|
Текущий литературный сезон не балует открытиями. С начала 2009 года в русской прозе царит относительное затишье: нет, кажется, ни экстраординарного романа (если, конечно, не считать таковым «Сокола и Ласточку» Бориса Акунина), ни нового культового писателя. На самом деле нужно просто внимательнее смотреть по сторонам. Мистер Икс, призванный динамизировать шоу, все же появился, и арии его еще только предстоит по-настоящему прозвучать. Присутствие незнакомца пока мало кем замечено; одна из причин этого в том, что он вошел с черного хода. Дебютный роман Натана Дубовицкого «Околоноля», заявленный как gangsta fiction, опубликован не под маркой «АСТ» или «Эксмо», а в специальном выпуске журнала «Русский пионер», редакция которого возрождает традиции «Роман-газеты».
Герой Дубовицкого Егор Самоходов, в новом веке разменявший, судя по всему, пятый десяток - человек из самого успешного и самого порицаемого ныне поколения, злодей поневоле, рыцарь и жертва большого передела. Проведя последние советские годы в специализированном подразделении большого госиздательства, Егор подключается к авантюрному, в духе новой эпохи, проекту своего коллеги-редактора. Братство черной книги, куда принимает Егора коллега Игорь – не оккультная секта, а всего лишь бизнес-организация, извлекающая выгоду из хаоса, царящего на постсоветском книжном рынке. Направлений работы несколько: нелегальное книгопроизводство, реализация неучтенных тиражей, коммерческие мистификации и фальшивки, а также обслуживание богачей, имеющих литературные амбиции, то есть продажа таким людям текстов, купленных у нищих писателей.
На этом пути Егор превращается в несколько утрированного экспрессионистской авторской оптикой человека 1990-х. Ему приходится мошенничать и убивать. В 2000-х чернокнижник уже приторговывает текстами собственного сочинения, хотя в основном занят все тем же теневым литературно-медийным менеджментом, вербовкой поэтов-люмпенов и продажных журналистов. К вербовщику приходит большая любовь, но его женщина вдруг снимается в фильме загадочного авангардного режиссера, где сцена гибели ее героини оставляет впечатление реального убийства. Когда актриса-возлюбленная перестает отвечать на звонки и интернет-послания, Егор наводит справки и едет на Юг, где окопался в своей студии зловещий авангардист, и тут пружина нуарного сюжета окончательно разжимается – дальше будет история не для слабонервных.
Тематически роман встраивается в ряд, намеченный книгами Андрея Рубанова и «Ценой отсечения» Александра Архангельского – это тоже портрет как будто бы успешного, но внутренне неустроенного нестарого человека, с боем выжившего в лихое время. И Дубовицкий вроде бы тоже реалист; иногда кажется, что он вот-вот прибегнет к почти стереотипному уже приему, а именно сделает своей конструкции маленький фантастический апгрейд, добавив искусственной завлекательности в очередную историю «про жизнь». Но он и не думает так поступать.
И тем не менее «Околоноля» читается почти как фантастика - во всяком случае, серые стены капиталистического реализма решительно раздвигаются. Добиться этого позволяет некоторая картонность, кукольность, а в конечном счете сценичность персонажей и среды их обитания. Реальность как будто бы не отображается, а разыгрывается; метод Дубовицкого – своего рода театральный реализм, артистическое выпячивание условностей, обнажение бутафории.
Проза, написанная так, по идее должна быть несерьезной, далекой от каких-либо болевых точек, но результат опять оказывается прямо противоположным ожидаемому – с ужасом и мрачным комизмом последних 20 лет, равно как с бытовыми деталями и с нюансами самой что ни на есть всамделишной психологии, Дубовицкий управляется ничуть не хуже, а то и получше того же Рубанова.
Дело в том, что театральность вовсе не означает легковесности, ибо театральный код здесь – шекспировский, недаром вынесенная в эпиграф фраза «give me some light» - это слова короля из «Гамлета». Вслед за Шекспиром Дубовицкий отваживается эксцентрично говорить о страшном; ни на йоту не становясь циником, он просто заглядывает в экзистенциальную бездну, где смешное и мучительное не разделены. Вне этого кода, кстати, не вполне раскрывается и нарочито макабрический, слишком литературный сюжет о мести с членовредительством – только шекспировская рамка ухватывает и его пародийность, и его серьезность.
«Околоноля» - резюме эпохи. 1990-е и 2000-е предстают здесь трагикомическим карнавалом, участники которого поглощены лихорадочной сменой масок. Дубовицкому блестяще удаются сатирические портреты; интеллектуальная анатомия любой описываемой среды, будь то олигархи, литераторы или сбрендившая левая богема, демонстрируется им с беспощадной точностью. Но сатира – не главная его работа. Основу романа составляет пристальная, печальная и очень личная рефлексия над судьбой сорокалетних. Поколению этому здесь выносится столь же строгий, сколь и ласковый приговор, предваряемый такими красивыми письменными показаниями, каковых за последние десять лет было дано очень немного.
Особые счеты у автора с интеллигентской протестной идеологией. Чего стоит произносимый героем и вряд ли расходящийся с авторской позицией блистательный ответ на антивластную риторику, транслируемую либеральной, но легко продающейся журналисткой Никитой Мариевной! Всем Никитам Мариевнам рекомендуется срочно заучить соответствующий отрывок наизусть.
Дубовицкий – счастливый обладатель меткого, проникновенного, остроумного и по-хорошему эстетского языка, благодаря которому следующее произведение дебютанта, если таковое появится, будет немедленно опознано как написанное именно им, даже если ему вздумается опубликоваться под другим именем. Без этого языка в «Околоноля» не было бы не только правильного ритма и катартического финала – не было бы самого романа. Авторское послание передается здесь на мало кому доступных набоковских и платоновских частотах; связь с Набоковым подчеркнута упоминанием «Лолиты» и аллюзией на «Прозрачные вещи». Однако пытаться определить манеру Дубовицкого через сходство с чьей-либо еще – занятие неблагодарное; у нее есть близкий контекст, но непосредственного источника не обнаруживается.
Общая «литературность» поддерживается обилием стихов и вставных историй, экспромтов и цитируемых новелл, самое примечательное свойство которых в том, что они, вопреки обыкновению, не портят итоговый текст.
Интерес к роману «Околоноля», вероятно, будет подогреваться очередным раундом игры «Угадай автора»: Натан Дубовицкий – псевдоним, настоящее имя засекречено. Вопрос о том, кто такой Дубовицкий, конечно, интересен, но еще интересней исторический факт: человек в маске, дебютант-инкогнито вдруг оказался настоящим и нужным писателем, чего уже очень давно не случалось. Недостатка в мистификаторах у нас нет – есть некто Zотов, есть Анна Борисова, есть и другие неразъясненные личности. Книги Zотова и Борисовой любопытны. Но что, однако, изменилось бы, если бы этих книг не было? Вероятно, ничего – без них можно легко обойтись. А без Дубовицкого, похоже, обойтись не удастся.
«Известия», 29.07.2009 г.
http://www.izvestia.ru/culture/article3131219/
|
