|
Почему унизили и оклеветали уважаемого судью?
«Иван Масликов проработал судьей в Ростовской области без малого 28 лет, как вдруг его лишили полномочий. Теперь он уже второй год на собственном опыте узнает, насколько трудно добиться в России беспристрастного суда. За это время в отставку подали еще 8 судей области – одни поддерживали опального коллегу, другие опасались повторения его участи…
Анонимка
А дело было так. В конце 2009 года в высшие органы власти РФ пришла анонимка на главу Ростовского облсуда: мол, разберитесь, почему Виктор Ткачев построил особняк на заповедной территории ботанического сада… Впрочем, анонимки этой толком никто в Ростове не видел, но сам Ткачев некоторые ее пассажи озвучивал на совещании в январе 2010 года – в частности, что были там такие намеки: судьи на должности назначаются не только из профессиональных соображений, якобы некоторым пришлось квартиры продать, чтобы соответствовать. И еще: якобы судья Иван Масликов знает немало про дела Виктора Николаевича…
– Не знаю, почему именно меня упомянул автор анонимки… – размышляет Иван Масликов. – Возможно, потому что мы с Ткачевым тут «старожилы» (я проработал в облсуде 22 года) и у нас очень прохладные отношения. Истоки их – давние. Я в 1994-м вместе с ним баллотировался в председатели облсуда. Он был зампред, а я простым судьей. Мне передавали: он просит, чтобы я забрал свое заявление. Я отказался… Он победил, но Ткачев слишком злопамятен, чтобы забыть. Я, впрочем, думал, что в 1998-м он отыгрался – я тогда хотел стать главой суда в Батайском районе, Ткачев разрешил участвовать, а потом так все подал, что я вроде как самовольно на это пошел. И победила судья Вадобшева, которая всего полгода проработала в областном суде.
Изгнание
В марте 2010 года, чтобы прояснить наконец ситуацию с анонимкой, Иван Масликов пришел на прием к Ткачеву.
– Он мне прямо сказал: считает меня причастным к ее написанию, – рассказал мне Иван Степанович. – И не поверил, что я не писал. Тогда я пообещал: сам уйду, но дайте доработать до 1 июля. Ткачев согласился.
Речь шла не столько о лишних трех месяцах работы, сколько о деньгах, для Ивана Масликова вполне приличных. Судьи его квалификации и стажа у нас получают порядка 60 тыс. в месяц. Такая же у них и пенсия. А если есть полных 28 лет стажа, то при выходе в отставку им выплачивают еще оклад.
Семья Масликовых живет в одном из старых ростсельмашевских домов. Небольшая квартира, обычная обстановка ощущения наличия больших денег не вызывают. Есть еще скромная дачка… В общем, видно, что живет семейство по средствам и едва ли получает какой-то профит от судейского статуса главы семьи.
…Но уже 10 марта Ткачев направил в квалификационную коллегию представление – судья Иван Масликов плохо выполняет свои обязанности, он небрежен и некомпетентен. Поводом послужили 4 отмены определений по делам, где Иван Степанович был докладчиком (т.е. решения принимались коллегиально).
С этими отменами, кстати, не все так однозначно, но запутывать читателя нюансами не буду: речь идет исключительно о трактовках формулировок законов кассационной инстанцией. Да и сама по себе отмена – вещь в суде обыденная. Те судьи, у которых их много – плохие, те, у кого мало – хорошие. Тонкость в том, что в одном случае 4 отмены – это хороший показатель, а в другом он вдруг становится недопустимым.
Когда такое представление дается главой облсуда на подчиненного, имеющего первый квалификационный класс, без Москвы не обойтись. Там от Ткачева потребовали объяснений. И тут-то вдруг выяснилось, что Иван Масликов – не только плохой судья, но страшно аморальный тип: 13 мая его босс написал еще одно представление.
Казанова в мантии
Иван Степанович с удивлением узнал: оказывается, он главный секс-гроза в суде. Еще выяснилось, его похождения разбирала комиссия. Только вот его самого она почему-то не вызвала – все это он узнал уже на заседании квалификационной коллегии.
Разбирались в Ростове – и те люди, с которыми он работал не один десяток лет, рассказали ему массу интересного. Оказывается, он тут же, прямо в коридорах суда, в лифтах, в своем кабинете, хватает женщин то за грудь, то за коленки, кого-то на новогоднем фуршете настойчиво приглашал в свой кабинет попить чаю… Некоторых обвинительниц (вообще-то их было всего три) он даже не мог вспомнить, но из их заявлений вырисовывался абсолютно разнузданный тип. Самым ярким его сексуальным подвигом, как выяснилось, была попытка войти в кассу суда с расстегнутой ширинкой и предложить кассирше близость.
Опешивший Иван Масликов пытался обратить внимание коллег на неувязки в заявлениях. Что почти все «обиженные» – из канцелярии, подчиненной председателю суда, с которыми он почти не пересекается. И почему-то нет ни одной женщины из тех канцелярий, с которыми он общается каждый день. Что он болен и потому никогда не ездит на лифте (он потом даже справки принес и предлагал опросить охрану, которая это знает точно). Что касса находится около поста приставов и рядом с приемной зампреда суда, там всегда полно народу, поэтому едва ли правдива история о его эпатажном предложении кассирше… Что он никогда не был зональным судьей в Целинском районе, поэтому судья этого суда не могла приезжать к нему на консультацию, а он – хватать ее за коленки. И наконец, он сидит в кабинете не один, и можно было опросить его коллег, как он ведет себя с приходящими к нему сотрудниками канцелярии… Безуспешно.
Ивана Масликова объявили недостойным носить звание судьи, лишили класса и полномочий.
Горячо выступали два зампреда: Наталья Кречун (которая разразилась бурной речью о том, какая жуткая репутация у Ивана Масликова и что все это знали) и Владимир Золотых (который поведал, как опрашивал «девочек» и почему им поверил). Первая, если давно знала о якобы имевших место похождениях судьи, по должности тогда же и должна была добиться наказания казановы. Второй, видимо, забыл, что годом раньше характеризовал Ивана Масликова как добросовестного, вежливого, выдержанного, пользующегося уважением коллектива грамотного специалиста.
Как отмыть грязь
Чуть оправившись от шока, Иван Масликов изучил докладные женщин. Ни в одной не указывалось время, когда он все это совершил. Многие докладные вообще были без дат. Иван Масликов подал на самых явных клеветников иски. В судах женщины уточнили: это были якобы случаи из… середины 90-х годов прошлого века. Чего, спрашивается, ждали так долго?
Но самым обидным было признание г-жи Петренко, к которой он якобы вваливался в кассу. Дело в том, что эта дама всегда дарила Ивану Масликову мелкие сувениры к 23 февраля, у них были нормальные дружеские отношения. И вдруг так оболгать человека! После той скандальной коллегии он зашел в кассу и спросил: «Когда же я так гнусно себя вел?» На что получил кокетливое: «Ванечка, ты забыл, это так давно было».
– А уже на следующий день появилась новая докладная от Петренко, – удивляется людской подлости Иван Масликов. – Якобы я приходил в кассу «разбираться». А чуть позже – еще жалоба, что я ей звонил на дачу и угрожал.
Он подал иск о клевете и в суде попросил сделать распечатку входящих звонков на ее телефон. И тогда Петренко призналась: ни угроз, ни звонков не было… Видимо, как и всего остального.
А дальше – все по накатанной. Уволенный без выходного пособия и лишенный всех своих заслуг судья Иван Масликов просит еще раз рассмотреть его дело с учетом того, что женщины наконец назвали время его приставаний, и теперь он может защищаться уже документально. Отказ. Он просит рассмотреть его дело хотя бы с точки зрения сроков давности… Ему говорят: в законе о судьях этого нет, но жена Цезаря должна быть выше подозрений… Он просит: тогда рассмотрите дело по Трудовому кодексу. Опять отказ.
Жалобы Ивана Масликова из всех мыслимых инстанций возвращаются в Ростовский областной суд, который свой вердикт уже вынес и менять не собирается.
Иван Масликов: «Чего боятся судьи?»
– У нас большая зарплата. Причиной сурового взыскания, в результате которого ее можно лишиться, способен стать даже ничтожный повод. Если его правильно подать.
Даже выйдя на пенсию, судьи вынуждены молчать. Малейшее «неудобное» заявление – и пенсионера не минет дисциплинарная комиссия, которая может лишить приличной пенсии.
Оценка работы судей – вещь крайне субъективная. Одни и те же показатели можно трактовать по-разному. Для неугодного судьи всегда найдутся «веские основания».
Самое страшное – стать белой вороной, от которой начнут избавляться. Отсюда – согласие на «невинные» вещи типа придержать дело (которым кто-то интересуется), дать возможность передать его тому судье, который все решит правильно».
«Собеседник», № 3 (2012)
|
