое новшество, как самозапись, придуманная еще в 1902 г. врачом из Одессы Телющенко. Все это привело к значительным затратам времени у пациентов. Пришлось ввести так называемые «медицинские маршрутки» и социальное такси между подразделениями одного амбулаторного центра для транспортировки льготных категорий пациентов, а остальных - за плату. Организованы в некоторых московских объединениях даже выездные бригады врачей в нынешние филиалы поликлиник. И все это выглядит дорогостоящим следствием «рационализации», а попросту разрушением действовавшей системы. Нельзя забывать о том, что пациент не столько нуждается в выборе врача (а эта проблема отпадет при правильной подготовке врача), сколько в получении необходимой ему медицинской помощи. Причем, чем быстрее, тем лучше, но сейчас на этом пути столько барьеров, что, например, к врачу можно в лучшем случае попасть через неделю, а сделать УЗИ- через 3-4 месяца.
Ссылка на зарубежный опыт не может служить подтверждением правильности принятых решений, поскольку там другая система и совсем иной принцип работы врача общей практики. Если во всем мире пациенты лечатся амбулаторно, то у нас они пока не готовы к этому, поскольку без очереди, бесплатно и в спокойных условиях пока можно лечиться только в условиях стационара. Да и то, у госпитализированного только на следующий день берут анализы, которые делаются 2-3 дня, а вот на другие исследования (эхографию, УЗИ, инструментальные исследования и т.д.) имеются значительные очереди. Значит, это все организовано не для удобства пациентов и медицинских работников (несмотря на правильные слова), а в чисто бюрократических целях, и не только в них.
В рамках программы модернизации проведено оснащение медицинских учреждений города и многие из них отремонтированы и приведены в порядок. Значительно была укреплена «тыловая» медицина, что практически мало отразилось на удовлетворенности пациентов, поскольку наиболее приближенная к ним помощь стала менее доступной. Правда, неожиданно выяснилось, что в Москве не хватает 50 лечебно-профилактических учреждений на 27 тыс. посещений, решение о строительстве которых уже принято, для взрослых и детей. Вместо обычных традиционных поликлиник придумана мало понятная и самая дорогостоящая модель с принципиально неверным акцентом на приближенность дорогостоящей высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП), в которой нуждаются малочисленные пациенты.
Только на расходные материалы для нее в 2013 г. было выделено более 1 млрд. руб. При нормальной организации медицинской помощи, о чем пойдет речь далее, в ВМП должно нуждаться не более 0.01-0.05% всех больных.
Сейчас потребность в ВМП выше из-за малопродуктивной предупредительной работы всех предыдущих уровней. Вместо квалифицированных врачей в поликлиниках будет создан Центр компетенций, где будут работать компетентные специалисты, умеющие расшифровывать результаты приборных и лабораторных обследований и выдавать соответствующие заключения без присутствия пациентов. Это нарушает основной принцип медицины, когда обследования служат дополнением к гипотезе лечащего врача. Скорее всего, в Москве неверно выделены приоритеты, поскольку на самом деле основные проблемы сосредоточены не в традиционном здравоохранении, а в системе охраны здоровья, т.е. в проблемах питания, качества питьевой воды, загрязнения воздуха, доходов людей и т.д., не в клинической медицине, которая интенсивно развивается, а в эффективной организации медицинской помощи на территории, не в ВМП, а в правильно организованной ПМСП, не в качестве и высоком уровне медицинской помощи, а в ее широкой доступности даже в пределах одного города.
Теперь можно укрупненные и хорошо оснащенные медицинские учреждения передать (в концессию) в пользование частным фирмам.
И такие примеры по Москве уже есть. Кроме того, нередко вся «оптимизация» сводится к тому, что отнимают приличные здания (особенно в центре) и передают их в частную собственность . Например, в Москве на Новослободской улице, фактически в центре, кому-то приглянулось здание с детьми (110 интернат на 100 детей), и его закрыли в один день под предлогом протечки труб, хотя сотрудники сами за свои деньги устранили эту протечку. А ведь дети воспринимают коллектив, в котором прожили несколько лет, как свою семью и такая их «переброска» наносит им серьезную психологическую травму. Вот такая изнанка декларируемой заботы о сиротах.
Массово также стали закрываться детские ясли и детские сады. И это делают чиновники на местах вопреки благим намерениям руководства страны. На закрытии ясельных групп они хотят сэкономить по стране 144 млрд. руб., однако эта фиктивная сиюминутная экономия обернется для государства значительно большими потерями . В рамках государственно-частного партнерства государство предоставляет частному партнеру имущество в его владение или пользование и результаты интеллектуальной деятельности в государственном секторе, а частный партнер должен обеспечить полное или частичное финансирование, эксплуатацию и техническое обслуживание объекта партнерства. В итоге все сводится к измененным формам собственности. В московских больницах зачем-то планируется ввести бронирование коек для жителей столицы по типу бронирования мест в гостиницах. Кроме того, планируется резко сократить возможности для госпитализации и даже за госпитализацию предполагается штрафовать врачей поликлиник, что вызывает определенные сомнения. Хронически больных будут учить помогать себе самостоятельно с тем, чтобы они лишний раз не беспокоили медицинских работников.
Аналитик группы «Развитие» Сергей Шандыбин считает, что в условиях России порочна сама стратегия оптимизации медицины путем укрупнения учреждений и «прореживания» их сетки . «К сожалению, неясно, какая часть из сокращенных поликлиник пришлась на крупные города, а какая часть – на глубинку, когда ликвидировалось последнее медицинское учреждение на всю округу. С учетом больших расстояний и качества дорог главным компонентом доступной медицины является территориальная доступность. Ухудшение этого показателя в условиях России обесценивает все остальные изменения, какими бы парадными они ни были. Если человеку для того, чтобы получить элементарные медицинские услуги, нужно преодолеть 50 километров по бездорожью, то считайте, что для него никакой доступной медицины не существует вообще », – приводит слова эксперта «Независимая газета».
2016-й: конец эпохи здравоохранения?
История изменений финансирования медицины в России не уступает хорошему детективу со стремительно приближающимся плохим концом, пишет Slon.ru
В начале февраля по соцсетям разошлось открытое письмо общественника Юрия Жулева премьеру Дмитрию Медведеву, подписанное 30 руководителями пациентских организаций.
Суть письма сводится к тому, что финансирование здравоохранения сокращается чем дальше, тем быстрее, денег будет не хватать на самое необходимое, и общественники просят Медведева что-нибудь с этим сделать. В пояснительной записке к проекту, взволновавшему общественников, говорится, что в 2014 году прямые вливания из бюджета уменьшаются на 16 млрд рублей, при этом финансирование через Федеральный фонд обязательного медицинского страхования (ФФОМС) увеличивается на 31 млрд, то есть формально здравоохранение остается даже в плюсе. Однако в 2015 году соотношение меняется на обратное: бюджетная часть урезается на 17,3 млрд рублей, а финансирование ФФОМС увеличивается лишь на 9,5 млрд . Но главная неприятность произойдет годом позже, в 2016-м, когда сократится и бюджетная часть (на 28,9 млрд рублей), и финансирование ФФОМС, причем сразу на 329 млрд рублей , информирует Slon.ru.
Возникает вопрос, зачем перебрасывать из одного источника финансирования в другой, к чему год за годом повышать финансирование ФФОМС на десятки миллиардов, чтобы затем резко его урезать на несколько сотен? И главное, почему программа, принятая чуть больше года назад, 24 декабря 2012 года, вдруг резко пересматривается?
На самом деле это сокращение не совсем внезапное. В 2012 году программа развития здравоохранения была принята с двумя сценариями: бюджетным, то есть минимальным (на графиках ниже он обозначен розовым), и модернизационным, предполагавшим некоторое развитие (синий). Тогда министр Вероника Скворцова говорила, что если пойти по бюджетному сценарию, то мы недосчитаемся нескольких миллионов жизней. Заболеваемость и смертность, обеспеченность лечением и лекарствами при бюджетном сценарии очень плохие, а при инновационном соответствовали тому, что было написано в президентском указе, подписанном в мае 2012 года (там много про рост продолжительности жизни, зарплат врачей и прочих замечательных изменений).
В итоге получается так:
Суммарные затраты на программу
По сценарию, который обсуждается сейчас в правительстве, прямые расходы федерального бюджета будут даже немного ниже тех, что были заложены в плохом сценарии, предполагаемый рост финансирования ФФОМС будет незначительным и, вероятно, перекроется инфляцией, полагает издание.
«Предполагается, что доля регионов вырастет с 33% до 38%, – говорит Лариса Попович, директор Института экономики здравоохранения ВШЭ. – Однако если посмотреть на реальное положение вещей, то такой рост едва ли возможен. Долговая нагрузка во всех регионах за прошлый год выросла, дефицит бюджетов такой, что с заложенным ростом они просто не справятся ».
К тому же если посмотреть на соотношение расходов на здравоохранение, то большую часть в них занимает рост зарплат врачей:
Структура затрат на здравоохранение: бюджетный сценарий
То есть даже в теории (которая далека от региональной реальности) денег будет хватать на повышение зарплат, а на все прочие статьи расходов, то есть, собственно на лечение, денег остается меньше самого пессимистичного минимума, заложенного в декабре 2012 года.
Если говорить о проценте ВВП, который тратится на здравоохранение, то, к примеру, в США он достигает 18%, в странах Западной Европы – около 7–8%, а в России в 2013–2014 годах это лишь 3,6%, и в ближайшие два года даже по неблагоприятному сценарию финансирование медицины составит не больше 3,3% ВВП. А если учесть, что регионы очевидно не справятся с нагрузкой, которую на них планирует возложить правительство, то реальный процент от ВВП будет еще меньше.
Структура расходов на здравоохранение в пересчете на $PPP
Таким образом, из графика видно, что, несмотря на конституционное право на медицинское обслуживание, государственные расходы растут вдвое медленнее, чем частные расходы населения.
«В Англии, например, на человека тратится $5000, в США – больше $8000. Близкая нам по ВВП на душу населения Польша тратит в полтора раза больше, чем Россия; Мальта, у которой почти такой же ВВП, тратит в четыре раза больше на здравоохранение, чем Россия, а Коста-Рика, которая вдвое беднее нас, тратит на здравоохранение в 1,3 раза больше, чем наше государство», - говорит директор Института экономики здравоохранения ВШЭ Лариса Попович.
Россия одна из немногих стран, которые почти не предоставляют пациентам бесплатные лекарства амбулаторно. «И это очень печально, ведь это самое начало болезни, когда ее проще и дешевле всего остановить, – говорит Лариса Попович. – Поэтому во всем мире лекарственное обеспечение считается самым важным показателем системы здравоохранения . В Германии ВВП на человека больше, чем в России, в два раза, а государственные траты на лекарства – в шестнадцать с половиной раз больше. Польша тратит в четыре раза больше, чем Россия. Бедная Молдова сейчас начала реформу здравоохранения с повышения доступности лекарств. У нас больше тратят на стены и оборудование, что тоже важно, но начать бы следовало с того, чтобы создать мотивацию у людей следить за своим здоровьем, и бесплатные лекарства, которые позволяли бы это делать. Все специалисты это понимают, и Минздрав пытается пробить эту стену, но, конечно, с сокращением финансирования это будет просто невозможно».
Самое главное, что не понимает правительство, что деньги, которые вкладываются в здравоохранение, – это не расходы, а инвестиции. По расчетам Института экономики здравоохранения, каждый рубль, вложенный в профилактику и лечение, позволяет сохранить минимум 2–12 рублей в других сферах экономики. Повышается производительность труда, уменьшается смертность и инвалидизация, то есть происходит та самая стимуляция экономики, о которой так много говорят сегодня.
«Единственный способ добиться экономических результатов – это повернуть в сторону здравоохранения, которое поддерживает и создает трудовой потенциал, – говорит Лариса Попович. – Человек может быть здоровым, только если он заинтересован в своем здоровье. А это возможно, только если он чувствует, что о нем заботятся. Только тогда у него в голове ценность собственного здоровья превысит все остальные ценности», цитирует эксперта Slon.ru.
Гарантированная Конституцией бесплатная медицинская помощь становится недоступной для большинства россиян
Очередная петиция направлена на имя Президента РФ и Федерального собрания РФ, где, в частности, говорится, что «до 21 февраля 2014 года Правительство РФ должно представить главе государства предложения по внесению в законодательство изменений, касающихся расширения возможности использования механизмов государственно-частного партнёрства, концессионных соглашений в сфере здравоохранения. Президент РФ В.В. Путин заявил: «…направлять на развитие медицинской инфраструктуры исключительно государственные средства тоже достаточно сложно, неэффективно, затратно, и порой просто это деньги в никуда. Поэтому необходимо искать решения в рамках различных моделей государственно-частного партнёрства, создавать для бизнеса привлекательные условия» и что «предполагается снижение государственного финансирования здравоохранения более, чем на 400 млрд. рублей даже от заложенного минимума до 2016 года.
Сокращение государственного финансирования привлечет интересы частного капитала к медицине, а это неизбежно приведет к значительному росту платных услуг, то есть к переносу государственных обязательств и гарантий на плечи больных людей, что недопустимо ни с этической, ни с медицинской, ни с правовой, ни с экономической точки зрения. Не следует забывать, что частный капитал будет экономить на таблетках и диагнозах, когда ему это выгодно, или наоборот будет заниматься навязыванием платных услуг, что мы уже видим на практике», говорится в петиции.
Почему застрелился Апанасенко?
О качестве помощи можно судить по последнему громкому самоубийству генерала Вячеслава Апанасенко. Безусловно, данная трагедия будет расследоваться, но те препараты, которые были необходимы генералу, и которые содержат наркотические вещества, идут по «особому правилу». Правила их оборота устанавливает не Минздрав. Но у Вячеслава Апанасенко была тяжелая форма рака — не полученные вовремя препараты нужны были больше не для лечения, а для облегчения мук.
История Вячеслава Апанасенко — в России такая не первая. Многие люди с тяжелыми заболеваниями не могут вовремя получить обезболивающие препараты. В московском хосписе знают об этом не понаслышке, отмечают Vesti.ru. Именно здесь впервые в России появились специалисты по паллиативной медицине — те, кто не только следит за здоровьем тяжело больных людей, но и за их моральным состоянием, социальным и психологическим настроением.
В Западном округе Москвы, где проживал контр-адмирал Вячеслав Апанасенко, хоспис — только в планах открытия. О том, как нелегко достать лекарства больным раком, говорят уже несколько лет благотворительные организации. В фондах, которые помогают онкобольным, уверяют сейчас: терапевт может выписать рецепт, но отвечать за дозировку многие медики боятся, поэтому и затягивают процесс.
Сегодня на участковых врачей-терапевтов возложена обязанность выписывать рецепты онкобольным. Нередко для этого медикам не хватает специальных знаний.
Вячеслав Михайлович страдал не только от физической боли, но и от боли душевной, которую испытывал глядя, на то, как его близкие бьются головой о стену, пытаясь облегчить его участь. За день до того, как все случилось, его супруга, потратив целый день на обивание порогов, не смогла приобрести лекарство. Потому что на бумажке не хватило одной подписи – тот, кто должен был ее поставить, уже ушел домой, пишет «Росбалт».
В нашей стране есть такая организация – Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков. Название свое она оправдывает на сто процентов, потому что практически весь оборот наркотиков в стране контролируется ею. Если вы забьете в Гугл запрос "сотрудник ФСКН передозировка", то убедитесь, что это едва ли не самая распространенная причина смерти среди служителей этого ведомства. Как говорится, что охраняешь, то и имеешь, отмечает издание.
С теми, кто ворочает мешками героина, эта славная организация практически не борется, потому что бороться с самим собой тяжело и неинтересно. В силу этого, ее главные враги – это бабушка, вырастившая на клумбе мак; студент, покуривший с товарищами конопли и врач, прописавший смертельно больному морфин, при наличии только тридцати девяти подписей из необходимых сорока. Именно на них эта служба зарабатывает "палки", по которым потом отчитывается наверх о своей чудовищной эффективности в борьбе с мировым наркобизнесом.
Подобное состояние дел приводит к тому, что врачи панически боятся сделать шаг в сторону от многостраничных инструкций, даже когда пациент лезет на стену от нечеловеческой боли. А кто этот шаг делает, оказывается на скамье подсудимых.
Есть и еще одна причина – лекарств для онкобольных у нас в стране не хватает, а льготных – и подавно. Причем речь идет не только об обезболивающих, но и о тех, которые могут помочь справиться с болезнью или хотя бы дольше пожить. Поэтому для их приобретения искусственно создаются бюрократические препятствия, потому что всем все равно не хватит, а прямым текстом отменять льготы чревато. Так и живем.
В своей последней записке Вячеслав Михайлович написал: « Прошу никого не винить, кроме Минздрава и Правительства». Что тут еще добавить? Можно только пожелать всем нам крепкого здоровья, потому что болеть в нашей стране нельзя.
|
