|
1 июля, в Свердловском областном суде начался процесс по делу уроженца Чечни, владельца Infiniti fx-35 Тимура Мусаева, который в ноябре прошлого года после конфликта на дороге выстрелил в лицо владельцу погрузчика Евгению Петрову из травматического пистолета. Петров три месяца провел в больнице, перенес две операции и почти ослеп на правый глаз. Мусаев, который скрылся с места ЧП, а потом, узнав о том, что объявлен в розыск, все-таки явился в милицию с адвокатами и представителями чеченской диаспоры последние полгода провел в СИЗО №1. Ему предъявлено обвинение по части 3 статьи 30 УК РФ - пункт «и» части 2 статьи 105 УК РФ («Покушение на убийство из хулиганских побуждений»).
Как передает корреспондент «URA.Ru», первое заседание длилось 3,5 часа. Евгению Петрову с самого начала процесса пришлось выдержать моральный натиск: в зал судебных заседаний он зашел под шипящие комментарии группы друзей и родственников Мусаева.
Сам Мусаев, находившийся в стеклянной камере, при появлении в зале знакомых лиц заулыбался, показывая друзьям и родным жестами, что у него «все хорошо».
Первым был допрошен Петров. Сегодня он защищал себя сам. Его адвокат приступит к процессу только со следующего заседания, а брат - свидетель ЧП - уехал до начала заседания по срочному звонку.
Петров рассказал о том, что около 20 часов вечера 30 ноября 2010 года сам сел за руль погрузчика и поехал на улицу Синяева, 8, чтобы вытащить из сугробов застрявшую там еще в обед фуру. Подцепив тягач, он начал маневр. Но в нескольких метрах впереди него встала черная Infiniti fx-35, перегородив узкую проезжую часть. Из нее вышел Тимур Мусаев и направился в киоск. Евгений попросил убрать машину с дороги. «Ты же сам водитель, видишь, что мешаешь!», - вспомнил Петров свои слова. И на это, говорит, получил от Мусаева ответ в духе: «Мне наплевать на ваши проблемы, я хочу пить и иду за водой».
Вернувшись, Мусаев подошел к погрузчику, потребовал, чтобы Петров вышел. После этого мужчины схватили друг друга за грудки. За происходящим наблюдал брат Евгения Петрова Максим, но в конфликт не вмешивался. Оттолкнув Петрова, Мусаев крикнул: «Хана тебе! Я тебя сейчас укокошу!» и направился к своей машине.
«У-ко-ко-шу. Не торопитесь, я записываю, - прервал Петрова судья Сергей Плотников. - Он точно так сказал?»
«Точное слово не помню. Может «грохну», - пояснил Петров.
Из своей машины, по словам пострадавшего, Мусаев уже вернулся с пистолетом в руке, перезарядил его, прицелился, и с расстояния полметра-метр выстрелил Петрову в лицо. О дальнейшем, по словам Петрова, он знает со слов брата Максима: тот подбежал к Мусаеву, попытался применить неработающий, выданный ему на работе как бухгалтеру электрошокер, но Тимур вырвался, сел в свою Infiniti и уехал.
Петров рассказывал спокойно, называя своего оппонента исключительно по имени – Тимур. На протяжении всей его речи Мусаев смеялся, качал головой, а по окончании допроса, рисуясь, громко сказал: «Это бред полный!». С обвинениями он категорически не согласен и виновным себя не признает.
Адвокат Мусаева задал Петрову несколько вопросов, попытавшись свести разговор к тому, что пострадавший, возможно, нарушил Правила дорожного движения, перегородив проезд техникой, и не имел права требовать с Мусаева убрать машину с дороги. «Я не требовал, - прервал его Петров. - Я попросил!».
После этого суд выслушал мать Мусаева Раису Шахтиеву.
Раиса Шахтиева считает, что во всем виноват национальный вопрос. И ее сын не способен стрелять в человека. «Разве такое может делать человек, который почти получил высшее образование?», - обескуражила она всех
Ее речь была эмоциональной, сбивчивой, срывающейся на плач. «Вторая чеченская война, 11 лет назад мы бежали в Екатеринбург, чтобы выжить, работали круглые сутки на Таганском рынке, разгружая чужие КАМАЗы, я пережила пять тяжелых операций, в 90-м году мне удалили легкое, - начала она. - Мой единственный сын. Я хотела, чтобы он учился на юриста. Он поступил в уральскую юридическую академию на заочное, но не окончил ее. Я заложила свою квартиру, взяла кредит и купила ему Infiniti».
«Что ж не Оку?», - вставил судья.
«Что в жизни видел мой мальчик? Войну! У него не было ничего. Я всегда его учила – не курить, не пить, в казино не ходить, не убивать. И он хороший. Его единственный недостаток – он очень любит красивых женщин. Если меня спросить, я бы хотела, чтобы это меня убили…», - сбилась вдруг Раиса Шахтиева.
Но заняв свое место в зале, она быстро пришла в себя и уже через минуту стыдливо смеялась, когда 24-летняя девушка ее сына Алена Пилюшенко, давая показания, рассказывала, что «живет с Тимошей три года».
«Он мне заменил маму и папу, потому что, когда мы познакомились, родители были против, и сейчас не приветствуют, он мне…», - тут Алена, кажется, попыталась заплакать.
«Алена, я прошу Вас! Больше металла в голосе», - подбодрил девушку судья.
Алена собралась. Да так, что под конец допроса громко перебивала судью и гособвинителя, доказывая, что расхождения в ее ранних показаниях связаны с тем, что следователи записывали ее слова не правильно, а она хоть и подписывала, что «с ее слов записано верно», не согласна с этим. Вместо ответов на вопросы, кричала Петрову: «Все вы на рынке такие, кричите: «Пусть одним чуркой меньше будет!»
«Секундочку, мы не на рынке! Мы на улице Синяева, рассматриваем конфликт. Уберите эмоции, предположения, нам нужны только факты. Что вы видели?», - вернул процесс в русло судья Сергей Плотников.
В своей версии Алена Пилюшенко перевернула всю историю ровно наоборот: припарковав Infiniti перед погрузчиком, они никому не мешали, разговаривали со всеми вежливо и сообщили Петрову, что уедут через минуту. Но в ответ услышали слово «чурка» (то самое слово, спровоцировавшее выстрел, и которого не оказалось в ранних показаниях Алены). А потом и вовсе на Мусаева напали, применив к нему действующий электрошокер. Более того, Мусаев не стрелял сам – его заставили выстрелить, ударив по руке. И вообще, он бросился к пострадавшему, но ему не дали: брат Евгения Петрова Максим угрожал ему новым ударом электрошокера и даже устрашающе подошел к машине, где сидела Алена. Пришлось вырываться силой и срочно уезжать.
Все время пока говорила Алена, Тимур Мусаев смотрел на нее влюбленными глазами
«А след от электрошокера был? Вы обращались в больницу?», - спросил судья. «Обратились, когда началось следствие», - ответила Алена.
В своих показаниях она указала, что перед происшествием Мусаев провел месяц в Грозном, похоронив брата. Он был подавлен. После возвращения она впервые увидела у него оружие. Травматический пистолет, из которого Мусаев стрелял в Петрова, так и не был найден.
«Тима спокойный и справедливый ко всем. Он ни на кого не прыгает», - говорила о любимом Алена Пилюшенко.
«Может вы другое слово подберете вместо «прыгает»?», - поежился судья, а в группе поддержки Тимура Мусаева начались шикаюшие обсуждения и хихиканье.
«Единственное в чем он неуравновешен, так это в любви ко мне», - закончила характеристику Тимура Алена.
«Нормально!», - похвалила ее, возможно, будущая свекровь.
Выслушав стороны, Сергей Плотников задал последний вопрос Евгению Петрову: почему показания сторон настолько разнятся? «Потому что адвокат и родня Тимура не хотят, чтобы он сел в тюрьму», - просто ответил Евгений. Это было дополнением к важному обстоятельству, о котором говорили чуть ранее: после очной ставки к Петрову подходил Мусаев и просил «договориться по-хорошему, без милиции».
Алена Пилюшенко потерпевшим в этом деле считает не Евгения Петрова, а Тимура Мусаева, что и попыталась доказать
Перерыв в процессе объявлен до 11 часов 6 июля. На следующем заседании суд выслушает версию самого Тимура Мусаева, также будет допрошен еще один главный свидетель – брат Максим Петров.
В коридорах Евгения Петрова ждали журналисты, но отвечать на вопросы ему пришлось под комментарии все той же группы поддержки Мусаева. «Вы все врете, а вы журналисты, все разжигаете! Тут национальный вопрос», - волновались они и убегали от камер.
«Я был готов к такой реакции, - ответил «URA.Ru» Евгений Петров. - Но я и моя семья живем спокойно».
|
