|
На прошлой неделе мне предложили денег...
Нет, не так.
На прошлой неделе меня спросили: сколько тебе нужно, чтобы “закрыть” тему отношений между таможней и Генеральной прокуратурой? А еще лучше, продолжить ее — но не так, как ты это делаешь сейчас, а полностью поменяв точку зрения. Пусть белое станет черным, а там называй любую сумму...
Ну, не любую, хотя, думаю, тысяч пятьдесят (не рублей) охотно бы дали. За полную и безоговорочную смену позиции.
Справедливости ради стоит сказать, что на кону стояли куда более серьезные деньги. Восемь млн. долларов, которые попросту украли у государства. Плюс — пара уголовных дел. Плюс — несколько весьма вероятных лет за решеткой. Плюс ...
Цирк уехал. Клоуны остались
...Генеральный директор торговых центров “Гранд” и “Три кита” Сергей Зуев опаздывал. Его автомобиль мчался по кольцевой дороге с бешеной скоростью. “Мебельный король” Москвы и ее окрестностей истошно кричал в трубку мобильного телефона:
— Я сказал, без меня ни шагу! Вы мне и так все перепутали. Где съемочная группа?!
На том конце голос робко отвечал:
— Мы возле пятьдесят первого километра. Движемся к складу. Съемочная группа едет передо мной.
— Останавливайтесь и ждите меня. Я вам устрою цирк!
Зуев сдержал слово. И натурально устроил цирк — спустя всего каких-то сорок минут.
“Представление” состоялось в Солнцеве, возле бомбоубежища, превращенного в склад. Время на часах — 14 часов 45 минут. 3 декабря 2001 года.
В бомбоубежище хранилась мебель двух фирм-поставщиков товара для “Трех китов” и “Гранда”. Как установило следствие, мебель эта была завезена в страну с нарушением таможенных правил. Поэтому вся территория склада была объявлена зоной временного таможенного контроля и охранялась СОБРом ГТК РФ.
Зуев появился у склада в сопровождении двух телохранителей, юриста и “группы поддержки”. Поддержку символизировала стайка женщин критического возраста, выкрикивавших: “Отдайте нашу мебель!”
Депутат решительно подошел к бойцам СОБРа, выстроившимся в цепочку вдоль границы охраняемой территории, и стал тыкать пальцем в одного из бойцов. При этом генеральный директор крупнейшего в стране мебельного центра грубо выкрикивал: “Кто вы такой? Снимите маску!” Сзади Зуева подпирала нервная женская команда.
СОБРовцы, предупрежденные о возможных провокациях со стороны мебельных контрабандистов, начали отступать к воротам с соблюдением дистанции в два метра. Тут-то все и началось.
Никто из окружающих, включая двух видеооператоров, которые приехали запечатлеть “побоище”, не зафиксировал момент, когда Зуев неожиданно оказался на земле. Только что он твердо стоял на ногах — и вот уже то ли присел, закрыв лицо руками, то ли просто пригнулся. Но когда Зуев распрямился, под носом у него расплывалось пятно красного цвета.
Телохранители, до того безучастно стоявшие за спиной тела, подскочили к своему боссу. Подхватили его под руки и повели к машине. “Мебельный король” Москвы старался приволакивать вялые ноги.
Как только Зуев сел в машину, негодующая “группа поддержки” тут же покинула место происшествия. Представление закончилось. А недоумевающие таможенники до темноты сохраняли место происшествия нетронутым, ожидая милицию для изучения деталей события. Чудаки…
Как только Зуев оказался в машине, тут же зазвонил мобильный.
— Здорово, “терпило” (на уголовном сленге “потерпевший”. — Авт.)
— Что же делать — “терпило”. Вот так вот у нас бьют крупных бизнесменов. Прямо в рожу, с кровью, блин...
После жалоб на тяжкую долю отечественного бизнесмена Зуев начал сам звонить по телефону и раздавать очень странные команды.
— В травмопункте уже договорились? Какой адрес? Ленинский проспект, 21? Старые Химки? Все понял. Фамилию вы им, надеюсь, не называли заранее?..
— Какой диагноз? Хорошо, я скажу, что у меня голова кружится. А куда заявление будем делать? Понял. Прямо в Генеральную прокуратуру. Они ждут? Хорошо.
— Обязательно надо дать все это в новости на завтра. А в среду собирайте пресс-конференцию. В Интерфаксе. Пусть телевизор поставят для демонстрации. Пресс-релиз мы “слепим” сами…
Так, раздавая команды, Зуев мчался в травмопункт, где уже ждали потерпевшего с неизвестной фамилией.
А 21 декабря на свет появилось уголовное дело №687 о превышении сотрудниками СОБРа ГТК России своих служебных полномочий. Попросту говоря, об избиении Сергея Зуева.
Свидетеля вызывали?
Майор СОБРа ГТК России Дмитрий Круглов был тем самым таможенником, в которого Зуев тыкал пальцем и требовал снять маску.
Несколько штрихов к его портрету. Дмитрий награжден медалью “За отвагу”. В 1994—1995 гг. находился в командировке в Чечне. Участвовал в штурме Грозного. Во время штурма потерял десятерых товарищей. Сам чудом остался жив...
И вот что он говорит сегодня по поводу случившегося.
— Да нас и не надо было предупреждать о провокации. За полгода охраны этого склада провокации не прекращались. А на этот раз нас даже предупредили, чтобы ни в коем случае не применяли силу.
Поэтому, когда какой-то лысый мужичок стал тыкать в меня пальцем, вперед вышел сотрудник центрального аппарата ГТК в штатском и сказал, что все переговоры надо вести с ним. Мужичок с ним поговорил. Потом вернулся в машину. А вернувшись, повел группу женщин прямо на СОБР, не вступая ни в какие переговоры.
Мы стали отходить к воротам. Вдруг этот мужичок присел, как будто что-то выронил. Кувыркнулся на живот. А поднимаясь, стал размазывать что-то красное по лицу. После чего его увели... Идиотизм какой-то. Когда мне сказали, что это был Сергей Зуев, я не поверил. Артист, а не генеральный директор.
— Да не артист он, а клоун чистой воды, — вступает в разговор и.о. начальника Управления спецопераций ГТК России Николай Кожухарь.
Николай до работы в ГТК служил в отряде спецназа “Витязь”. Начал с командира взвода, закончил командиром группы. В Чечне воевал в 95-м, 96-м и 97-м годах. Участвовал в операциях под Самашками и в селе Первомайское. Был ранен.
— Я приехал на объект в час дня, уже зная о том, что готовится какая-то провокация. В два часа тридцать минут, когда Зуев поговорил с сотрудником отдела таможенных расследований и ушел в свою машину с телохранителем, я доложил “наверх”, что все нормально, и собрался уезжать. Вдруг этот клоун начал свои кульбиты исполнять...
Знаете, личные охранники обычно уступом стоят. А перед падением Зуева они отошли за его спину. Я знаком с работой телохранителя — поверьте, они это сделали специально.
Что теперь происходит, мне не очень понятно. На фронте все просто: там враг — здесь свои. Но в тот день Зуева никто не трогал, хотя мы имели полное право задержать всю гоп-компанию. Граница таможенного поста — та же самая линия фронта. Заходить на охраняемую территорию объекта посторонним запрещено. А Зуев “линию фронта” перешел…
Прокуроры, вперед!
Самое смешное состоит в том, что младший советник юстиции Рябинин, возбудивший уголовное дело против СОБРовцев, в своем постановлении признает, что Зуев нарушил границу таможенного поста. Цитируем:
“3 декабря 2001 года около 15 часов сотрудники отряда специального назначения ГТК России (…), являясь должностными лицами, выполняли служебные обязанности по охране складских помещений. На просьбу генерального директора ООО “Альянс-95” Зуева С.В. — пройти в помещение склада, сотрудники ГТК России ответили отказом. После того как Зуев С.В. и прибывшие с ним граждане подошли к двери, ведущей в склад, не установленные сотрудники СОБРа ГТК России нанесли гражданину Зуеву С.В. не менее двух ударов руками в область лица и грудной клетки, причинив последнему телесные повреждения”.
Так и хочется добавить за следователя… “и нравственные мучения”. Но вряд ли Сергей Зуев мучается угрызениями совести. Для того чтобы случилось первое (угрызения), необходимо наличие второго (совести). А в этом лично у меня большие сомнения.
“Избиение” Зуева произошло при большом стечении народа и под объективами двух видеокамер, заранее оплаченных руководителем “Трех китов”. Тем не менее, кто именно бил Зуева и сколько было нанесено ударов, почему-то никто не видел — в протоколе стоит “не менее двух”. Кстати, не зафиксировали факт избиения и бесстрастные объективы видеокамер...
Конечно же, бойцы СОБРа и сотрудники таможни — люди заинтересованные. Следователь имеет все основания не доверять их показаниям. Но вот как описывает события оператор, нанятый для съемки самим Сергеем Зуевым, Андрей Анненков:
“Зуев сказал, что я должен снимать его практически вплотную, когда он поедет за своей мебелью на склад, который расположен в Солнцеве, а вторая камера должна снимать общий план. Зуев подошел к входу в бомбоубежище. Я шел практически вплотную и снимал его сбоку. Сзади меня были, кажется, охранники Зуева.
В линию перед входом стояли сотрудники в пятнистой форме с собакой. Собака нас не подпускала к СОБРовцам. Они стояли спокойно, не делая никаких движений, руками не махали и на требования Зуева отвечали молчанием.
В этот момент Зуев сделал несколько шагов вперед и перекрыл мне объектив спиной. После чего завалился чуть вперед на правый бок. Когда Зуев приподнялся, все лицо и руки были в крови. Я обратил внимание, что кровь размазана, а где рана, не видно”.
Смотрите: это — показания не таможенника, не СОБРовца, а телеоператора, человека незаинтересованного.
Наконец, если прокуратуру не убеждают показания бойцов СОБРа и зуевского оператора, то у следователя Рябинина в материалах дела есть сводка телефонных переговоров Зуева с неизвестным (копия ее есть и у “МК”). Сводка эта убеждает лучше всяких показаний...
3 декабря 2001 г., 10 ч. 40 мин.
Неизвестный: — Алло?
Зуев: — Да.
Н.: — Привет!
З.: — Здорово!
Н.: — Ну что? Все, как запланировали? Когда, если что-то у тебя случится... Если тебя стукнет кто-нибудь и пойдет кровь из носа, ты обязательно тыльной стороной ладони, вытирая нос, размажь по щеке. Потому что, когда просто кровь капает, ее не видно, понимаешь?
З.: — О’кей! Я все сделаю. Это я сыграю, ты не волнуйся!..
Обратите внимание: события в Солнцеве развернулись в 14.45. Разговор произошел в 10.40, за 4 часа до стычки! Кровь уже запланирована...
В принципе это уже готовый состав преступления и “небо в клеточку” для Сергея Зуева. Статья 306 ч. 2 УК РФ звучит следующим образом: “Заведомо ложный донос о совершении преступления, соединенный с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления либо с искусственным созданием доказательств обвинения наказывается лишением свободы на срок до шести лет”.
В разъяснении к 306 статье УК РФ сказано, что основным объектом преступления являются интересы правосудия. Донос направляется в органы, имеющие право возбудить уголовное дело: суды, прокуратура, органы следствия и дознания… Преступление считается оконченным с момента получения ложного заявления органами правопорядка.
Искусственным созданием доказательств обвинения считается фальсификация, имитация доказательных фактов, которые в действительности отсутствуют, или искажение реальных доказательств.
В случае с мнимым избиением Зуева присутствует полный набор: ложный донос в Генпрокуратуру, искусственное создание доказательств и искажение реальных доказательств. Почему на это никто не обращает внимания?
И еще один нюанс. Свидетели и потерпевшие, опрошенные по сфальсифицированному делу и давшие ложные показания, подлежат ответственности по ст. 307 ч. 2 УК РФ — до пяти лет.
Одноглазое правосудие
На прошлой неделе в прессе появилось Открытое письмо Думской комиссии по борьбе с коррупцией Президенту России Владимиру Путину. В своем письме депутаты обвинили руководство Генеральной прокуратуры в низком профессионализме и просили президента рассмотреть вопрос о несоответствии генерального прокурора РФ Владимира Устинова и его первого заместителя Юрия Бирюкова занимаемым должностям.
Публикацию назвали “Свободу прокурору!” А здесь — ошибочка вышла.
Не свободу надо было требовать для Устинова и Бирюкова, а тщательного разбирательства. И не об уровне профессионализма говорить, а о коррупции.
Мы — со своей стороны — попросили прокомментировать ситуацию, сложившуюся сегодня в ведомстве Устинова—Бирюкова, бывших следователей Генпрокуратуры по особо важным делам, людей, известных своей принципиальностью не только в правоохранительных органах, но и в стране.
Николай ВОЛКОВ (до увольнения вел дела “Аэрофлота” и “Андавы”):
— Оценивать сегодня деятельность Генеральной прокуратуры все равно что оценивать экономику Пиночета. Руководитель любого государственного органа имеет полное право выбирать свою команду. Подбирать тех людей, с кем ему легче работать, кому он доверяет. Поэтому мы и имеем то, что имеем.
Чтобы давать юридическую оценку любому уголовному делу, надо сначала это дело прочитать от корки до корки. Все остальное зависит от квалификации следователя и сложности дела. Кому-то для расследования требуется год и обязательный арест подозреваемого. Кому-то хватает недели, чтобы разобраться в сути вопроса.
Следователя политические мотивы того или иного уголовного дела не должны интересовать. Для него главным является вопрос: есть состав преступления или нет. “Вор должен сидеть в тюрьме”.
Что касается дела с “избиением” Сергея Зуева (за этим делом я по прессе слежу), то, по-моему, здесь вопрос особой юридической сложностью не отличается. Настораживает другое — почему не расследуется экономическая подоплека ситуации вокруг “Гранда” и “Трех китов”?
Дело по контрабанде мебели закрыли “за отсутствием состава преступления”, поскольку фирма, ввозившая мебель в страну, была зарегистрирована по утерянному паспорту и найти ее невозможно. Это как с коробкой из-под “ксерокса” получается. Факт преступления — есть, а его состава — нет.
Когда следователь берется за дело, связанное с экономикой, он должен восстановить всю цепочку денежных проводок и товарных поставок. И до восстановления этой цепочки он не имеет право выносить решение. Отговорки типа утерянного паспорта — это полная ерунда. Деньги-то “ходили” по конкретным счетам. А вопрос, почему Зуев заплатил 2,5 млн. долларов за “чужую” мебель, так и остался без ответа.
Генеральная прокуратура сегодня показывает фантастически высокие данные по раскрытию преступлений. Но, во-первых, преступления все незначительные. А, во-вторых, если в стране такое количество преступлений, значит, правоохранительная система у нас просто отсутствует! Как с делом МПС: два года материалы Счетной палаты пылились в Генеральной прокуратуре. И вдруг на тебе — коррупция. А раньше куда смотрели?
Когда по делу “Аэрофлота” мне стали выставлять рамки, за которые я не должен был выходить, я ушел из прокуратуры. Кто пришел на смену? Люди, которые устраивают по своим человеческим и профессиональным качествам генерального прокурора.
Борис ПОГОРЕЛОВ (расследовал “громкие” дела по хищениям со стратегических объектов: ядерные изотопы, “красная ртуть” и т.п.):
— Я уходил из прокуратуры во времена Ильюшенко. При Скуратове вернулся. Потом снова ушел. Потому что то, что сегодня происходит в генеральной, можно описать лишь в терминах уголовного жаргона: “Беспредел и крысятничество”.
От прокурора города Сочи до генерального прокурора дистанция огромного размера. Дистанция — в уровне государственного мышления. За последнее время из прокуратуры ушло много профессионалов. На смену им приезжают молодые ребята из регионов. Все они не имеют московского жилья, а значит, сильно зависимы от руководства. Интересно, что самые сложные дела поручаются или молодым специалистам, или выходцам с южных окраин. Дело МПС и Аксененко ведет вновь назначенный следователь. Дело СИБУРа — то же самое. Да и конфликтом вокруг “Трех китов” занимаются “южные” специалисты...
К сожалению, я могу следить за событиями только по СМИ, где информация не всегда объективна. Может, поэтому у меня и складывается впечатление, что действия Генпрокуратуры носят заказной характер. Но возьмите дело, связанное с мебельными поставками. ГТК сегодня дает 40% государственного бюджета. Мебельный бизнес по доходности занимает второе место после электроники. А действия Генеральной прокуратуры носят откровенно односторонний характер — дела по контрабанде закрываются одно за другим, на их месте появляются уголовные дела против сотрудников ГТК. Я знаю замруководителя таможенных расследований Файзулина. Он юрист достаточно высокой квалификации, чтобы допустить нарушение, а тем более преступление.
Любое расследование должно идти в обе стороны. Следователь обязан изучить все доводы и аргументы противостоящих сторон. И только когда он полностью убедится в своей правоте, может отправлять дело в суд или закрывать его.
Наша прокуратура сегодня окривела на один глаз.
Заявления Устинова, типа “суд разберется”, несостоятельны. Это — нонсенс. В мое время, когда дело передавалось в суд из Генеральной прокуратуры, оно уходило в идеальном состоянии и со стопроцентной доказательной базой. Не надо забывать, что любое сомнение трактуется судом в пользу обвиняемого. Поэтому когда Устинов говорит, что “суд поправит, если мы в чем-то ошиблись”, он просто ставит крест на своем профессионализме.
В наше время и закон был жестче, и преступные схемы сложнее. А за любую следственную ошибку приходилось годами службы платить. Сегодня, видимо, все проще: выполнил приказ, получи звезду...
* * *
“МК” давно и пристально следит за войной, которую Генеральная прокуратура ведет против Таможенного комитета. В этой войне уже было многое. Но на этот раз Генпрокуратура и Зуев, кажется, перешли все границы. Они готовы усадить на скамью подсудимых ребят, которые проливали кровь (настоящую, свою кровь!) в Чечне, видимо, за то, чтобы подчиненные Устинова могли спокойно обделывать свои делишки.
Хотя — чему удивляться? О “платных” отношениях замгенерального прокурора Юрия Бирюкова с чеченцами уже ходят легенды.
...А мой разговор недельной давности закончился просто. Не хочешь денег? Странно... Ну смотри, там люди серьезные, они и наказать могут. Думаешь, тяжело найти компромат?
Конечно, патрон в машине стоит значительно дешевле...
|
