|
Суд присяжных признал Алексея Френкеля заказчиком убийства зампреда Центробанка Андрея Козлова. Одновременно заведено уголовное дело на одного из бывших присяжных, который попытался по своей инициативе и за свой счет (!) подкупом разрушить процесс. В этом деле многое кажется невероятным и абсурдным ¬- начиная от предполагаемого мотива, кончая вопиющим "непрофессионализмом" исполнителей одного из самых громких политических убийств в новейшей истории России
На маленькой кухне с серыми старыми обоями, помешивая чай, бывший присяжный — 56−летний Сергей Левин отплевывается, вспоминая суд над Френкелем. Так уж получилось, что из присяжного он превратился в обвиняемого. В отношении Левина возбудили уголовное дело по статье 294 — «Воспрепятствование осуществлению правосудия с использованием своего служебного положения». Следователи считают, что он подговаривал трех присяжных выйти из процесса. Сам Левин, как ни странно, этого не отрицает. Он даже слегка гордится, что хотел разрушить коллегию.
— Это что — процессом, что ль, назвать можно? Тьфу! Такого быть не должно. Я проработал в коллегии присяжных четыре с половиной месяца под номером 12. И что? С самого начала было 24 человека, а когда я уходил, оставалось уже 15. Присяжные, в общем, были на вес золота. Мужчин всего четверо, одному из них 69 лет. Ну это куда так?.. Даже был случай — похороны у человека, так чтобы не терять присяжного, сделали выходные.
— Это же нормально, когда у всех разное мнение…
— Да, присяжные не были готовы вынести решение. Все дело было в судье. Я по гороскопу Лев, а по году — Дракон, и фальши я не признаю. Судья затыкала рот. Я поднимал руку, а она меня… Она мне говорит: «Пиши записки», — а сама их не читает. Вот я и решил всех распустить.
— То есть не потому, что вы верили в невиновность Френкеля?
— Знаете, Френкель в момент убийства был в Ленинграде. Ему позвонили в 9.15 — это показали охранник и шофер — и сказали: «Дело сделано». И поэтому я решил, что Френкель причастен. Но все равно, суд есть суд. Я для чего сижу? Я могу сказать слово. Задать вопрос. Затыкать рот адвокатам и обвиняемым, которые за решеткой, нельзя. Если они считают, что что-то нужно сказать, то они должны это сказать. И мы должны это выслушать, потому что мы — присяжные заседатели и выносим вердикт. А судья, как только начинается ругачка с адвокатами, нам говорит: «Зайдите в свою комнату». Все возмущались. Мы приходили к 11 утра и половину времени сидели в своей комнате, ничего не зная, о чем они там говорят. Пили чай, бутерброды ели… А процесс идет. Это все судья. А со мной так нельзя, я — Лев по гороскопу.
Сергей Левин был присяжным, а скоро станет подсудимым
На кухню вбегает 78−летняя мать Левина, Лидия Петровна. Она начинает суетиться, переставлять кастрюли, наконец не выдерживает и вмешивается в разговор:
— Да как этих присяжных выбирают? Что они — не видели, что ли, что он выпивает? Он ведь такой же и на суд ходил. Как они его только судить оставили?
Сергей спокойно выводит мать за дверь и говорит, чтобы не мешала.
— В общем, я решил всех разогнать. Предложил троим присяжным убраться за три оклада. За 25 тысяч. Они там сидели в комнате, чай пили — три жен¬щины. Я говорю: «Три оклада вам хватит, уходите давайте». Я решил, что, если не будет 12 присяжных, процесс закончится. Там просто пишешь заявление: «Я ухожу». И все. «Уезжаю на дачу». И тебя отпускают. Я подсчитал: нужно, чтобы ушли шесть человек. Вот эти три женщины, которым я предложил, я и еще мои дружки, с которыми я выпивал. А одна из женщин говорит, что этого мало. Давай, говорит, сто тысяч.
— А откуда у вас эти деньги?
— Да не было денег.
— Как же вы предложили им за деньги выйти из коллегии?
— Ну, я уж тогда, если бы они согласились, должен был выйти на адвокатов подсудимого или заплатить свои. Я же разваливаю процесс, а им-то этого и нужно, я считал. Я от себя все провернул. Если присяжные согласятся на мои условия, я тогда говорю адвокатам: так, мол, и так, есть такая инициатива, вы согласны? Может, они меня послали бы на три буквы, а может быть и согласились бы. Откуда я знаю?
— То есть это была ваша инициатива и с адвокатами вы не связывались? — удивляюсь я.
— Никогда. Вообще с ними ни разу не разговаривал. Тут же как? Если вы хотите, чтобы вас не критиковали, то нужно молчать и быть никем. Мне так не нравится. Я так не могу, я — Лев. Если я дело делаю, то делаю хорошо. И судья это должна была знать.
— А как женщины-присяжные на ваше предложение отреагировали?
В школе Алексея Френкеля считали тихим мальчиком с незаурядными способностями
— Как? Сказали, что подумают. И неделю молчали. Ну, работаем и работаем дальше, как будто ничего не произошло. А тут записку от старшего присяжного судье принесли. То ли прослушка была, то ли они меня подставили. Но, скорее всего, это женщины меня сдали. Я сначала им верил, а уже потом они доказали, что моего доверия не заслуживают. Мне так сразу и говорят: «Двенадцатый номер, встаньте!» И судья так головой покачала. Я говорю: «Кто там против меня?» Встали все трое и рассказали о моем предложении.
Протиснувшись между дверью и холодильником, на кухне вновь появляется Лидия Петровна.
— Тише! Говорите тише, мы еще на прослушке, — предупреждает она.
Сергей начинает шептать:
— Меня сразу вывели в комнату. В тот день заседания не было, все со мной разбирались. А вечером я выпивал с ребятами, ну там — стресс снять, домой пришел поздно. А они, оказывается, с обыском у нас. Трудовую забрали, военный билет забрали и — это самое — полис тоже забрали.
— А что искали?
— Деньги и компрометирующиеся документы. Ничего не нашли. В кармане у меня было 50 рублей. Это все оставили. Я не знаю ни законов, ничего. Мы люди с улицы. А когда меня прищучили, оказалось, по 294−й статье. Но кто там у вас согласится сидеть, после того как все узнает? Я же не знал, что за такое наказывают. А нужно, чтобы люди знали. Я десять последних лет работал в «Мосэнерго» электриком. Я с людьми общался. Это же я прихожу к вам свет отключать. Я сразу увидел некомпетентность присяжных.
— А с работы вас отпустили?
— Да в последнее время я не работал, уволился. Хотел отдохнуть, поехать на дачу. А тут письмо пришло — в коллегию эту. Ну, мать и говорит: «Иди, подработай». 504 рубля в день платили и дорогу оплачивали — еще 50 рублей. Я пешком ходил, экономил.
Лидия Петровна начинает плакать, причитая, что живут они последние месяцы на ее пенсию и гробовые…
Происхождение банкира-комбинатора
Алексей Френкель, признанный судом заказчиком убийства замглавы Центробанка России Андрея Козлова, родился в 1971 году в Москве, однако вскоре вместе с родителями переехал в небольшой городок Вольск Саратовской области. Родители его и по сей день работают в Вольском высшем военном училище тыла — преподают химию. Но Алексей «даже с мальчишками во дворе в войну никогда не играл», утверждает его мама Евгения Николаевна, у него и игрушечного оружия никогда не было.
В Центробанке Андрей Козлов сделал стремительную карьеру — за семь лет превратившись из мелкого чиновника в заместителя Председателя ЦБ
Учился он в местной школе № 2. Учителя запомнили его как абсолютно неконфликтного ребенка. «Он никогда не дрался, всегда был тихим и скромным мальчиком», — вспоминает директор школы Ольга Балобан. Второе, о чем упоминают все, кто помнит Френкеля со школьных времен, — его любознательность и острый ум. «Когда он пришел в школу, я сразу поняла, какой это талантливый ребенок: он уже умел читать, писать, хорошо знал математику, играл в шахматы. По мне, так его сразу же надо было в пятый класс отдавать, — говорит первая учительница Френкеля Эмма Елистратова и добавляет: — А в седьмом классе Леша уже решал контрольные работы десятиклассников. Он был весь в учебе». Он мог спросить о чем угодно. Он был изобретателем. Постоянно что-то выдумывал, решал каверзные задачки. Ему хватало трех минут, чтобы усвоить материал. Говорят, был добрым, порядочным и очень умным.
Время от времени Леша Френкель устраивал учителям своеобразные проверки. Эта привычка предопределит не самый удачный поворот в его карьере, когда, уже будучи взрослым человеком, он поставит под сомнение, в том числе, «мотивированные суждения» заместителя председателя Центрального банка России.
Вот что рассказывает Ольга Балобан: «Однажды я заменяла в их классе учительницу географии. Леша строго так на меня посмотрел, ткнул в карту и спрашивает: “Что это?” — “Мыс Доброй Надежды”, — отвечаю. — “Правильно”. Так он знания учителей проверял. Один раз спросил у меня про какое-то созвездие — ответ пришлось искать в библиотеке».
Перечисленные характеристики подтверждаются итоговым школьным аттестатом Френкеля: серебряная медаль (единственная четверка — по начальной военной подготовке, от физкультуры освобожден), примерное поведение. Его однокашник Эльдар Кодров убежден: Френкель — мирный человек. Если бы у него возник конфликт, он бы не пошел на убийство, а придумал бы какую-нибудь гениальную комбинацию, чтобы разобраться с Козловым.
Получив аттестат, Алексей отправился в Москву и поступил на экономический факультет МГУ. Про этот период его жизни мало что известно: в СМИ фигурировала лишь характеристика, которую дал своему бывшему студенту преподававший в то время на экономфаке Павел Медведев (ныне председатель подкомитета Госдумы по банковскому законодательству). Он назвал Френкеля старательным, но тихим и нерешительным человеком.
Работать Алексей Френкель начал на заре 90−х, еще студентом. Поначалу приходилось довольствоваться не слишком престижными местами: продавца, сторожа, провод¬ника. Но на четвертом курсе университета его пригла¬сили ведущим экономистом валютного отдела в Русский акцептный банк, где он и прослужил без малого два года. А в 1994 году стал начальником управления валютно-финан¬совых операций, заместителем председателя правления и главным бухгалтером банка «Нефтяной».
Хорошо усвоив принципы функционирования российского финансового рынка, Френкель подготовил себя к следующему шагу. В июне 1995−го он возглавил банк «Диамант», став одним из самых молодых банкиров, начинавших «с нуля», — тогда ему было всего 24 года. На посту председателя правления «Диаманта» Френкель сумел добиться значительных успехов: одно время его банк по размеру собственного капитала входил в десятку крупнейших в России.
Правда, по утверждению других банкиров, структуры Френкеля всегда существовали за счет коррупционных денег: обналички и теневого импорта. Возможности предоставляли существующие и по сей день прорехи в законодательстве. Формально банк, пропуская через себя криминальные деньги, никакой преступной деятельностью не занимается: кредитная организация — не прокуратура, она не обязана знать об их происхождении. Не существует и четкого критерия, с помощью которого можно определить, что следует включать в категорию «сомнительные операции», чтобы наказывать уличенные в их совершении банки. Именно использование банками «серых» схем и привело к появлению на свет термина «мотивированное суждение», дававшего чиновникам из ЦБ возможность отзывать банковские лицензии на основании субъективных данных: во главу угла была поставлена интуиция ревизоров.
Происхождение идеалиста-государственника
Андрей Козлов после института пошел «по специальности». Вот что вспоминает о нем Михаил Эскиндаров, бывший декан факультета международных экономических отношений Московского финансового института, ныне ректор Финансовой академии при правительстве РФ: «Еще в студенческие годы у Козлова стали проявляться задатки скорее государственника, чем бизнесмена. Он поступил в наш институт в 1982 году, а в 1983−м его забрали в армию — тогда еще была такая практика. Служил в престижных военно-космических войсках. Вернулся уже старшиной и кандидатом в члены партии, что было все-таки большой редкостью. Учился отлично — краснодипломник. Но главное, что мне запомнилось в Андрее, — это особый характер. Я его называл кавале¬рис¬том-револю¬цио¬нером. Максималист был. Принципиальный. Некоторые его за это недолюбливали».
По мнению Анатолия Чубайса, Козлов был «человеком безусловно честным, принципиальным и абсолютно некоммерческим». Но при этом он был, по словам Алексея Кудрина, очень смелым и решительным. Вполне возможно, что решительностью и бескомпромиссностью он был обязан воспитанию отца, кадрового военного. Уже в школе (№ 703 на улице Маршала Бирюзова в Москве) многие убедились в твердости его кулаков и намерений — поводом, как рассказывал впоследствии сам Козлов, нередко становилась его фамилия.
Козлов и Френкель — практически люди одного поколения, оба отличники, любимцы учителей, но различие жизненных установок — потрясающее. А ведь между ними всего каких-то шесть лет разницы. Но каких лет! Как будто специально придуманных для исторического боевика. Скромный шахматист, поднявшийся в авантюрные 90−е, и активист-комсомолец, проникнутый уже дефицитной к тому времени советской принципиальностью.
В 1989 году, сразу по окончании института, Козлов попал на должность старшего экономиста в Госбанк СССР. В 1995−м, в тридцать лет, он стал зампредом ЦБ — самым молодым в истории страны. А чтобы из мелкого чиновника превратиться во второго человека в финансовой иерархии, ему понадобилось чуть более семи лет — в 1997−м он был назначен на пост первого заместителя председателя Центрального банка России. Восхождение действительно умопомрачительное.
Козлов стоял у истоков формирования российского рынка ценных бумаг, в частности был одним из ведущих разработчиков государственных краткосрочных облигаций (ГКО). Естественно, после дефолта 1998 года последовала его логичная отставка.
Но долго без работы он не сидел — уже через несколько месяцев после ухода из ЦБ вместе с Александром Зурабовым (братом бывшего министра здравоохранения и соцразвития) приступил к руководству амбициозным проектом организации «идеального» банка. И название было выбрано соответствующее — «Русский стандарт». Но то ли без бюджетных денег в России вообще ничего путного не построишь, то ли менеджмент подкачал, но первый год принес «Русскому стандарту» одни убытки. Реалии отечественного бизнеса внесли в утопический проект образцового честного банка свои коррективы. Владелец банка — Рустам Тарико был, понятно, не в восторге, и Козлову пришлось уйти. На другую работу в частном бизнесе. И тоже без особых удач. Казалось, карьера революционера-финансиста не задалась. Впрочем, помните: «Он скорее государственник, чем бизнесмен»?
В 2002 году Андрей Козлов снова стал первым зампредом ЦБ — куратором банковского надзора, самой «властной», но и самой конфликтной сферы деятельности. Занимался очисткой банковской системы от «серых» схем. И главным его достижением, безусловно, стала система государственного страхования вкладов (ССВ), призванная защитить вкладчиков от недобросовестных банкиров и финансовых кризисов в целом.
В соответствии с Федеральным законом «О страховании вкладов физических лиц в банках РФ», принятым осенью 2003 года, все кредитные организации, которые планировали обслуживать частных вкладчиков, обязаны были доказать ЦБ свою надежность и финансовую устойчивость. В противном случае банк лишался права принимать вклады граждан, а также дополнительные взносы на уже открытые депозиты: ему оставалось лишь достойно расплатиться с вкладчиками и переквалифицироваться на другие виды деятельности.
Место убийства Андрея Козлова
С тем, что такая система нужна, никто не спорил. Проблема заключалась в том, что принятый закон означал необходимость тотального перелицензирования российских банков, да еще в кратчайшие сроки. При этом критерии, которым должна была удовлетворять кредитная организация, оставались весьма размытыми. Например, одним из показателей финансовой устойчивости было названо «качество управления» банком. И оценивалось оно экспертами путем вынесения так называемого мотивированного суждения. Понятно, что экспертная оценка всецело зависит от воззрений и пристрастий контролера — подобный механизм открывал перед ним широкие перспективы для коррупции и злоупотреблений.
Естественно, в стране, где на «серый» импорт приходилось 4/5 общего объема ввозимой продукции, а теневой сектор экономики составлял до трети ВВП, полная победа над банками, использующими «серые» схемы, привела бы к остановке экономики. Но полная победа была и невозможна. Могущества Козлова явно не хватало, чтобы навязать всем общие и честные правила игры. Однако там, где обстоятельства позволяли, он действовал жестко и решительно, не проявляя ни малейшего желания идти на компромисс с оппонентами.
При этом деятельность Центробанка была обречена на несправедливую избирательность. И не только потому, что суждение инспектора могло быть мотивировано корыстью, но и потому, что реальная репрессивная практика могла быть направлена только против тех, у кого не было «правильной крыши». Именно в такой субъективности и предвзятости обвиняли ЦБ банкиры, не допущенные в ССВ, и среди них Френкель с его непроходным ВИП-банком.
Конфликт
Количество банкиров, возмущенных мздоимством и двойными стандартами ЦБ, исчислялось сотнями. В ССВ не попали более двухсот кредитных учреждений, лицензии были отозваны у десятков. Но банкиров раздражал не столько отъем лицензий, сколько произвол чиновников ЦБ, суждения которых мотивировались не нормами и регламентами, а соображениями личной выгоды. Френкель — лишь один из многих.
Но он был единственным, кто пытался открыто противостоять Козлову. Когда ЦБ отказался включить ВИП-банк в ССВ, Френкель немедленно оспорил это решение в арбитражном суде и выиграл тяжбу: 6 мая 2006 года Арбитражный суд города Москвы признал незаконным отказ ЦБ включить ВИП-банк в систему страхования вкладов.
Однако уже через несколько дней было вынесено предписание, запрещающее банку выполнять какие-либо операции, и он был отключен от системы электронных расчетов. И все из-за ошибки в бухгалтерской отчетности за 2000 год и двух (из тысячи) паспортов сделок, закрытых с нарушениями. Кроме того, по личному распоряжению Козлова ЦБ провел внеочередную проверку ВИП-банка, по результатам которой у него была отозвана лицензия.
Френкель был уверен, что присяжные его оправдают, но ошибся
Именно попытка личного противостояния ЦБ и громкая публичная критика Козлова, по мнению тех, кто до сих пор не верит в причастность Френкеля к убийству, сделали его «идеальным подозреваемым» для следователей.
Комбинатор-идеалист, до последнего пытающийся «дать бой» бюрократической машине в суде, обиженный банкир, готовящийся вынести свою полемику с Центробанком в СМИ, — разве это портрет хладнокровного убийцы? Да и версия мести, которую выдвинула прокуратура, в среде банкиров была воспринята, мягко го¬воря, скептически. Можно понять логику убийцы, которому грозит потеря денег, но если он их уже потерял, у преступ¬ления нет рационального мотива.
Невозможное убийство
Однако, даже несмотря на отсутствие рациональных мотивов, в нашей жизни происходит много чего невозможного и нелепого. Да и люди с годами меняются, и вчерашний школьник-тихоня может оказаться не таким уж и агнцем. Тем более Френкель особой принципиальностью никогда не отличался. Зато у него были деньги. И амбиции. И их какие-то подростковые проявления. Вполне возможно, именно эта амбициозность, помноженная на потерю бизнеса и унижение, действительно толкнула Френкеля на убийство Козлова.
Но даже в этом случае, если сколько-нибудь правдоподобно реконструировать версию следствия, получается картина последовательной невменяемости и абсурда.
«Френкель всегда производил впечатление неадекватного, — эти слова адвоката Александра Добровинского часто цитируют те, кто верит в виновность Френкеля. — Когда шло банкротство банка “Дисконт”, он заходил к юристам и орал: “Ну ты, короче, понял? Ща тебя зароют! Ща ребята приедут!”»
В принципе, можно представить себе полную идиотских и трагических случайностей череду дальнейших событий. Андрей Козлов и Алексей Френкель были знакомы с 2000 года. И на фоне потери всего своего бизнеса Френкель мог, по крайней мере на браваде, «на понтах», описывать ситуацию как свою личную войну с чиновником, которого он знал еще и как «неудачника» в бизнесе. Могли быть резкие реплики вроде «Да я его зарою!» и полусерьезные-полуистерические обещания расквитаться. Возможно, весь этот шум и вывел следствие прямиком на Френкеля.
Вполне вероятно, что «на понтах» мог быть сделан и «заказ» владелице ресторана «Триш» Лиане Аскеровой, судя по материалам следствия, не слишком умной, но тоже «понтовой» предпринимательнице. Если бы крупный банкир сознательно и рационально планировал заказное убийство, события просто не могли бы развиваться столь ужасно и нелепо.
По данным следствия, госпожа Аскерова спросила «своего сожителя» Бориса Шафрая, нет ли у него «знакомых, которые могли бы наказать одного человека, который ее обманул». В принципе не всякий «сожитель» знает выходы на киллеров, и Шафрай, возможно, всего лишь имел каких-то знакомых в криминальном мире, но почему-то легко согласился поискать нужных людей. На следствии он утверждал, что до последнего не понимал, на какую большую фигуру в российской политике он покушается.
По версии следствия «заказ» был сделан 10 января 2006 года, но только в июне Шафрай предложил уроженцу Винницкой области Богдану Погоржевскому совершить заказное убийство, за которое тот потребовал 200 тысяч долларов. Если такая реконструкция верна, то Френкель должен был, вероятно, сильно удивиться и испугаться, когда через полгода обнаружил, что убийство действительно заказано. Но отступать было поздно.
Погоржевский тоже, вероятно, не понимал, на что идет, и к тому же не хотел ничего делать сам. Исполнители же оказались, если верить следствию, совсем мелкими бандитами, которым досталось лишь 8,5 тысячи долларов. Некий Половинкин из Луганска подобрал бригаду исполнителей: Прогляду — уроженца Донецкой области, Белокопытова из Луганска и Космынина из Душанбе. Все они, перебравшись в Москву, перебивались случайными заработками, занимаясь главным образом частным извозом. И вот этим полукриминальным «бомбилам» было поручено совершить убийство чиновника высочайшего уровня, чего не было даже в 90−х!
Единственным прямым доказательством вины Френкеля стали показания посредника Лианы Аскеровой
С июня по сентябрь 2006 года они следили за Козловым, но слежка ни к чему не привела. И только 13 сентября киллеры получили информацию, что банкир будет играть в футбол в спорткомплексе «Спартак». Около девяти часов вечера, когда Козлов и его водитель Александр Семенов вышли со стадиона и подошли к служебному «Мерседесу», к ним сзади подошли Прогляда и Половинкин и расстреляли их. Судя по тому, как быстро сработало следст¬вие, как только до убийц дошло, кого они «исполнили», кто-то из группы, вероятно, пришел с повинной. Во всяком случае, присяжные отметили, что Погоржевский сотрудничал со следствием.
Если эта почти «бытовая» версия верна, то это даже страшнее, чем любое хорошо спланированное политическое убийство. Судьбы успешного бизнесмена-комби¬на¬тора Френкеля и государственника-революционера Козлова сошлись в конфликте не сами по себе. Не случайно местом этой трагедии стал такой привычный всем нам мир с его таким привычным насилием, где «понты» дороже жизни, а собственность, право и свобода все еще ничего не стоят.
Фото: РИА НОВОСТИ; Кирилл Лагутко для «РР»; НЬЮС МЕДИА; ИТАР-ТАСС; Валерий Мельников/Коммерсант; РИА НОВОСТИ; Юрий Мартьянов/Коммерсант
|
