|
В громком бракоразводном процессе олигарха и сенатора Владимира Слуцкера и его экс-супруги, известной светской дамы Ольги Слуцкер, дети временно отступили на второй план: в Пресненском суде в слушаниях по детям объявлен вынужденный тайм-аут. В этой связи супруги активно приступили к разделу имущества: на кону лондонский особняк стоимостью около 35 миллионов долларов и находящаяся за рубежом коллекция современного искусства.
— Александр Андреевич, наш последний разговор о деле Слуцкеров состоялся более двух месяцев назад. Что изменилось за это время, кроме того, что при подведении итогов года многие СМИ назвали этот развод “Разводом-2009”?
— За это время произошло несколько знаковых событий. Я считаю, что для моего клиента они были, в основном, позитивными.
Первое — это то, что Пресненский суд наконец разрешил Владимиру Слуцкеру вывозить своих детей за границу, и он этим правом воспользовался в период новогодних каникул. Не могу не отметить, этого удалось добиться вопреки запретам, которые Ольга Сергеевна пыталась навязать. Я читал ее кассационную жалобу на решение Пресненского суда, там среди прочего содержится грозная фраза, призванная, видимо, напугать обывателя и повергнуть в ступор Владимира Иосифовича. Звучит это примерно так: “Если мои дети выедут за границу, то Владимир Слуцкер их никогда не привезет обратно”.
Надо сказать, что вывезенные за границу дети благополучно вернулись на родину. Они прекрасно отдохнули, однако нигде не просили политического убежища. Вместе с отцом Миша и Аня купались, рыбачили и даже поймали четырехметрового голубого марлина… В общем, были абсолютно счастливы. Сейчас они радуются настоящей московской зиме и возвращению в родной дом.
Я до сих пор не могу понять, зачем всему этому надо было препятствовать? Обрекать детей на заточение, пренебрегать медицинскими советами, хотя польза морского воздуха для детского организма очевидна… К счастью, благодаря решению суда нам удалось вернуть Мише и Ане эту возможность. Этот, условно говоря, “маленький процесс” в рамках общего разбирательства завершился в пользу детей.
— А как обстоят дела с основным, “большим” процессом? Ведь он тянется уже почти год?
— Боюсь, что он может тянуться еще долго. Я, своего рода “ударник капиталистического труда”, являюсь на любые заседания независимо от обстоятельств. В конце концов, нас два адвоката. И если один из нас, не дай бог, заболеет, на заседание явится второй. Мы не пропустили ни одного заседания суда и никогда не просили, чтобы оно было отложено. Мы стремимся к тому (и судья это прекрасно видит), чтобы этот процесс завершился как можно быстрее. Потому что, положа руку на сердце, сколько можно держать детей в состоянии неопределенности?!
Что касается другой стороны… Первое же судебное заседание в новом году было сорвано, так как в очередной раз в суд не явилась адвокат Ольги Слуцкер Гералина Любарская, которая ушла в какой-то отпуск. Я не думаю, что она в декретном отпуске, хотя все может быть — госпожа Любарская у нас выдающийся адвокат, поэтому она могла и с этим делом справиться спокойно. Но Ольга Сергеевна у нас довольно часто отсутствует по техническим причинам. Она дама светская, выступает на различных публичных мероприятиях, у нее болеют адвокаты и так далее… В общем, дело явно затягивается. Почему госпожа Любарская должна была отправиться на отдых после столь длительных каникул, мне неизвестно. Что же касается второго представителя Ольги Сергеевны, то, по ее словам, с ним соглашение расторгнуто. Однако злые языки в столице и окрестностях говорят, что делается это с тем, чтобы выиграть время для марафона по высоким кабинетам. Зачем — вы как журналист можете предположить сами. Я не стану делать выводы и тем более называть конкретные кабинеты или гадать, какие там могут вестись разговоры. Я очень хорошо отношусь к Ольге Сергеевне и уверен, что все это злые наветы и пасквиль.
— И все же по главному вопросу — с кем из родителей останутся жить дети, суд больше склоняется к позиции Владимира или его бывшей жены?
— Если я прямо отвечу на ваш вопрос, то это может быть истолковано как давление на суд. Старший ребенок Миша по закону уже может сам решать, с кем из родителей он хотел бы остаться, его мнение по этому поводу хорошо всем известно — он категорически не желает жить с матерью. Младшая дочь, 6-летняя Аня, еще слишком мала, чтобы ее слово имело правовые последствия, но и она внятно заявляет, что предпочитает жить с папой. Суд, обязанный действовать в первую очередь в интересах детей, не может не учитывать их мнение.
На последнем в прошлом году заседании, 18 декабря, на весы правосудия упала еще одна весомая гирька. Суд заслушал показания ключевых свидетелей — людей, которые каждый день наблюдали, что происходило в семье Слуцкеров. Выступили 5 человек: бывший личный охранник, бывший водитель, бывший повар Ольги Слуцкер, которые сейчас в семье уже не работают, а также горничная и няня Миши и Ани. И хотя вопросы им задавались самые разные, все они сошлись в одном — в семье с детьми постоянно занимался отец. Ольга Сергеевна, в силу многочисленных общественных и светских обязанностей, могла выкраивать на детей не слишком много времени. В будни с дочкой и сыном ей просто физически сложно было пересекаться, поскольку она уезжала из дома, когда они были в школе, а возвращалась домой за полночь, когда дети уже спали. Все свидетели заявили, что дети искренне, по-настоящему привязаны к отцу.
— Около двух месяцев назад вы предлагали подписать мировое соглашение по детям. Договориться так и не удалось?
— Не удалось, потому что есть принципиальные расхождения. Мы можем подписать мировое соглашение, которое должно зиждиться на двух китах. Кит номер один — в мировом соглашении должны быть в первую очередь учтены интересы самих детей. То есть, чтобы Миша и Аня сами решали, с кем из родителей они хотят остаться жить. В декабре мы официально направили Ольге Сергеевне телеграмму с изложением этой позиции. В ответ Ольга Сергеевна в категорической форме отвергла саму идею. Она считает, что дети не должны сами решать, с кем из родителей им будет лучше. Судя по всему, отказ признать за детьми право выбора является для нее принципиальной позицией.
Второе — в мировом соглашении мы говорим только о детях и ни о чем другом. Однако, с другой стороны, мне четко заявили, что это мировое соглашение должно также регулировать и тему денег. Как адвокат я не могу раскрывать детали предложения Ольги Сергеевны. Хотя я свято верю, что когда речь идет о счастье детей, то торг по имуществу здесь не уместен. Это их дети, они их любят, и, наверное, для их блага можно было выбросить из переговоров по детям слова “доллар”, “евро”, “рубль”, “монгольский тугрик” или “турецкая лира”.
— Кстати, а как обстоят судебные дела с имуществом экс-супругов Слуцкеров?
— Изначально иск Владимира Слуцкера состоял из трех частей: он попросил суд официально развести их с Ольгой Слуцкер, определить место жительства детей после развода и поровну поделить между супругами совместно нажитое имущество. В отсутствие брачного контракта именно такой принцип предусмотрен законодательством. Официальный развод, как известно, уже состоялся. Причины и обстоятельства затягивания решения по детям мы только что подробно обсудили. Остается урегулировать вопросы с имуществом.
Полагаю, в ближайшее время в британский суд будет подан иск от моего клиента о разделе особняка в центре Лондона, который, в соответствии с некоторыми документами, имеющимися в нашем распоряжении, по всей видимости, принадлежит госпоже Слуцкер. Дом находится в небольшом квартале Болтонс, рядом с Челси и неподалеку от королевского дворца. Правда, я не припоминаю, чтобы сама Ольга Сергеева в процессе суда подтвердила причастность к этой недвижимости.
— Открылись новые обстоятельства?
— Я воздержусь от излишних на данном этапе подробностей. Скажу лишь следующее: когда около года назад мой подзащитный подавал иск о разводе, документально подтвержденных данных о том, что его супруга является владелицей недвижимости в Лондоне, не было. Доверять слухам не в правилах Владимира. Однако сегодня мы можем аргументированно доказать, и не только в Пресненском районном суде, но и, в случае необходимости, в рамках британского судопроизводства, что госпожа Слуцкер имеет непосредственное отношение к упомянутому особняку. Вероятно, Ольга Сергеевна запамятовала о наличии лондонского особняка.
— Этот особняк представляет серьезную ценность?
— Особняк относится к эпохе королевы Виктории. По мнению экспертов, его ориентировочная стоимость сегодня составляет 30—35 миллионов долларов. Мы будем добиваться, чтобы британское правосудие уже в ближайшее время наложило арест на это здание до вынесения окончательного решения по данному вопросу.
— Учитывая состоятельность экс-супругов, вряд ли имущественный спор ограничивается недвижимостью…
— Вы правы. Слуцкерам принадлежит значительная коллекция современного искусства — от фоторабот Ньюмана до полотен Пикассо. В настоящее время процедура раздела распространяется на ту часть коллекции, которая находится в России. Предваряя ваш вопрос, скажу, что эта “российская” часть оценивается примерно в 11 миллионов долларов. Впрочем, и в данном случае, как в истории с особняком, недавно обнаружились ранее неизвестные обстоятельства. По моим данным, часть работ находится в нескольких западных галереях. Я полагаю, что они могут быть проданы, например, на аукционах в Париже и Нью-Йорке.
Не моя задача давать правовую оценку подобных действий. И, разумеется, по поручению моего клиента мы вынуждены будем прибегнуть к обеспечительным мерам во избежание утраты имущества, которое, напомню, по закону должно быть разделено между бывшими супругами в равных долях.
— Давайте вернемся назад к детям. В аналогичном громком процессе Байсаров—Орбакайте, в котором вы принимали самое непосредственное участие, чашу весов правосудия, по мнению многих, перевесило слово ребенка. Что говорят Миша и Аня Слуцкеры?
— Незадолго до Нового года наша сторона заявила ходатайство о том, чтобы суд, как это положено по закону, узнал мнение сына Миши. Тем более что на одном из предшествующих заседаний он уже сказал по телефону Ольге Сергеевне все, что думает по этому поводу. Разговор шел по громкой связи, и каждое слово слышали все судьи и все присутствующие. Слышали и то, что говорила маме 6-летняя Аня, но она еще маленькая, и не имеет права выступать в суде. А Миша может — ему уже исполнилось 10 лет, он по закону является достаточно взрослым мальчиком. Сказанное детьми, видимо, повергло Ольгу Сергеевну в шоковое состояние. Оно выразилось в том, в частности, что Владимир Слуцкер получил довольно обширное послание, из которого можно было понять примерно следующее: “Не надо, Володя, подумай о будущем наших детей, подумай о Мише, как он будет с этим жить, не тащи его в суд” и так далее и тому подобное. Хотя мальчик рвется в суд сам.
По закону этот разговор должен происходить между ребенком и судьей в отсутствие сторон, возможно, в присутствии квалифицированных педагогов и психологов. То есть не должно быть рядом ни Владимира Иосифовича, ни Ольги Сергеевны, ни меня, ни госпожи Любарской, которая к тому времени, надеюсь, освободится от бремени отпуска. Разговор пойдет между судьей и ребенком. И, очевидно, ребенок будет полностью раскрепощен, потому что на него не будет влиять не один из родителей, и он скажет все, что думает. Законом предписано, еще раз подчеркиваю, учитывать мнение ребенка в обязательном порядке. Такая перспектива, как я понимаю, и привела Ольгу Сергеевну в замешательство. В результате от нее пришла телеграмма, о которой я говорил. И там же было сказано что-то типа “Я предлагаю наложить мораторий на два или три месяца на дальнейшие судебные заседания”.
— Мораторий в суде? Что это может означать?
— Честно говоря, я не смогу вам достоверно объяснить, что это такое. За время своей карьеры с подобным ноу-хау я не сталкивался. Учитывая, что неявки в суд адвоката Любарской и самой Ольги Сергеевны по различным причинам становятся системой, можно предположить, что “мораторий” — это элегантный эвфемизм, призванный терминологически закрепить подобную практику в дальнейшем. Мы со своей стороны, естественно, постараемся не допустить, чтобы такая терминология и, тем более, практика прижилась. Наша цель в том, чтобы решение суда в отношении детей было принято в самые короткие сроки.
|
