|
Сечин рекомендовал переименовать газету "Ведомости" в "Слухи"
Сечин - это жемчужина среди путинских кадров
«Главному редактору газеты «Ведомости» позвонили на мобильный телефон. «Это коммутатор. С вами будет говорить Владимир Владимирович». — «Кто?» — «Владимир Владимирович». — «Фамилию назовите, пожалуйста». — «Владимир Владимирович Путин». Это был не розыгрыш. Но на том конце провода оказался не Владимир Владимирович, а Игорь Иванович Сечин — он получил от газеты вопросы для этой статьи и решил высказать свою озабоченность профессиональным уровнем редакции. На вопросы он отвечать отказался — посоветовал переименовать «Ведомости» в «Слухи» либо тщательнее проверять информацию по открытым источникам. «Ведомости» старались следовать его рекомендации.
Пролетарий
Как и Путин, Сечин родился в Ленинграде, только восемью годами позже, в 1960 г. У Игоря есть сестра-двойняшка Ирина, с которой он учился в одном классе. По словам Татьяны Лаврентьевой, директора школы № 133 с углубленным изучением французского языка, куда ходили Сечины, родители Игоря и Иры работали на металлургическом заводе: «Простая семья, поэтому помогать ему было особо некому, никто не нанимал ему репетиторов». Родители, говорит она, развелись, когда дети еще учились в школе. «Игорь был очень умным и пытливым мальчиком, серьезным не по годам», — вспоминает Лаврентьева. А классная руководительница Людмила Алексеевна называет его лучшим учеником в классе: «усидчивый и хороший мальчик», больше всего он интересовался литературой и языками, хотя и точные науки давались ему без особого труда. «Игорь был очень подвижным, общительным, доброжелательным. Невысокого, правда, росточка — честно говоря, я бы тогда и не подумал, что из него такой Сечин выйдет», — удивляется физрук Виктор Иванович.
В 1977 г. Сечин поступил на филологический факультет Ленинградского госуниверситета. «Филфак был самым блатным во всем Ленинграде, но Сечин поступил туда сам, без всяких протекций и помощи, — вспоминает однокурсник Сечина, замначальника департамента рекламы ООО “Газпром-медиа” Алексей Евсеев. — Первые два курса Сечина не очень любили: дети номенклатурных родителей, отпрыски режиссеров и других деятелей искусства относились к нему с некоторым презрением и снобизмом, он в эту, как сейчас говорят, тусовку не попадал очень сильно». «В его глазах мы, конечно, могли выглядеть обеспеченными маменькиными сынками просто потому, что у нас была пара джинсов. Сечин эту социальную границу принимал достойно, — рассказывает еще один однокурсник — вице-президент Лиги журналистов Санкт-Петербурга Виктор Машенджинов. — Он со всеми общался ровно, особо не сближаясь, но сохраняя облик доброго парня».
Сечин учился в португальской группе, в которой было 10 студентов. Он, вспоминает Евсеев, с бесконечным терпением находил подход к каждому, выискивал комфортные ситуации, которые доставляли удовольствие собеседнику, и потихоньку сумел выстроить отношения со всеми: «Нашел ключик к людям и стал своим, достаточно юморным человеком».
Другой однокурснице Сечина, правозащитнице Ларисе Володимеровой, Сечин показался по натуре человеком очень одиноким: «Несмотря на несчитанное количество юношеских приятельств, а также колоссальный донжуанский список». «Игорь, безусловно, нуждался в любви, тянулся к дружескому плечу», — считает Володимерова.
Переводчик
Сечин должен был окончить университет в 1982 г., но это произошло двумя годами позже из-за работы в Африке. Бывшие португальские колонии — Мозамбик и Ангола в середине 1970-х получили независимость и оказались втянуты в череду военных конфликтов. СССР в них участвовал, и возникла большая нужда в переводчиках с португальского. «Студентов срывали с учебы и отправляли в Африку», — объясняет член Союза ветеранов Анголы.
В первую поездку в Мозамбик Сечин отправился в 1982 г., на пятом курсе, вместе с Евсеевым, вспоминает последний. Причем Евсеев через какое-то время уехал, а Сечин остался еще примерно на полтора года, чтобы заработать денег. Никакого отношения к КГБ эта работа не имела, уверяет Евсеев: «Это была гражданская поездка, где Игорь работал переводчиком с португальского».«Ставить в прямую зависимость сотрудничество со спецслужбой и командировки за рубеж нельзя», — согласен собеседник в Союзе ветеранов Анголы.
«Почти все парни возвращались из Африки с малярией или тяжелыми болезнями живота. Зато зарабатывали по тем меркам очень прилично», — вспоминает Володимерова. Одна из одногруппниц, по ее словам, встретила Сечина у Финляндского вокзала сразу после его возвращения из Африки: «Игорь очень обрадовался — ему хотелось показать, какой он теперь крутой и богатый. Таксипоймал, шумно вел себя… Тогда все почти одинаково бедно жили. Игорь из себя вылезал от гордости, как он теперь богат. Да и жадным он не был».
Но дело было не только в деньгах. «Игорь в студенчестве страшно увлекался латиноамериканскими революционными деятелями, и не только Че Геварой. А еще ему очень нравилась военная кафедра. Эти увлечения он до сих пор сохранил», — рассказывает Евсеев. Он отмечает еще одну особенность Сечина: Игорь регулярно читал газеты: «Мы хоть и считались подкованными, но на самом деле были политически безграмотны. Никто ничего по-настоящему не знал и на элементарные вопросы о том, что происходит в мире, ответить не мог. А Игорь мог ответить на любой вопрос — кто враг корейского народа и т. д.».
По словам Николая Конюшкова — единственного из опрошенных однокурсников Сечина, кто назвал его своим другом, — в студенчестве они оба мечтали стать шпионами. На вопрос, стал ли Сечин шпионом, Конюшков рассмеялся: «Не знаю, надеюсь, что стал!».
Вернувшись из Мозамбика, Сечин в 1984 г. получил диплом преподавателя французского и португальского языков. «Игорь рвался взять распределение от военной кафедры, он хотел попасть в горячую точку, где шла война, — вспоминает Конюшков. — Так он хотел самоутвердиться. У него были комплексы, связанные с тем, что он попал в среду студентов из обеспеченных или творческих семей, да и в отличие от многих однокурсников поступал в вуз сразу после школы, не отслужив в армии».
И Сечин ушел в армию. Несколько месяцев он провел в Туркмении, рассказывают в Союзе ветеранов Анголы. Там, в военном городке Янгадже, в пустыне, находился международный центр по подготовке специалистов ПВО, где учились военные из африканских стран, в том числе из Анголы и Мозамбика. «Это страшная дыра, там пустыня — жуть. Там сделали учебный центр — думали, что африканцам проще будет учиться. Но они там в обморок падали от жары. С другой стороны, там пустыня, проводили учебные стрельбы», — говорит собеседник из Союза ветеранов Анголы.
Это была своего рода стажировка, продолжает он, после которой Сечин отправился в январе 1985 г. в Анголу. «В Анголе ему довелось поработать во многих областях. Он в военно-морском флоте работал с советником командующего ВМФ. Поработал и в Луанде, где было поспокойнее, и на южном фронте — в Куито-Куанавале, в Минонге — это неспокойные места, где основные бои шли. Потом он работал в группе зенитно-ракетных войск в провинции Намиб», — рассказывает собеседник из Союза ветеранов Анголы.
Получается, Сечин провел в горячих точках около четырех лет. Он и сейчас любит вспоминать те годы: когда расслабляется, только и говорит о том, как работал в Африке, рассказывают его знакомые. В Союзе ветеранов Анголы благодарны Сечину за «товарищескую помощь»: он помог получить квартиру под офис на Смоленской площади (ремонт профинансировал ВТБ), помещение под комнату боевой славы в Царицыне. Сечин помог избежать тюрьмы другому «ангольцу» — главному редактору «Русской службы новостей» Сергею Доренко.
Секретарь
Вернувшись в Ленинград, Сечин пошел на работу в альма-матер — в международный отдел. Туда же пару лет спустя устроился Путин, но в 1988 г. Сечин уже перешел на работу в исполком Ленсовета в отдел породненных городов. «В Ленсовет, а потом и в мэрию его порекомендовал Анатолий Собчак, бывший университетский профессор», — утверждает Ватаняр Ягья (профессор Ленинградского университета и бывший советник мэра Собчака).
Вакансию в отделе породненных городов, по словам Машенджинова, сперва предлагали ему, но ему было там неинтересно. «И вот иду я по улице и вижу Игоря. Тот аж светится от счастья. Я ему говорю: как дела? А он говорит, что устроился на работу как раз в Ленгорисполком. Я: “Ну и дурак, я туда не пошел”. А Сечин: “Сам дурак”. Вот с тех пор вроде как и не виделись», — рассказывает Машенджинов.
Когда и как Сечин познакомился с Путиным, узнать не удалось. Но став в 1991 г. председателем комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга, Путин взял Сечина к себе в аппарат, который Сечин через некоторое время возглавил. «Встретились два одиночества, — иронизирует политолог Станислав Белковский. — Путина отозвали из ГДР. А Сечин совсем недавно вернулся из Анголы. И вот схожесть судеб на руинах Советского Союза [их соединила]».
«В аппарате он никогда не был на виду, но выполнял ключевые для комитета функции — координировал работу всех отделов, через него можно было попасть на прием к Путину», — рассказывает бывший коллега Сечина по мэрии. «Стол Сечина располагался между двумя кабинетами — Путина и его заместителя, — вспоминает кинорежиссер Игорь Шадхан. — Я пришел брать интервью у Путина. И он был единственным, у кого в приемной я увидел рослого мужчину, выполняющего роль секретаря. Больше всего меня поразила черная кожаная записная книжка толщиной, наверное, как “Война и мир”, куда Сечин записывал контакты всех посетителей. Он записал и мой телефон». Шадхан характеризует Сечина, как «преданного, верного адъютанта»: «Сечин был не просто помощником. Он очень много знал о Путине, у меня сложилось впечатление, что они были связаны явно не вчерашним днем. <…> Но, мне кажется, если завтра Путин скажет: “Игорь, тебе надо уйти”, Сечин ответит “Есть!” и без вопросов пойдет собирать вещи».
«Было какое-то спортивное мероприятие, — вспоминает знакомый с Сечиным бизнесмен. — Стоим, разговариваем с Сечиным, вдруг Путин, стоявший поодаль, вспоминает, что забыл документы, и говорит: “Игорь Иванович, принесите!” Сечин, прервав разговор на полуслове, всех вокруг расталкивая, бегом бросился исполнять поручение. Он был готов служить Путину круглосуточно. Путин работает — Сечин его ждет. Путин в спортзале — Сечин ждет. Один раз только Сечин позволил себе вслух пожаловаться, что он работает днями и ночами и даже спортом некогда заняться».
«Деньги для Сечина значили куда меньше, чем власть, — продолжает бизнесмен. — Его тогдашняя супруга Марина — женщина умная и деятельная — активно занималась бизнесом, в частности торговала недвижимостью. Она говорила: “Пусть Игорь сидит на своей зарплате 200 руб., а свои $5000 я всегда заработаю”. Марина тогда и подумать не могла, что он сделает такую фантастическую карьеру». «Я так понял, что добытчик-то она в семье, а не он, — рассказывает Конюшков. — Она зарабатывала неплохо, занималась недвижимостью, а ему позволяла работать в его стихии».
Референт
«Когда я поехал работать в Москву, он [Сечин] попросился со мной. Я его взял», — рассказывал Путин в книге «От первого лица». Сечин работал с Путиным сперва в управделами, потом в администрации президента, потом в правительстве (насчет Федеральной службы безопасности, которую год возглавлял Путин, непонятно: бывший кремлевский чиновник говорит, что Сечин помогал шефу и там и даже получил звание генерала, но проверить это не представляется возможным). 31 декабря 1999 г. премьер Путин стал исполняющим обязанности президента и в тот же день подписал указ о назначении Сечина замглавы администрации президента.
Сечин ходил за Путиным как тень, а записную книжку сменил на большой кожаный портфель, вспоминает бывший кремлевский чиновник. По его словам, утром Сечин встречал Путина у лифта (о том, что патрон прибыл, ему сообщала охрана) и, пока Путин шел к себе в кабинет, докладывал ему о чем-нибудь по дороге; а вечером провожал до лифта.
Путин сперва поручил Сечину заниматься графиками, продолжает бывший чиновник, но Сечин подошел к этому вопросу очень лично: стал ограничивать общение Путина с определенными бизнесменами, чиновниками, а кого-то, наоборот, вписывал в график слишком часто. Возможно, Сечин пытался ограничить общение Путина с людьми, связанными с семьей Бориса Ельцина, рассуждает Белковский: «Например, у Валентина Юмашева есть вертушка в машине, и вот он как-то садится в машину, снимает вертушку, а там, на другом конце провода, Сечин стоит и делает все, чтобы тот не мог соединиться с Путиным».
Сечину объясняли, что президент не может встречаться с узкой группой людей и ездить постоянно в одни и те же места, продолжает чиновник, и, в конце концов, через полгода Путина убедили передать составление графиков другому заместителю — Дмитрию Медведеву. Когда Сечин узнал об этом, он воспринял это как трагедию: сам факт того, что патрон передал часть его полномочий другому, причинил ему страдание, заключает чиновник. Но полномочий Сечину в итоге хватило. Согласно распределению обязанностей в администрации, установленному в 2004 г., он руководил канцелярией и отвечал за выпуск указов, распоряжений и иных документов за подписью президента. Этот документ закреплял фактически сложившееся положение вещей: «После дела ЮКОСа всем стало очевидно, что Сечин может любой указ остановить, любой проект решения инициировать», — говорит бывший чиновник правительства.
Порученец
Бывшие топ-менеджеры ЮКОСа уверены, что по заказу Сечина Совет по национальной стратегии Белковского подготовил доклад «Государство и олигархия», который был опубликован в июне 2003 г. и дал идеологическое обоснование делу ЮКОСа (Белковский отрицает заказ со стороны Сечина). Крупный капитал во главе с Ходорковским хочет захватить власть, для чего планирует получить контроль над парламентом, превратить Россию в парламентскую республику и назначить премьером своего лидера, следовало из доклада. Так это или нет, у Ходорковского действительно были политические амбиции и огромный финансовый ресурс, плюс он мог обрести фактическую неприкосновенность: в апреле-мае 2003 г. стало известно о слиянии ЮКОСа и «Сибнефти» и о том, что Ходорковский ведет переговоры о продаже блокпакета объединенной компании с американскими ChevronTexaco и ExxonMobil. Сечин воспринимал все это как прямую угрозу власти Путина, утверждает его знакомый: «Нельзя допустить, чтобы компания с американским акционером держала большинство голосов в Думе».
Фабула дела ЮКОСа хорошо известна: основные владельцы компании — Платон Лебедев и Михаил Ходорковский, а также не уехавшие за границу менеджеры были посажены, а компании предъявили огромные налоговые претензии, обанкротили и распродали.
«Безусловно, Сечин был лидером и мотором всего дела ЮКОСа, — рассказывает бывший зампред правления ЮКОСа Александр Темерко. — Я лично неоднократно разговаривал с Сечиным. Из разговоров с Сечиным следовало, что он не признавал собственный интерес в деле ЮКОСа, что его задача лишь посмотреть и разобраться, решений он не принимает, а лишь исполняет поручение и передает наверх информацию».
По мнению Темерко, больше всего Сечин опасался, что тема ЮКОСа выйдет из-под его контроля. «Если бы в Кремле решили договариваться, то Сечин хотел бы возглавить и этот процесс, — продолжает Темерко. — Но атаку на ЮКОС останавливать не собирались, а Сечину надо было притупить нашу бдительность, понять, как далеко и на что мы готовы пойти. Перспектива судебных преследований за рубежом его не пугала. Он говорил, что можно закрыть рот любой загранице, там гораздо больше заинтересованы в международной позиции России, чем в деле ЮКОСа».
Основные активы ЮКОСа после их распродажи достались «Роснефти», эти покупки сделали ее крупнейшей в России нефтяной компанией. А Сечин в середине 2004 г. стал председателем совета директоров «Роснефти». Ходорковский потом говорил, что первое дело ЮКОСа Сечин инициировал из жадности, а второе — из трусости.
Канцлер
В ходе дела ЮКОСа окончательно сложился образ Сечина как государственного деятеля. Все собеседники «Ведомостей» — а большинство из них относятся к Сечину неважно — сходятся в том, что он безоговорочно предан Путину. Знакомый Сечина сравнивает его с основателем ордена иезуитов Игнатием Лойолой, жизнеописанием которого Сечин, по словам его знакомого, интересовался. «Мне кажется, он себя в чем-то отождествлял с Лойолой», — допускает собеседник «Ведомостей». «Своими разоблачениями и борьбой с роскошью он хочет укрепить власть, причем не свою, а Путина, — считает руководитель одной из госкомпаний. — Придумал себе концепцию служения, но она дает издержки».
Этому служению Сечин посвящает себя без остатка. Вот несколько характеристик, которые дают его знакомые. «Он трудоголик и часто засиживался в Кремле допоздна, нередко сам составлял поручения президента после той или иной встречи». «Это человек с адской работоспособностью, который берет измором. Не знаю, насколько высокий КПД у его деятельности, но, если надо, он вынет мозг из любого. В загранкомандировках с ним особенно тяжело работать: он может спать по три часа в сутки». «Последние несколько лет Сечин фактически жил на работе. Он работал сутками и мог позвонить, например, в три часа ночи домой и попросить жену прислать сына Ваню, с которым захотел пообщаться». «Он занимается спортом, тяжелой атлетикой, может назначить встречу на шесть утра в спортзале. Ложится в два, встает в шесть. Скромный в быту, не меркантильный, не материальный, патриот».
Требовательность к себе Сечин распространяет на своих коллег и подчиненных. «Сечин не терпит, когда кто-то пропускает его совещания, которые, как и у его патрона, могут начинаться на пару часов позже, — рассказывает топ-менеджер крупной госкомпании. — В Китае один из топ-менеджеров “Газпрома” пропустил совещание у Сечина, отправившись на спортивное мероприятие. Узнав об этом, Сечин рассердился, и это чуть не стоило газпромовцу кресла».
Формально Сечин к «Газпрому» отношения не имел, но всегда старался быть в курсе дел в компании, общаться напрямую с ее сотрудниками, рассказали несколько менеджеров «Газпрома». Некоторым из них Сечин предлагал, чтобы они ему напрямую докладывали о том, что происходит в монополии.
Дело для Сечина важнее людей, которые его делают. «У Сечина никогда не было команды, — рассказывает один из бывших топ-менеджеров “Роснефти”. — Он сам может быть в чьей-то команде, а создать не может». В отличие от своего патрона Сечин людей не бережет, считает его знакомый: герои дела ЮКОСа — президент «Роснефти» Сергей Богданчиков и генпрокурор Владимир Устинов потеряли свои посты, следователь Салават Каримов больших постов не получил; лишь Антон Устинов (участвовал в деле ЮКОСа в качестве начальника правового департамента Министерства по налогам и сборам) стал замруководителя секретариата Сечина.
Увольняют в основном «по собственному желанию», причем иногда с особым цинизмом — накануне дня рождения, а Богданчикова — накануне Дня нефтяника, жалуются бывшие сотрудники «Роснефти». По их словам, Сечин не оставляет без внимания и после увольнения: «Посмотрите на бывших топ-мененджеров “Роснефти”, профессиональных людей, — предлагает один сотрудник. — Хорошо устроиться после работы в госкомпании смогли единицы». «У человека, который взял к себе на работу одного из бывших менеджеров “Роснефти”, потом был непростой разговор с Игорем Ивановичем», — знает другой. «Я даже не стал спрашивать Сечина, могу ли взять на работу бывшего менеджера “Роснефти”, — добавляет еще один собеседник “Ведомостей”. — Отрицательный ответ был очень вероятным». «У Сечина есть ощущение, что люди, которые когда-то на него работали, теперь всегда должны просить разрешения на свои дальнейшие действия, он может искренне недоумевать, что человек ищет работу, а не ждет указаний от него», — полагает знакомый Сечина.
Диктатор
В ходе дела ЮКОСа сформировался и сечинский стиль государственного управления. «Это был перелом, — считает бывший чиновник. — История Ходорковского — важный пример, Сечин все сделал своими руками, но при этом сам ни одной бумаги не подписал. Он направляет врача — это его метод. Тогда все поняли, что Сечин пойдет до конца».
Этот стиль, возможно, проявился в менее известном деле «Русснефти», которое фактически было продолжением дела ЮКОСа. Основатель «Русснефти» Михаил Гуцериев пытался приобрести некоторые активы ЮКОСа, а один даже купил: 50% в совместном предприятии с венгерской MOL — «Западно-Малобалыкском».
Вот какую историю в связи с этим рассказывает знакомый Гуцериева.
В мае 2004 г. в кабинет к Гуцериеву зашел странный посетитель: он сел напротив, положил ноги на стол и предложил заплатить ему $200 млн. Посетителем был Роман Цепов. В 1990-е охранное предприятия Цепова «Балтик-эскорт» сотрудничало с мэрией Петербурга — охраняло приезжающих в Петербург иностранных бизнесменов и других VIP-клиентов, в числе которых, как сейчас сказано на сайте компании, «Анатолий Собчак и его заместитель» (фамилия Путина не названа).
На вопрос Гуцериева, почему он должен платить деньги, Цепов сказал: «У тебя проблемы, считается, что ты террористам помогаешь». Гуцериев денег не дал, а через несколько дней в офис «Русснефти» нагрянули бойцы РУБОПа. В компании начались обыски.
Тогда удалось все утрясти. Но проблемы «Русснефти» на этом не закончились. На одном из заседаний Совбеза в 2005 г. Путину показали подготовленный Сечиным список из российских нефтяных компаний, где «Русснефть» оказалась первой по запасам на тонну добытой нефти. Путина этот факт сильно возмутил. А вскоре Гуцериев получил письмо от Богданчикова. Он предлагал обменять 50% «Русснефти» в ZMB, разрабатывающей Западно-Малобалыкское месторождение, на «дочку» «Роснефти» «Дагнефть». Гуцериев написал Богданчикову, что обмен вышел бы неравноценный: ZMB добывает 3 млн т в год, а «Дагнефть» — 200 000 т.
А в 2006 г. у Гуцериева и «Русснефти» начались проблемы: налоговая предъявила «Русснефти» претензии на 17 млрд руб. и подала в арбитражный суд иски, по итогам рассмотрения которых акции «Русснефти» могли быть взысканы в пользу государства (на них был наложен арест), а сам Гуцериев стал фигурантом уголовного дела и дал подписку о невыезде.
Налоговики, прокуроры, милиционеры неофициально говорили Гуцериеву, что команда дана Сечиным. Но все попытки бизнесмена связаться с Сечиным через его приемную ничем не закончились: бизнесмен звонил в секретариат Сечина по нескольку раз в день, и там ему вежливо отвечали, что перезвонят, но так и не перезвонили. Однажды Гуцериев случайно встретился с Сечиным в администрации президента. «Он сам ко мне подошел, спросил о делах и был очень дружелюбен», — вспоминал Гуцериев в интервью «Ведомостям» в мае 2010 г. Сечин был очень удивлен, что бизнесмен не может до него дозвониться, и пообещал, что скажет секретарям, чтобы в следуюший раз его непременно соединили. Но те так и не соединили.
В июле 2007 г. Гуцериев договорился о продаже «Русснефти» владельцу «Базэла» Дерипаске и уехал в Лондон.
В 2010 г. он выкупил компанию обратно и вернулся в страну — все обвинения с него были сняты. «Спасибо [владельцу АФК “Система”] Владимиру Евтушенкову и [главе Сбербанка] Герману Грефу, которые участвовали в процессе моего возвращения и снятия с меня обвинений», — говорил Гуцериев в уже цитировавшемся интервью. А на вопрос, является ли Сечин виновником его бед, ответил:«Я слышал такую версию много раз, но у меня нет никаких доказательств, что команда была дана от него. Я не могу этого утверждать. Я не думаю, что за проблемами “Русснефти” стоял он и что он будет это делать впредь».
Идеолог
«Сечин искренне считает, что государственное — это лучше, чем частное, — говорит бывший кремлевский чиновник. — У него есть друзья-бизнесмены, которым он помогает, но в целом он бизнес не любит». (Кстати, это подтверждается тем, что Сечин сейчас де-факто выступает оппонентом Минэкономразвития, которое настаивает на приватизации госкомпаний.)
«Система простая, но она работает: весь бизнес стоит у него в приемной и кланяется в ноги [как представителю государства], потому что все боятся, — согласен бывший чиновник. — У него достаточно рычагов, начиная с высылки проверки любого рода, а можно затруднить работу — не дать фирме лицензию, разрешение. Чуть что, он сразу: “ФСБ, МВД, Счетная палата. Проверить”. Такого рода поручение для любой нормальной компании — приговор».
Несмотря на огромный авторитет Сечина, превращение частной (неправильной) компании ЮКОС в государственную (правильную) компанию «Роснефть» — едва ли не единственный его удачный проект такого рода.
Вот история с «Уралкалием». Осенью 2008 г. Сечин созвал совещание, посвященное строительству железной дороги в обход Верхнекамского калийного месторождения в Пермском крае. В 2007 г. был затоплен один из старых рудников «Уралкалия». Была повреждена железная дорога, компания профинансировала строительство обходной ветки. Но нужно было построить еще 53 км дороги, которая бы не попадала на территорию месторождения. На совещании президент РЖД Владимир Якунин говорил, что РЖД не хватает средств на строительство. Сечин предложил присутствовавшему на совещании владельцу «Уралкалия» Дмитрию Рыболовлеву поучаствовать в финансировании, тот не согласился, рассказывает человек из окружения бизнесмена. Спустя некоторое время Сечин велел начать проверку причин аварии на руднике «Уралкалия», по итогам которой компании могли предъявить 85 млрд руб. штрафов за оставшиеся в затопленном руднике запасы калийных солей. Никаких претензий «Уралкалию» предъявлено не было, но проверка стала одной из причин того, что Рыболовлев продал компанию бизнесмену Сулейману Керимову с партнерами (как когда-то Гуцериев Дерипаске).
Ставка на силу вообще не срабатывает там, где дело связано с иностранными юрисдикциями, где больше привыкли ориентироваться на закон.
Например, Сечину не удалось создать альянс «Роснефти» и ВР: партнеры британской компании по ТНК-ВР — консорциум ААР подали в лондонский арбитраж иск и заблокировали сделку, заявив о нарушении условий акционерного соглашения.
А вот какую историю рассказывает бывший зампред правления «Газпрома» Александр Рязанов: «Весной 2005 г. мне пришла в голову мысль: почему бы “Газпрому” не приобрести НПЗ в Литве — Mazeikiu nafta (продавалась доля ЮКОСа — 53,7%, еще 40,66% было у правительства Литвы). В то время мы завершали сделку вместе с Ruhrgas по покупке литовского поставщика газа Lietuvos dujos. В Литве у нас сложились добрые отношения с правительством. Я переговорил с тогдашним премьер-министром Альгирдасом Бразаускасом. Я долго его убеждал, он принципиально согласился, но сказал, что это надо делать совместно с частной компанией, например с ТНК-ВР. Но когда я изложил идею Сечину, он не поддержал: мол, зачем “Газпрому” что-то покупать у ЮКОСа — актив и так попадет в конкурсную массу. Тогда я стал объяснять Сечину, что это непросто: контрольный пакет Mazeikiu nafta у голландской Yukos Finance. Но Сечин был непреклонен: у нас хорошие юристы, мы и в Голландии суды выиграем».
В итоге актив был потерян: менее чем через год (в мае 2006 г.) была подписана сделка с польской нефтяной компанией PKN Orlen, которая согласилась заплатить за пакет ЮКОСа в литовском НПЗ $1,5 млрд. А менее чем через два месяца, в июле 2006 г., поставки из России по нефтепроводу «Дружба» в направлении литовского НПЗ были приостановлены — формально из-за разлива нефти на участке трубопровода в Брянской области.
«У Сечина отсутствует экономическое мышление, — рассуждает его знакомый. — Он не понимает, как работает рынок в целом, не принимает экономической логики. Его обычная практика: давай мы этой отрасли сделаем так, а я договорюсь, что они не сделают чего-то другого, не будут цену поднимать и т. д. Для него это естественная вещь».
Такой подход не всегда эффективен. Яркий пример — топливный кризис минувшего года. Объективных причин для роста цен на нефтепродукты на внутреннем рынке нет, заявил нефтяникам Сечин, и те заморозили цены на своих АЗС почти на год. При этом оптовая стоимость топлива росла. Это сделало фактически нерентабельным розничный бизнес. И если вертикально-интегрированные компании смогли компенсировать убытки своих АЗС за счет других бизнесов, то независимые торговцы были вынуждены закрывать заправки, выставляя на продажу целые сети.
«Сечина трудно представить как человека, который что-то создал, зато легко — как кому-то помешал», — признается бывший кремлевский чиновник».
Stringer
|
