|
Проблема эта затрагивает каждую российскую семью, имеющую двух и более детей. Ее суть – в способе реализации права на так называемый материнский капитал. Эта мера стимулирования рождаемости действует в России с 2007 года. Согласно закону, средства материнского капитала (сумма ежегодно индексируется, в 2012 году она составляет 387 640 рублей) могут быть использованы на образование ребенка, увеличение накопительной части трудовой пенсии мамы или, что самое главное – улучшение жилищных условий семьи. Сертификат на материнский капитал можно реализовать не раньше, чем ребенку исполнится 3 года. За одним исключением: на погашение заемных средств, взятых на приобретение недвижимости (подчеркнем: именно на погашение заемных средств, а не приобретение недвижимости, как таковое), материнский капитал можно потратить в любое время. Именно это исключение и породило волну уголовных дел: судя по всему, разработчики закона просто не учли, что деньги на покупку недвижимости можно занять не только у банков в форме ипотеке, но и у любого юридического лица, уставом которого предусмотрена такая деятельность. Зато этой возможностью воспользовались как молодые родители, так и многочисленные микрофинансовые организации.
Справка FLB
Микрофинансовые организации – небанковские структуры, выдающие населению микрокредиты - как правило от 3 000 до 300 000 рублей - на короткие сроки, почти мгновенно и с минимумом документов. По закону о микрофинансовой деятельности МФО имеют право выдавать займы до 1 млн. рублей. Поскольку риски микрофинансовых организаций выше, то и проценты по займам у них выше – как правило, от 5 до 10 % в месяц. Многочисленные объявления «деньги до зарплаты», «до 300 000 рублей без справки о доходах» и т.д., попадавшиеся на глаза каждому – как раз реклама таких микрофинансовых организаций.
Любой человек в здравом уме, живущий в России, не очень доверяет таким тонким и длинным финансовым инструментам, как, например, повышение накопительной части пенсии – во-первых, государство может передумать, во-вторых, до пенсии ещё надо дожить. Поэтому естественно, что абсолютное большинство держателей сертификатов пытается извлечь из них реальную пользу и сделать это как можно быстрее. Поскольку, по сути, единственным вариантом досрочного получения материнского капитала является улучшение жилищных условий, то все, как правило, идут именно по этому пути. А под улучшением жилищных условий можно понимать все, что угодно – строительство дома, покупку квартиры, покупку доли в квартире и т.д. Законодатель не указал по этому поводу никаких ограничений, кроме того, что недвижимость должна находиться на территории России. В то же время у банков, куда, теоретически молодая семья может обратиться за ипотекой, таких ограничений масса: наличие первоначального взноса, высокая зарплата, обязательная оценка объекта аккредитованной организацией и т.д. Кроме того, за 380 000 рублей можно купить дом в деревне, но нельзя – недвижимость в сколько-нибудь крупном городе, разве что её долю. Но на покупку долей у банков тоже масса ограничений. Это делает ипотеку практически недоступной для большинства семей с низким доходом. Банки как инструменты реализации прав на материнский капитал становятся почти бесполезными. (Хотя примерно 200 российских банков и реализуют ипотечные программы с использованием материнского капитала). И тут в дело вступают микрофинансовые организации.
Какова схема использования материнского капитала с участием небанковских кредитных организаций? Во-первых, держатель материнского капитала находит реальный или формальный вариант приобретения недвижимости: либо договаривается с родственниками о покупке доли в их квартире, либо находит вариант покупки, скажем, дома в деревне. Во-вторых, идет к юристу, в ту же микрофинансовую организацию или в банк с вопросом – что нужно сделать, чтобы достичь своей цели. В-третьих, берет под найденную недвижимость займ (его может выдать кто угодно – например, работодатель или любое другое юридическое лицо, уставом которой предусмотрена кредитная деятельность). Но поскольку банки в большинстве случаев отказывают, а работодатели у нас далеко не все так социально ответственны, остается единственный источник – микрофинансовая организация.
Далее из микрофинансовой организации деньги уходят продавцу, осуществляется госрегистрация права собственности. После этого свидетельство о регистрации, сведения о займе и сертификат на получение материнского капитала вместе с заявлением относятся мамой или ее доверенным лицом в Пенсионный фонд. Тот, в свою очередь, выносит решение – удовлетворить или не удовлетворить заявление. Если выносится положительное решение, Пенсионный фонд перечисляет деньги заимодателю – например, микрофинансовой организации. Заимодатель таким образом покрывает свой займ, на чем схему можно считать законченной: семья получает жильё, никто никому ничего не должен. Заимодатель получает свой процент за пользование займом, в чем, собственно, и состояла его цель.
Мама под стражей
Эта схема была использована десятки тысяч раз во всех регионах страны. Только Центр микрофинансирования с 2010 года выдал во всех регионах страны более 16 500 займов на улучшение жилищных условий. Но вдруг в полицейских сводках стали одно за другим появляться сообщения об арестах руководителей микрофинансовых организаций, принимавших участие в ее реализации. В Томске инвестор ООО «Старая крепость» Олеся Калачева была арестована и на два месяца заключена под стражу (сейчас она отпущена под подписку о невыезде), а директор «Центра микрофинансирования» Сергей Аверкин до сих пор находится под домашним арестом. Обоим предъявлено обвинение по статье 159 часть 3 УК РФ – мошенничество в особо крупных размерах. В первом деле 27 эпизодов, во втором – 8.
Следователь Следственной части Следственного управления УВД по Томской области Ксения Филипповская, ведущая дело «Центра микрофинансирования», убеждена, что эта организация была «прокладкой», позволяющей обналичивать средства материнского капитала в обход закона. «Центр микрофинансирования», - считает следователь, - предлагал свои услуги по заключению фиктивных договоров займа на улучшение жилищных условий матерям, дети которых не достигли 3-летнего возраста. Фиктивных – потому что, во-первых никакие жилищные условия реально не улучшались, во-вторых, никакого займа фактически не предоставлялось. Государственные денежные средства по фиктивным документам поступали на расчетный счет этой фирмы-прокладки, после чего она выдавала матерям деньги, удержав процент за свои услуги. Процент, замечу, более чем серьезный –18 %, порядка 70 тысяч рублей. Оставшуюся часть – порядка 300 тысяч – выдавали матери, что в принципе незаконно. То есть, по сути, сертификаты обналичивались.
Это ни что иное, как хищение бюджетных денежных средств путем обналичивания», - убеждена Ксения Филипповская.
Между тем, в различных милицейских сводках фигурируют цифры 50 % и даже 80 % от средств материнского капитала, якобы присвоенных ушлыми микрофинансистами. Однако элементарный здравый смысл подсказывает, что такого не может быть просто потому, что ни одна владелица сертификата не согласится с такими грабительскими условиями, благо конкуренция на рынке высока и структур, с помощью которых можно использовать сертификат, великое множество.
Из разговора со следователем стало понятно, что у государства есть два основных вопроса к владелицам сертификатов на материнский капитал и микрофинансовым организациям: первый - потрачены ли средства материнского капитала именно на улучшение жилищных условий? Второй: предоставлялся ли матерям реальный займ? Если на один из этих вопросов ответ «нет», то следствие усматривает в этом состав мошенничества.
Кроме того, из слов следователя про «фирмы-прокладки», что звучит примерно так же, как «фирмы-однодневки» можно сделать вывод, что речь идет о каких-то группах мелких мошенников, которые открыли фирмочку, быстро «наварились» и «залегли на дно» до следующей аферы. Между тем, ООО «Старая крепость» никак нельзя назвать «прокладкой» - у фирмы тысячи клиентов, а тот же «Центр микрофинансирования» работает в Томске с 2009 года. У компаний офисы в центре города и нет никаких признаков того, что эти структуры – временные.
«Справки о задолженности, которые выдавались Центром микрофинансирования владелицам сертификатов на получение материнского капитала – липовые, - убеждена следователь. - Потому что никакой фактической задолженности не существует, деньги никому никогда реально не выдавались – они перечислялись только после того, как в Центр поступали средства из Пенсионного фонда. И, соответственно, никакого пользования денежными средствами не было, но, несмотря на это, с матерей удержано 18 %. Основная наша претензия состоит в том, что Центр микрофинансирования незаконно получал прибыль, искусственно создавая задолженность», - резюмирует следователь. Она даже не допускает возможности, что на «материнские» деньги было куплено реальное жильё.
Претензий не имеют
А между тем, никто ни к кому претензий не имеет: Пенсионный фонд улучшил демографию, мама – жилищные условия, микрофинансовая организация – заработала проценты. А раз так, то дело, по логике, нужно было возбуждать по другой статье – создание организованной преступной группы, потому что в схеме, кроме заимодателя, фигурирует Пенсионный фонд, который перечислил деньги, Регистрационная палата, которая зарегистрировала право на квадратные метры и самое главное – мать, которая выгадала от всего этого больше всех. Настоящая «банда» с участием государственных служащих! Это если применять закон не выборочно – по усмотрению следствия – а тотально.
Между тем, все опрошенные нами мамы, которые фигурируют в деле то ли в качестве потерпевших, то ли в качестве свидетелей, не то чтобы не видят никакого преступления в действиях микрофинансовой компании, они даже не понимают, в чём, собственно, проблема.
«Я не могу понять, в чём суть претензий правоохранительных органов к Центру микрофинансирования, - говорит Анжелика Воронцова. - У меня к нему никаких претензий нет. Они ни в чем меня не обманули, все документы были правильно оформлены. Никаких заявлений в правоохранительные органы я не подавала. Мы сделали с материнским капиталом ровно то, что хотели сделать – купили дом. Схема получается такая, - объясняет она: - ты берешь займ, готовятся документы на куплю-продажу, делается оценка дома – всё как положено. Этот процесс занимает довольно долгое время, за которое, собственно, Центр микрофинансирования и берёт свои проценты. То есть, всё по закону. А ко мне зачем-то пришли оперативники, сделали ксерокопии документов, записали данные и ушли. Я так ничего и не поняла…»
«Ничего не понимаю» - самая распространенная фраза в разговорах с теми пятью мамами, с кем мы успели поговорить в Томске.
«Ко мне приехали из милиции и говорят: давайте мы вас допросим по материнскому капиталу и забрали все оригиналы документов, - рассказывает Юлия Максимова. - Когда приехали в отдел, следователь говорит: вы лучше с нами сотрудничайте. А мне, собственно, скрывать нечего: они могут приехать с проверкой и посмотреть – стоит ли дом, жилой ли он. Я, честно говоря, просто не могу понять – чего от меня хотят.
На средства материнского капитала мы купили дом, мы там живём, есть все соответствующие документы; соседи могут подтвердить, что мы там проживаем. Я юридически неподкованный человек, в нюансах законодательства не разбираюсь. Я только точно знаю, что не потратила эти деньги на себя, что купила дом, который оформлен и на меня, и на мужа, и на всех троих детей».
Все мамы в один голос говорят, что не писали никаких заявлений в правоохранительные органы и не будут этого делать, поскольку не видят в действиях микрофинансовых организаций никакого ущемления своих прав. Как раз наоборот: займы помогли реализовать им право на материнский капитал.
Впрочем, не очень понимают происходящее и юридически подкованные люди.
Томский адвокат Алексей Минлигалеев уверен, что проблема – не в алчных «мамочках» и микрофинансовых организациях, а в недоработанности закона о материнском капитале. Кроме того, ему непонятно, почему государство предъявляет претензии именно заимодателям, а не к получателям средств, Регистрационной палате, которая оформляет право собственности на жилье, региональному управлению Пенсионного фонда, который должен проверять все документы на выдачу займа, оформлению сделки купли-продажи недвижимости и т.д. Ведь финансисты в этой схеме – только инструмент, но никак не инициатор.
«Ни одного подобного уголовного дела, насколько позволяют судить результаты нашего мониторинга, в стране нет – когда виновным в хищении было бы признано лицо, которое осуществляет выдачу займа и оформление документов, связанных с выдачей займа под материнский капитал. В то же время прецеденты, когда виновным признан кто-то другой – существуют. Судебная практика пошла по такому пути, что виновными признаются лица, которые обращались в Пенсионный фонд для получения денег по сертификату на материнский капитал. То есть те самые мамы. Потому что кроме них никто не может получить деньги от государства», - говорит адвокат.
По мнению Алексея Минлигалеева, если следовать не букве, а духу закона, правоохранителей должно, прежде всего, интересовать: достигнута цель, поставленная государством или нет. То есть куплена ли на материнский капитал недвижимость или доля в недвижимом имуществе и правильно ли она оформлена, или деньги просто «профуканы» нерадивыми мамашами.
«Приходилось слышать массу историй, - рассказывает адвокат, - как на средства материнского капитала купили корову и мотоцикл, кто-то тратит их на погашение потребительских кредитов, кто-то просто прогуливает. И, на мой взгляд, если мамочка изначально не планировала тратить деньги именно на покупку недвижимости, то в этом присутствует состав преступления. Другой вопрос, что очень немногие это понимают, особенно в деревнях: ну вот же, корову купили, жизнь семьи реально улучшилась. А жить и так есть, где. Какие проблемы?», - делится Алексей Минлигалеев.
Если же мама, возможно, не исполнив правильно всю процедуру, но достигла цели закона – приобрела недвижимость, то это, по мнению адвоката, предмет для разбирательства в гражданско-правовом порядке, но никак не в уголовном.
К слову сказать, по стране уже накопилось довольно много прецедентов, когда суд – именно в гражданско-правовом разбирательстве – вставал на сторону мам в их спорах с Пенсионным фондом. Например, различным отделениям Пенсионного фонда часто не нравится, что участники сделки с использованием материнского сертификата – близкие родственники и они отказывают в перечислении денег. Держатель сертификата обращается в суд и, как правило, выигрывает: закон о материнском капитале никаких ограничений не накладывает. Пенсионный фонд по решению суда таки перечисляет деньги, но в дело вступают правоохранительные органы и заводят дело по подозрению в том, что деньги обналичены.
Пора доработать закон
Поэтому все юристы, все адвокаты, знакомые с проблематикой, сходятся во мнении, что закон, несомненно, хороший, но, что называется, неотформатированный. Законодателю в лице Госдумы было бы неплохо еще раз хорошенько над ним поработать, уточнив все нюансы и детали, и тогда проблемы снимутся автоматически.
Почему же, если проблема состоит в самом законе и часто не совсем правильной его трактовке со стороны держателей материнского капитала, которых с чьей-то легкой руки все стали называть «мамочками», правоохранительные органы предъявляют свои претензии тем, кто имеет к этому самое последнее отношение – фирмам-заимодателям?
«Возможно, заимодатель был в курсе преступных намерений и был пособником – оформляя документы и т.д., - говорит адвокат Минлигалеев. - Допустим. Но тогда мамочек-то куда деть? Почему в ряде уголовных дел они идут, как свидетели обвинения? Тогда как минимум они должны быть соучастницами. Заимодатель реально отдал деньги, сделка зарегистрирована, продавец деньги получил, покупатель получил недвижимость, а оказывается, что во всем виноват заимодатель. А сам заемщик, без первоначального шага которого ничего нельзя сделать, вроде бы как не причем. Вот этого никто не может понять, это никак логически не объяснимо».
Впрочем, то, что необъяснимо логикой, вполне можно объяснить политикой. Если привлекать к ответственности мам в том количестве, в котором возбуждаются уголовные дела, поднимется такой скандал, что никому мало не покажется. Да и разработчиков закона, которые то ли сознательно, то ли по безалаберности оставили в нем «дыры», государству тоже обвинять не с руки. Остаются фирмы-заимодатели: они и на виду, и митинги в их защиту вряд ли соберут тысячи людей, хотя если постараются и объединяться с мамами то смогут.
Есть и ещё одно предположение относительно того, почему правоохранительные органы так активно взялись за материнский капитал. Его в беседе с корреспондентом FLB высказала та самая инвестор ООО «Старая крепость» Олеся Калачева, которая провела два месяца за решеткой (сама, кстати, будучи молодой мамой). По ее мнению, государство просто не рассчитало тот объем средств, который граждане востребуют по материнским сертификатам именно на покупку недвижимости. Поскольку была просчитана сложная и для многих невозможная ипотечная схема через банки, а простую схему через микрофинансирование никто не учёл. Ведь если, например, граждане направляют средства на повышение накопительной части своей пенсии – это прямой доход Пенсионного фонда, а если забирают на покупку жилья – прямой убыток. И баланс Пенсионного фонда, и без того не идеальный, начал трещать по швам.
Кроме того, не очень ясно, почему уголовные дела возбуждаются в отдельных городах, а не по всей стране – ведь схема работает во всех без исключения регионах. Тамошняя полиция не видит в этом состава преступления? Или томским и липецким полицейским просто «подсказали»? Даже некоторые мамочки в разговоре с корреспондентом FLB выдвигали версию, что их заимодателей «заказали» конкуренты, которые сами хотят поживиться на этом рынке. Ситуация и впрямь выглядит странной: тома уголовных дел при том, что никакой проблемы реально не существует, заявлений и потерпевших нет, а потенциальные потерпевшие – мамочки – имеют все шансы стать обвиняемыми.
Плюс к тому несколько удивляет, прямо скажем, жесткая позиция правоохранителей в этом вопросе – как будто речь идет об убийцах и маньяках, которые представляют особую опасность для общества, а не о деле, которое, по уму, должно разбираться в тиши кабинетов и вовсе не в уголовном порядке, а в гражданском. Во всяком случае, именно в этом состоит смысл этой части реформы судебной системы, начатой Дмитрием Медведевым: не сначала сажать, потом разбираться, а сначала разобраться, а потом принять взвешенное судебное решение, если дело вообще дойдет до суда.
Впрочем, какова бы ни была причина, гораздо важнее следствия: реальные уголовные дела и угроза реализации одного из немногих реально работающих социальных проектов. Ведь и элементарный смысл, и логика закона говорят о том, что если правоохранительные органы будут продолжать гнуть свою линию, на скамье подсудимых окажутся тысячи ни о чем не подозревающих молодых мам. Иначе просто не может быть, поскольку сейчас мишень выбрана очевидно не та. Но рано или поздно суды укажут правоохранителям, что если и обвинять кого-то, то никак не заимодателя, а инициаторов процесса – то есть тех самых мам. А заодно – Пенсионный фонд, Регистрационную палату и прочие структуры – как минимум, в качестве соучастников. И тогда все усилия государства по исправлению демографический ситуации просто-напросто рухнут.
Дмитрий Лукин, Томск-Москва, специально для Агентства федеральных расследований FLB.ru
|
