Реставраторы с Большой Никитской

Александр Кибовский, руководитель Москомнаследия
Воплощение творческой мысли архитектора Андрея Бокова: исторический флигель разрушен

Когда старинные постройки разрушают экскаватором, когда исторические стены крушат отбойными молотками, – как это называется? Во всём мире это зовут вандализмом. А в Москве – вы не поверите – реставрацией. В усадьбе Глебовых-Стрешневых-Шаховских на Большой Никитской улице всё это произошло с санкции Росохранкультуры и под присмотром Москомнаследия

Март 2011 года стал для Москвы временем своеобразной архитектурной революции: от локальных решений и предложений новый мэр и члены его команды перешли к формулированию основ новой градостроительной политики.
Сергей Собянин и ранее говорил в интервью о том, что считает необходимым «консервировать» историческую Москву, ограничивать новое строительство в центре. В марте он и вовсе заявил о «фактическом запрете» строительства в центре города. Градостроительно-земельная комиссия под руководством Собянина пересматривает инвестиционные проекты и отменяет их десятками. Тем временем руководитель Департамента культурного наследия Москвы (Москомнаследие) Александр Кибовский рассказал журналистам о предложении присвоить всему московскому центру внутри Садового кольца статус достопримечательного места. Если эта идея осуществится, исторический центр Москвы впервые в её истории станет охраняемым объектом культурного наследия.
Будем надеяться, что для исторической Москвы, столь пострадавшей от рук вандалов и градостроителей и в ХХ веке, и в первом десятилетии XXI-го, наступают новые времена. Однако пока они не наступили. Пока в Москве формулируют градостроительную политику будущего, в силе остаются многочисленные решения, принятые в рамках градостроительных ориентиров недавнего прошлого. 
Это наследство, от которого так просто в одночасье не откажешься. Оно оформлено в виде не отмененных пока распоряжений и постановлений городских властей. Кое-где продолжают разбирать старинные дома, расчищая стройплощадки, казалось бы, отмененные нововведениями. Исторический город продолжает нести урон. Вот лишь один такой показательный,  модельный случай.

Бульдозерный аргумент
18 февраля 2011 года прокуратура города Москвы сообщила, что внесла представление вице-мэру Москвы Марату Хуснуллину «по фактам выявленных нарушений закона», связанных с разработкой, обстоятельствами согласования и осуществления проекта «реставрации с приспособлением» усадьбы Глебовых-Стрешневых-Шаховских на Большой Никитской улице, 19/16  для музыкального театра «Геликон-Опера». По российским законам здесь два года назад проехались бульдозером, уничтожив старинный полуциркульный флигель усадьбы. С тех пор одни хотят довершить разрушение новым строительством, а другие пытаются его остановить.
Формально сейчас работы по строительству нового здания «Геликон-Оперы» вместо памятника приостановлены решением правительства Москвы в октябре 2010 года.
Решение было принято после рабочего заседания непосредственно на объекте под председательством первого (на тот момент) вице-мэра столицы Юрия Росляка. Протесты «Архнадзора», поддержанные видными отечественными специалистами в области охраны культурного наследия, Международным обществом спасения русских памятников и ландшафтов, членами  комиссии Общественной палаты РФ, депутатами Московской городской думы, наконец возымели действие.
Хотя строители и театралы доказывали тогда, что строительство, на которое потрачено уже несколько десятков миллионов рублей городских денег, нужно продолжать и заканчивать. Им возражали защитники исторических памятников из «Архнадзора»: усадьба – памятник архитектуры, находится в объединенной охранной зоне, никакое строительство здесь невозможно по закону, усадьбе нужно вернуть прежний облик. В результате стройку решили заморозить, а для уяснения ценности усадьбы провести историко-культурную экспертизу.
В первые недели 2011 года дважды назначалось, но оба раза переносилось заседание общественно-градостроительного совета при мэре Москвы, которое должно было решить судьбу старинной усадьбы.
Не буду скрывать, что придерживаюсь точки зрения «Архнадзора», тем более что являюсь одним из координаторов этой организации. Однако могу считать себя вполне объективным, поскольку в этом вопросе, как и в других, «Архнадзор» отнюдь не пытается навязать Москве свою точку зрения. «Архнадзор» стремится донести до каждого точку зрения закона. Нельзя никого заставить полюбить старую Москву, нельзя никого заставить ценить подлинник превыше бутафории. Но вот заставить соблюдать закон – это прямая обязанность всех государственных служащих.
Вроде бы у нас с начала 2000-х годов наступает «диктатура закона». Наступает, наступает, а на улице Большой Никитской, 19/16 все никак не наступит. Наличия закона и необходимости его соблюдать вроде бы никто не отрицает, но на чаше весов всё время оказываются иные соображения – то необходимость развития оперного театра, то куча денег, которые уже поглотил проект, то немецкая авиабомба, повредившая здание в 1941 году.

Двор, которого нет
История усадьбы Глебовых-Стрешневых-Шаховских длинна и переменчива, как история любого старинного домовладения в центре столицы. Главный дом, выходящий на Большую Никитскую, выстроен в первой половине XVIII века, полуциркульный корпус во дворе – на рубеже XVIII-XIX веков, флигели, выходящие в Калашный переулок,– в последней трети XIX века. В 1880-е годы усадьба перестраивается, фасады переделываются, замкнутый контур внутреннего двора оформляется в духе средневековой боярской усадьбы, с шатровой башенкой над проездом из парадного двора в хозяйственный.
Последняя владелица усадьбы княгиня Шаховская была завзятой театралкой. И небольшой театральный зал внутри главного дома ей показался маловат, хотелось устроить сцену побольше. Однако усадьбу княгиня под театр курочить не стала, а купила соседний с нею участок на углу Кисловского переулка, на котором и возвели новое театральное здание (ныне Театр им. Маяковского). В таком виде усадьба дошла до наших дней, в поздние советские времена в ней размещался Дом культуры медработников.
Парадоксальным образом история повторилась в 2000-е годы, когда московские власти передали бывшую усадьбу музыкальному театру «Геликон-Опера». Малого зала в главном доме театру показалось недостаточно, потребовалась новая современная большая сцена. Если бы городские власти и сам театр последовали в тот момент примеру княгини Шаховской, т.е. подыскали бы для новой сцены новое место – никакого конфликта на Большой Никитской не случилось бы. Но, увы – строить здание новой сцены решили прямо в усадьбе, на месте дворовых флигелей. Парадный двор по замыслу архитектора Андрея Бокова, ныне главы Союза архитекторов России, становился зрительным залом, для чего заглублялся в землю и перекрывался крышей.
Проект долго разрабатывался и долго согласовывался: между выпуском соответствующего распоряжения правительства Москвы и началом стройки прошло семь лет. Но в 2009 году в старинной усадьбе заработали экскаваторы и отбойные молотки.
Результат плачевен. С одной стороны, главный дом усадьбы укреплён и реставрирован. С другой, – он надстроен со стороны двора дополнительным ярусом. От флигеля, выходившего в Калашный переулок, осталась одна фасадная стена. А полуциркульный флигель, образовывавший собственно уникальный и красивый внутренний двор, снесён подчистую, на его месте начали рыть котлован.
Как всё это могло произойти в государстве и городе, где законом охраняются не только памятники архитектуры, но и их охранные зоны, в которых запрещены не только новое строительство, но даже реконструкция? С этого места лучше рассказывать по порядку.

«Приспособление» лукавых слов
Проект реставрации и реконструкции, с некоторых пор лукаво называемый проектом «реставрации с приспособлением» старинной усадьбы для Московского музыкального театра «Геликон-Опера» разработан ГУП «Моспроект-4» на основании распоряжения правительства Москвы №1576  РП от 17 октября 2002 года. Это весьма интересное распоряжение: текст его дважды исправлялся впоследствии двумя специальными распоряжениями столичного правительства.
Первоначальный текст предполагал осуществление реконструкции и строительства по адресу Большая Никитская улица, 19/16, стр. 1, 2. Однако здание по этому адресу являлось памятником архитектуры федерального значения, что, собственно, и написано и в окончательном (на данный момент) тексте распоряжения, и в проектной документации, и в многочисленных согласованиях. По закону реконструкция и новое строительство на памятниках невозможны.
Тогда текст распоряжения решили привести в соответствие с законом: вместо «реконструкция» написали «реставрация», вместо «строительство» – «приспособление».

Как отказала «двойная степень защиты»
При этом разработчикам проекта и чиновникам всех инстанций, которые его рассматривали и согласовывали, факт наличия у усадьбы статуса объекта культурного наследия был прекрасно известен с самого начала.
В пояснительной записке к проекту прямо говорится: «По состоянию на 21.04.2003 г. строения 1, 2 данного домовладения входят в состав объекта культурного наследия (памятника истории и культуры) федерального значения – Усадьба Глебовых-Стрешневых (2-я пол. XVIII в., имеющий охранный статус (гос. охр. №683)».
В состав проектной документации входит также заключение Главного управления охраны памятников Москвы (ныне Департамент культурного наследия Москвы) от 14.04.2005 г. за подписью тогдашнего руководителя ГУОП Владимира Соколовского, в котором говорится, что «реконструируемое здание является памятником архитектуры, стоящим на государственной охране». Указание на статус памятника архитектуры можно обнаружить также в «Задании на разработку проектной документации», да и – многократно – в других томах и разделах проекта.
О том же самом статусе сказано и в Паспорте памятника архитектуры, составленном ещё в 1990-е годы, и в других распоряжениях правительства Москвы, и в официально изданном в 2008 году городским правительством и столичным Комитетом по культурному наследию «Атласе объектов культурного наследия Москвы». Принадлежность усадьбы к памятникам федерального значения подтверждена в 2006 году даже одним из постановлений Девятого Арбитражного апелляционного суда г. Москвы.
И даже если бы усадьба не была объектом культурного наследия, то и тогда российские и московские законы, казалось бы, надежно охраняли её от разрушения, реконструкции и нового строительства: она находится на территории объединенной охранной зоны памятников истории и культуры, утвержденной правительством Москвы еще в декабре 1997 года. Об этом в проекте тоже написано, и даже карта охранной зоны в него вклеена.
И федеральный закон 2002 года об объектах культурного наследия, и московский городской закон 2004 года об особенностях градостроительной деятельности в охранных зонах запрещают в них новое строительство, «за исключением специальных мер, направленных на сохранение и регенерацию историко-градостроительной или природной среды объекта культурного наследия». Кстати, в проекте архитектора Бокова ни слова ни о какой «регенерации» нет. А вот заключение Москомэкспертизы прямо говорит, что проект предусматривает строительство 3-4-этажного здания музыкального театра. А ведь московский закон об охранных зонах запрещает в них и реконструкцию.
Разработчиков проекта изначально обо всем этом предупреждали. В частности, в «Заключении ГУП НИиПИ Генплана Москвы» от 25 февраля 2005 года, за подписью тогдашнего директора Сергея Ткаченко, прямо указано: «Земельный участок расположен в охранной зоне памятника истории и культуры. Здание является объектом культурного наследия. Все мероприятия должны проводиться в рамках комплексной научной реставрации. Режим реконструкции для памятника истории и культуры недопустим».
Таким образом, усадьбе Глебовых-Стрешневых-Шаховских формально была обеспечена двойная защита от разрушительных посягательств – и статусом памятника, и статусом охранной зоны. Но на практике от предупреждений, подобных только что процитированному, просто отмахнулись. Проект архитектора Бокова получил согласования и Мосгорэкспертизы, и Росохрансвязькультуры. Только Москомнаследие не согласовало его целиком, но никаких протестов не высказало. И всё это – невзирая на то, что проектная документация содержала и содержит десятки указаний и на реконструкцию, и на новое строительство, и на снос исторических стен.

Перемена декораций
Два года назад, в мае 2009 года, защитникам старой Москвы стало ясно, что в усадьбе происходит что-то нехорошее. Попасть на её территорию было невозможно – по периметру железные ворота и дюжие охранники. Однако шум строительной техники и стук отбойных молотков разносился на всю Большую Никитскую.
Мрачные подозрения подтвердились – в усадьбе рушили циркумференцию, служебный флигель рубежа XVIII-XIX веков. Сильно перестроенный, он до самой гибели сохранял на заднем фасаде черты благородной классической архитектуры, ряд арочных ниш; передний фасад, обращённый к главному дому, был переделан в «русском» стиле, с изящной башенкой над проездом. Забравшись в те майские дни на крышу соседнего здания, я с ужасом увидел, что нет ни башенки, ни проезда, ни самого флигеля. На месте дворовой части усадьбы была разровненная площадка, по которой ездил экскаватор.
В сознании это укладывалось с трудом. В постсоветские времена мы ко многому привыкли, но чтобы вот так, среди бела дня, снести экскаваторами и отбойными молотками целое здание, составную часть комплекса памятника архитектуры федерального значения... Это ведь пахло 243-й статьей Уголовного Кодекса РФ, которая за уничтожение и повреждение памятников истории и культуры предусматривает до 5 лет лишения свободы.
«Архнадзор» придал этот факт гласности, провёл пресс-конференцию, показал место битвы тележурналистам. Мы рассчитывали на поддержку официальных органов охраны памятников – ведь вопиющий факт налицо. Более того, разрешение на производство работ на памятнике архитектуры, выданное Росохранкультурой 12 января 2009 года, предусматривало лишь «фрагментарную разборку участков кладки», но никак не полный снос одного из зданий усадьбы.

Ошиблись адресом?
И вдруг в усадьбе случилась перемена декораций, которой мы, надо признаться, не ожидали, не могли предусмотреть. Росохранкультура, которой тогда  руководил Александр Кибовский (ныне он глава Москомнаследия), стала утверждать, что ни снесенный флигель, ни вся усадьба под №19/16 по Большой Никитской, памятниками архитектуры не являются. Потому что в президентском указе 1995 года, утверждавшем перечень объектов культурного наследия федерального значения, усадьба Глебовых-Стрешневых-Шаховских значится под другим адресом – Большая Никитская, 19/13, а не 19/16.
И что бы ни было написано в паспорте памятника и где бы то ни было ещё – верить надо указу президента, основополагающему документу.
Стало быть, и об ответственности за гибель памятника спрашивать не с кого, за отсутствием предмета разговора. 
По такой же логике любой злоумышленник может прямо сегодня пойти и разломать наш всемирно известный шедевр – церковь Вознесения Господня в Коломенском, и ему за это ничего не будет. Потому что в основополагающем документе о принятии церкви на государственную охрану, постановлении Совета Министров РСФСР 1960 года, адрес обозначен в соответствии с тогдашней административной географией – село Коломенское Ленинского района Московской области, а вовсе не по проспекту Андропова.
Далее начался то ли цирк, то ли театр, то ли мыльная опера. Поскольку указ президента 1995 года никто не отменял, а усадьба Глебовых-Стрешневых в нем значилась, то ею – федеральным памятником – стали именовать находящееся на Большой Никитской, 19/13 здание Театра им. Маяковского. А здания на Большой Никитской, 19/16 объявили «выявленными», как будто только что обнаруженными, памятниками, в отношении которых еще предстоит принять решение, достойны ли они этого высокого звания. Как будто не существует ни паспортов памятников архитектуры на эти здания, составленных еще в 1990-е годы, ни протоколов Москомнаследия середины 2000-х гг., где определялись даже территория и предмет охраны этого памятника.
В результате на официальном сайте ведомства, в электронном перечне памятников Москвы, многострадальная усадьба Глебовых-Стрешневых значится трижды, каждый раз с новым статусом и под новым адресом!  Как федеральный памятник – по Большой Никитской, 19/13, как памятник регионального значения (в соответствии с решением Президиума исполкома Моссовета 1992 года) – просто по Большой Никитской, 19 и, наконец, главный дом усадьбы как «выявленный» памятник – по Большой Никитской, 19/16.

Логика разрушения
Вся эта путаница не может, конечно, способствовать делу сохранения объектов культурного наследия. Зато она до поры до времени позволяет уходить от обсуждения вопроса об ответственности за снос погибшего флигеля и о роли Росохранкультуры в утверждении всего проекта.
Впрочем, если на секунду принять логику бывшего ведомства г-на Кибовского и согласиться с тем, что усадьба на Большой Никитской, 19/16 не являлась до ноября 2010 года охраняемым государством объектом культурного наследия, то неизбежно встаёт резонный вопрос: а что в ней тогда делали сотрудники Росохранкультуры?
На каком основании это ведомство, руководившееся тогда Александром Кибовским, согласовывало проект и в течение нескольких лет выдавало разрешения на производство работ на здании, не имевшем к его сфере ответственности никакого отношения? Это ведь попахивает другой статьей Уголовного Кодекса – превышением должностных полномочий. 
Впрочем, принять «логику отрицания» всё же невозможно. Указ президента нужно внимательно читать. И видеть, что в строке, посвященной усадьбе, имеется не только цифра после дроби в адресе.
В тексте приложения к указу президента от 20 февраля 1995 года содержатся сведения о типе объекта культурного наследия, его датировке и авторстве – «Городская усадьба (Глебовых-Стрешневых), вторая половина XVIII в., 1884 г., арх.Ф.Н.Кольбе, К.В.Терской». Эта информация из указа не менее значима, чем цифра 13. Все указанные характеристики совпадают с характеристиками здания, находящегося именно по адресу: Москва, ул. Б. Никитская, 19/16, стр. 1, 2.
Ведь под номером 19/13 по Большой Никитской находится здание театра «Парадиз» (ныне Театр им. Маяковского), построенное в 1880-е гг. архитекторами К.В Терским и Ф.О. Шехтелем. И оно не может быть вот так запросто отождествлено с комплексом состоящей из нескольких зданий целой городской усадьбы, построенной в XVIII-XIX вв. архитекторами Терским и Кольбе.
Излишне говорить, что фактическое местоположение объекта культурного наследия «Городская усадьба (Глебовых-Стрешневых), вторая половина XVIII в., 1884 г., арх.Ф.Н.Кольбе, К.В.Терской» по адресу: г. Москва, ул. Б. Никитская, 19/16 подтверждается также данными Паспорта памятника архитектуры, официальным письмом Генеральной прокуратуры России в ответ на запрос автора этих строк , заключением специалистов Государственного института искусствознания.

Незаконный ордер на снос
Тем временем своё разбирательство провела и Прокуратура Москвы. О «выявленных нарушениях закона» она в феврале 2011 года направила представление на имя вице-мэра Марата Хуснуллина.  В нём подтверждается давно очевидный факт того, что  «проектом предусмотрено строительство 3-4 этажного здания с двухуровневым подвалом», а также реконструкция 2-этажного здания с надстройкой его тремя этажами и «перекрытие внутреннего двора большепролетными конструкциями». Подтверждается, что «участок предполагаемого ведения работ» входит в границы охранной зоны памятников истории и культуры и что проектом предусмотрено новое строительство. А  это,  как подчеркивает прокуратура Москвы, противоречит не только режиму, установленному для охранной зоны, но «и требованиям ст. 34 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации».
Прокуроры также установили, что «в нарушение требований ст. 10 Закона г. Москвы «Об особом порядке регулирования градостроительной деятельности на исторических территориях г. Москвы и на территориях зон охраны объектов культурного наследия в городе Москве», проект в целом Комитетом по культурному наследию г. Москвы не согласовывался». А ордера Объединения административно-технических инспекций, на основании которых был произведён снос циркумференции – флигеля рубежа XVIII-XIX вв., вместе с главным домом усадьбы образовывавшего её парадный двор, по оценке прокуратуры, выдавались с нарушением требований сразу двух постановлений правительства Москвы и «в отсутствие разрешения Москомнаследия на снос».

Оперетта о потерянных миллионах
Вывод из письма прокуратуры прост – мы имеем проект, противоречащий закону, утверждённый с нарушением закона, в ходе реализации которого был столь же незаконно снесён старинный флигель. Что теперь делать?
Представители  «Моспроекта-4» во главе с главным архитектором России Андреем Боковым, служители оперной Мельпомены во главе с художественным руководителем «Геликона» Дмитрием Бертманом, художественные критики, не считающие Москву конкурентоспособной на мировом туристическом рынке, и журналисты, свято уверенные в том, что интересы развития много лет воспеваемого ими театра превыше заботы о каких-то, как они выражаются, «хозпостройках» на заднем дворе усадьбы, – призывают продолжать стройку, «не дать погубить уникальный театр». Некоторые из них, уяснив, что «Архнадзор» в своих выступлениях в защиту памятников неизменно опирается на закон, не стесняются вопрошать в печати: «Зачем нам такие законы?» И даже почему-то сравнивают отечественное законодательство о культурном наследии с законом, «который позволил педофилам размножиться, как тараканам».
Окончательное решение правительством города пока не принято. «Архнадзор» выражает надежду, что новые власти Москвы не станут прикрывать своим авторитетом градостроительное беззаконие. И примут основанное на законе решение: ввести проект «реставрации с приспособлением» усадьбы Глебовых-Стрешневых-Шаховских в рамки законодательства, отказаться от нового строительства и реконструкции, восстановить снесенные в 2009 году здания усадьбы.

По законам мирного времени
23 марта Общественный градостроительный совет при мэрии высказался за продолжение строительства новой сцены на территории усадьбы. Победила бизнес-логика? Теперь последнее слово за мэром.
Никто из защитников старины не желает угробить театр «Геликон-Опера». Пусть развивается и процветает. Но не ценой разрушения исторических усадеб. Если «Большая сцена» «Геликона» не помещается в усадьбе, значит, ей нужно искать другое место. Так, как это сделала в своё время княгиня Шаховская.
По странной логике, получается, что, когда старинную Москву рушат ради элитного жилья или офисных комплексов, это ужасно и безнравственно. А вот когда её разрушают ради интересов высококультурных артистов и одухотворенной публики, то вроде бы можно и перетерпеть. Это какой-то новый феномен общественного сознания – весьма, правда, похожий на старый афоризм: цель оправдывает средства.