|
МЕЖДУ СЕВЕРОМ И ЮГОМ.
В настоящее время Россия осуществляет два крупных инфраструктурных проекта по поставкам газа на рынки Европы - «Северный поток» и «Южный поток», как диверсифицируя свои газоэкспортные направления, так и укрепляя одновременно и энергетическую безопасность Европы в целом. Тем не менее вокруг этих проектов идет нешуточная политическая борьба.
Для начала попытаемся представить себе реальную картину потребности Европы в газе. Аналитика дает большой разброс прогнозных оценок. Выбрать из них наиболее вероятные сложно, потому что в большинстве случаев они носят корпоративный характер. Кроме того, как считают специалисты, есть статистика и есть так называемая многовариантная энергетическая статистика. Поэтому оперируя в данном случае цифрами, взятыми из отчетов различных сырьевых российских и западных компаний, мы отталкиваемся от общепризнанных показателей.
Итак, по данным на 2001 год, Европа собственной добычей обеспечила 60,4% спроса на газ. Основными производителями газа в регионе являлись Великобритания, Нидерланды и Норвегия. Эти же три страны экспортируют добываемый газ в другие европейские страны. Остальные почти 40% потребляемого в Европе газа поступают из других регионов мира: преимущественно из России и Алжира. Еще часть газа импортируется в сжиженном виде (СПГ), которую по долгосрочным контрактам поставляют Ливия, Нигерия и Тринидад. Страны Ближнего Востока и Азии, традиционно работающие на азиатском рынке СПГ, продают излишки газа и на Атлантическом рынке СПГ, т.е. в США и Европе, по краткосрочным и разовым сделкам.
Добавим к этому то, что одно время осуществлялись трубопроводные поставки по контракту газа из Ирана в Турцию. Однако в конце 2007 года Турция приостановила прием иранского газа, сославшись на его якобы плохое качество (существует версия, что это произошло под давлением США). Однако, как предполагают аналитики, контракт между этими двумя странами, заключенный на 25 лет, может в любой момент возобновиться.
Пока же фактом является то, что в настоящий момент Россия обеспечивает 26% суммарного потребления газа в Европе и 66% импорта из других регионов. На перспективу же российская газовая стратегия строится на том постулате, что, по прогнозам, в будущем потребности Европы в природном газе на 75% будут обеспечиваться за счет импортных поставок. Причем многие эксперты считают, что прирост потребления газа в Европе будет носить устойчивый характер. Поэтому расширение мощности газопроводной системы России вписывается в предложенный сценарий.
В сентябре 2005 года в ходе визита Президента России Владимира Путина в Германию было подписано соглашение о строительстве газопровода «Северный поток». Его маршрут проляжет по дну Балтийского моря через эксклюзивные экономические зоны России, Финляндии, Швеции, Дании и Германии, а также через территориальные воды России и Германии. Планируемый срок окончания строительства первой очереди — 2010 год. Газопровод соединит газовые сети Германии и других стран ЕС с Единой системой газоснабжения России, что позволит снизить транзитные риски.
Аналитики утверждают, что «Северный поток» сможет в потенциале покрыть до 25% спроса ЕС на импорт газа.
Что же касается южного направления, то тут реальным конкурентом России на европейском рынке до недавнего времени выступал только Алжир. Но в 2002 году по инициативе США пятью газотранспортными компаниями из Турции, Венгрии, Болгарии, Румынии и Австрии был разработан план, названный в честь одной из опер Верди – «Набукко». Газопровод длиной 3650 км. и стоимостью 7,7 миллиарда долларов должен транспортировать газ, добываемый в странах Каспийского бассейна и Ближнего Востока через Турцию в европейский транзитный узел около Вены.
Инициатором этого проекта выступил помощник заместителя госсекретаря США по европейским и евразийским делам Метью Брайза, который является одним из вдохновителей и разработчиком энергетической политики США в Каспийском регионе. Он был и главным архитектором проекта трубопровода, по которому нефть из Азербайджана поступает на средиземноморское побережье Турции. Следует отметить, что трубопровод «Баку-Тбилиси-Джейхан» стал первым маршрутом экспорта каспийской нефти в обход России.
Поэтому когда 23 июня 2007 года «Газпром» и итальянский концерн ENI подписали меморандум о взаимопонимании по реализации проекта «Южный поток», согласно которому стороны договорились о строительстве нового 900-километрового газопровода, который пройдет на глубине 2 тыс. м по Черному морю и свяжет Россию с болгарским побережьем, на Западе это было воспринято как серьезный вызов тем силам, которые были уверены в том, что смогут обеспечить свой контроль над транспортировкой энергоресурсов Каспия и Средней Азии в Европу. Причем эта уверенность имела под собой основания, учитывая, что из проекта «Южный поток» выпала Турция, которая изначально рассматривалась как ключевой участник проекта: планировалось, что «Южный поток» станет продолжением газопровода «Голубой поток».
Борьба на Севере и на Юге
До недавнего времени «Газпром» в своих официальных комментариях как бы «разводил» проекты «Северного» и «Южного» газопроводов. И только недавно, во время визита Президента России Дмитрия Медведева в Германию, эти два проекта стали на словах объединять в единую газопроводную стратегию. «Главное, - как заявил Дмитрий Медведев, - чтобы «Северный» и «Южный» газопроводы вступили в действие одновременно». При этом Москва настойчиво повторяет, что не стремится к политизации проекта.
Однако ситуация на мировых сырьевых рынках такова, что избежать политизации указанных проектов оказывается практически невозможным. Рост мировых цен на нефть и газ, отсутствие разработанных альтернативных энергоресурсов фактически маргинализируют страны- импортеры: для того чтобы хотя бы поддержать существующий ныне жизненный уровень (не говоря уже о развитии экономики), им приходится с каждым днем платить все больше и больше за используемые энергоресурсы, что обесточивает их бюджетные возможности. Отсюда - главная мотивация развернувшейся борьбы вокруг «Северного» и «Южного» газопроводов.
Как только «Газпром» объявил, что маршрут «Северный поток» пройдет на юге от острова Борнхольм, первыми пошли в атаку власти Польши. Они сразу спровоцировали юридический спор с Данией о морских границах. Поэтому в апреле 2007 года акционеры «Северного потока» приняли решение вывести газопровод со спорного датско-польского участка морского дна в воды Швеции. Вслед за этим в бой пошла Эстония.
Одновременно в Европе была развернута огромная пиаркомпания против этого проекта. Аналитик шведского государственного агентства оборонных исследований Роберт Ларссон заявил, например, что «Президент России в целях охраны персонала морской платформы на газопроводе «Северный поток» сможет направить туда бригаду ФСБ». Да и сама платформа, предсказывал шведский аналитик, «будет использоваться не только для компрессорных мощностей, но и в разведывательных целях».
Несмотря на абсурдность этих тезисов, Россия была вынуждена и в данном случае учесть претензии Швеции - «Газпром» отказался от строительства морской платформы с компрессорной станцией в территориальных водах ЕС.
Более того, было заявлено и об изменении маршрута, что привело к удорожанию всего проекта.
Сегодня можно говорить о том, что речь идет о попытках сорвать строительство газопровода. Довольно красноречиво говорят об этом итоги переговоров в Стокгольме по экологическому измерению проекта в трансграничном контексте (Конвенция Эспо), последний этап которых состоялся в марте. Более того, активная работа против газопровода ведется и непосредственно в основных институтах Евросоюза. И она уже приносит первые плоды.
В частности, в принятом в марте месяце «Плане действий Европейского совета по реализации европейской энергетической политики на период 2007 - 2009 гг.» сохранилось упоминание только о проекте Nabucco, но ни слова не сказано о «Северном потоке». Между тем, ранее оба эти проекта были внесены в число приоритетных, поскольку вошли в число одобренных Евросоюзом программ развития трансевропейских трубопроводов.
В результате заявленные компанией «Северный поток» сроки начала строительства морского отрезка (конец 2007 г.) и запуск первой нитки газопровода (2010 г.), как считают аналитики, нереализуемы. Все это уже привело к серьезным экономическим потерям и весьма негативно сказывается на конечной стоимости проекта, которая, по некоторым оценкам, уже выросла с первоначальных 5 млрд евро до 8 миллиардов.
Не просто проходило и осуществление проекта «Южный поток», за который шла битва на площадках многих европейских стран. Не случайно в последний период своего президентства Владимир Путин и его помощники усиленно работали с Восточной Европой, привлекая на свою сторону лидеров стран региона и подписывая контракты. В конечном счете, Болгария и Сербия согласились стать транзитными странами для «Южного потока». К тому же проект «Набукко» застопорился из-за бюрократических проволочек, что позволило российскому плану при поддержке всей мощи Кремля вырваться вперед.
Но, как предполагают аналитики, главные битвы и здесь еще впереди. Ведь как ни крути, а исход поединка двух гигантских проектов может определить формат не только обеспечения Европы энергоносителями.
Поддерживаемый Турцией проект «Набукко» предусматривает строительство газопровода по территории Турции в Австрию общей протяженностью 3300 км. Начало строительства трубопровода намечено на середину 2010 года, завершение - на 2013 год. Однако в настоящее время на пути претворения в жизнь этого проекта «неожиданно» встала проблема поиска природного газа для наполнения трубопровода.
Большая роль в проекте отводилась Туркменистану. Однако после смерти первого президента республики Сапармурата Ниязова новый лидер страны Гурбангулы Бердымухаммедов дал понять, что Туркменистан будет играть активную роль при участии в решении международных проблем, а при выстраивании отношений с другими государствами будет совершенно открыто использовать свой главный инструмент давления - энергетический козырь.
Еще при жизни Туркменбаши Россия и Туркменистан подписали соглашение сроком на 25 лет о поставках туркменского газа на европейский рынок через территорию России. Вслед за этим Туркменистан подписал несколько соглашений в области энергетики с Китаем и Турцией. Однако теперь выясняется, что при выстраивании сотрудничества с определенными странами у Туркменистана оказалась недостаточно развита инфраструктура добычи и экспорта энергосырья. Таким образом, становится ясно, что Туркменистан, по крайней мере, в настоящее время не собирается участвовать в проекте «Набукко».
В таком случае участники этого проекта, для того чтобы и дальше вести активную «игру», будут вынуждены рано или поздно обратить свое внимание на других потенциальных участников, среди которых называются Иран, Ирак, Египет. Что касается перспектив Ирана, обладающего огромными запасами природного газа, то они довольно туманны в связи с той международной позицией, которую занимают европейские государства по отношению к нему. Более того, США выступают категорически против привлечения Ирана к участию в «Набукко», так как в таком случае у Ирана появляется реальный шанс выйти из международной изоляции.
В складывающейся ситуации другим потенциальным поставщиком природного газа для «Набукко» может стать Ирак. Однако здесь также приходится больше говорить только о возможном участии, потому что Ираку для начала еще предстоит решить самый сложный на сегодня вопрос: обеспечение собственной безопасности. В феврале 2008 года глава МИД Турции Али Бабаджан во время своего официального визита в Россию предложил последней участвовать в проекте «Набукко». Но у России, конечно же, имеются свои условия присоединения или неприсоединения к этому проекту.
Дело в том, что российские высокопоставленные лица часто публично выступают относительно реализации проекта «Набукко», и не для кого не секрет, что их выступления в основном имеют негативный, критический характер. Вспомним, что во время недавнего визита в Грецию Владимир Путин предлагал западным партнерам более внимательно присмотреться к финансово-экономической составляющей этого проекта. Россия выступает против его реализации, так как поддерживает другой, более выгодный для нее энергетический проект - «Южный поток». Если, допустим, «Газпром» присоединится к «Набукко», то тогда Запад, реализуя этот проект, не сможет добиться своих главных геополитических целей.
В этой связи получается, что «Газпром», с одной стороны, продолжает поставлять газ в Европу по уже существующим двум газопроводам через территории Украины и Белоруссии, а с другой стороны, работает над вопросом реализации проектов газопровода «Северный поток» и «Южный поток». Добавим к этому и то, что страны Средней Азии по-прежнему испытывают большую потребность в России, особенно в вопросах развития собственной энергетической инфраструктуры, и то, что на Ближнем Востоке никак не удается достичь мира и спокойствия, еще больше закрепляет зависимость европейский стран, в том числе и Турции, от России.
В результате прямо на глазах завязался чрезвычайно сложный узел геополитических и энергетических интересов – с Севера на Юг, в который на разном уровне оказываются вовлеченными такие государства, как Туркмения и Иран.
Налицо следующая ситуация. С одной стороны, «Северный поток» будет экспортировать в Европу газ с российских месторождений. С другой - как «Набукко», так и «Южный поток», свои главные экспортные ресурсы собираются черпать из месторождений, находящихся преимущественно в зоне «горячей геополитики»- Каспия и государств Средней Азии. Это и создает конфликтную конкурентную стратегию сторон.
Как придти к согласию
Обладая крупнейшими в мире запасами природного газа, Россия при неудержимо растущих ценах на нефть быстро обрела статус «энергетической сверхдержавы». Уже сегодня на долю «Газпрома» приходится почти четверть всех поставок газа в ЕС.
Что дальше? Прежде всего необходимо отдавать себе отчет в том, что в условиях нарастающей конфликтогенности существующая система газопроводов — длинные, протяженные маршруты с большим количеством потребителей вдоль трубы, с фиксированной пропускной способностью и постоянно растущим спросом — чревата подрывом сложившихся структур региональной и мировой безопасности. Поэтому главное сейчас, чтобы существующую напряженность в международных энергетических связях прежде всего между странами-экспортерами энергоресурсов не выходила бы на уровень геополитики.
Для того чтобы достичь этого, некоторые аналитики предлагают варианты построения мощного энергосоюза, основанного на долгосрочных стратегических взаимосвязях поставщиков и потребителей энергоресурсов. При этом они ссылаются на исследования, которые показали наличие пространства для предполагаемого компромисса: например, в ответ на свою «геополитическую уступчивость» Россия получает необходимые технологии, а не просто капитал, для освоения новых месторождений. С учетом оценок спроса на энергию ЕС, а также прогноза возможностей экспорта энергии из России в рамках базового экономического сценария Минэкономразвития России на период до 2015 года можно привести несколько прогнозов макроэкономического развития. При росте добычи нефти и газа на 1 - 1,6% в год внутреннее потребление получит приоритет перед экспортом.
В результате европейские компании в 2015 году будут осваивать те месторождения, которые осваивались бы российскими компаниями только в 2030 году. Говоря проще, если Россия стремится удовлетворить спрос ЕС, то допуская европейский капитал в добычу российских энергоресурсов, российские власти могут в принципе рассчитывать на привлечение передовых технологий для освоения высокозатратных отечественных месторождений.
Но это так называемая традиционная, «консервативная» позиция. Другую идею озвучивал еще весной 2007 года Владимир Путин, когда призвал страны поддержать практику заключения долгосрочных контрактов на поставки газа. А для обеспокоенных чрезмерной зависимостью от России было предложено в числе прочего реализовать схемы обмена активами.
Дело это перспективное, если учесть то, что строительство новых газопроводов как бы вошло в «моду» времени.
Как известно, газ в больших количествах, помимо России, Каспия и Персидского залива, имеется и в Алжире. Уже строится газопровод с пропускной способностью около 30 млрд. кубометров в год через Марокко под Гибралтаром в Испанию, Португалию, южную Францию. Часть алжирского газа будет также поставляться напрямую в южную Италию и, возможно, в Грецию. То есть в принципе Европа имеет возможности полностью насытить свой рынок газом.
Но самые простые подсчеты показывают, что наибольшие объемы газа должны прийти в Европу из России. Помимо уже имеющихся газопроводов системы Уренгой - Помары - Ужгород, в настоящий момент осуществляются достройка и увеличение пропускной способности газопровода Ямал - Европа. В перспективе ожидаются также поставки газа Штокмановского и других месторождений на шельфе Баренцева моря. Доля российского газа в потреблении ЕС может составить треть-половину всего потребляемого в будущем газа. Все газопроводы будут связаны на территории Союза в единую систему, которая позволит манипулировать потоками топлива в масштабе всей объединенной экономики.
Более того, особое значение для Европы мог бы иметь проект строительства ряда континентальных трубопроводных систем, которые позволят направить топливо из региона Персидского залива в континентальные страны Европы и через территорию бывших советских республик. Но это возможно лишь при условии формирования качественно новых взаимоотношений государств как на постсоветском пространстве, так и в их взаимоотношениях с ЕС. Если верх возьмет блоковая идеология противостояния, навязываемая сегодня США и НАТО, то многие проекты строительства новых систем газопроводов, способных изменить всю топливную систему Европы, так и останутся на бумаге.
Что же касается громадных топливных ресурсов Персидского залива и Каспийского моря, то и они могут оказаться «замороженными» до лучших времен.
А пока Европа остается зависимой от политической ситуации в странах Ближнего Востока, от взаимоотношений Израиля с арабами, от результатов попыток США и их союзников по НАТО навести «порядок» в Ираке и в Афганистане, она неизбежно будет «сидеть на газовой игле» всего нескольких стран, способных свободно осуществлять экспорт своих энергоресурсов. В идеале Европе необходимо создание единой широкой газопроводной системы, при которой прекращение поступления газа из одного из регионов не должно вести к экономической катастрофе европейского масштаба.
Заметим, что в данном случае говорится об идеальном варианте. При наличии доброй политической воли и отказа во внешней политике от стереотипов «холодной войны» описанный сценарий вполне реален. Но он может осуществиться и в ином случае. Дело в том, что, по прогнозам экспертов, основой функционирования мировой промышленности и энергетики останется углеводородное топливо. И если, как ожидается, доля импорта энергоресурсов в ЕС к 2030 году увеличится до 70%: нефти — до 92%, газа — до 81%, то Брюсселю будет не до геополитических игр, поскольку на кону будет проблема поставок энергетических ресурсов на долгосрочной и прозрачной основе.
Но, как говорится, пока гром не грянет... То есть до тех пор, пока Европа по-настоящему не ощутила дефицит энергоресурсов, она будет пытаться разыгрывать «карту» среди существующих и потенциально возникающих экспортеров энергоресурсов. Вот почему на примере осуществления проектов «Северный поток» и «Южный поток» мы видим, как и каким образом осуществляются сценарии этой бесперспективной «игры».
В этом десятилетии Россия была чрезмерно увлечена энергетической дипломатией
Зачастую под нее перекраивались приоритеты внешней политики государства. Однако каких-либо «прорывов» на этом направлении достичь в общем-то не удалось.
Пока наша страна будет ориентироваться на приоритетность развития топливно-энергетического комплекса, пока не осуществится модернизация России и не будет запущена инновационная модель экономики, энергетическая дипломатия будет пробуксовывать. А сопредельные страны станут использовать ее «бреши» для оказания давления на Москву. Как это и происходит с проектом Североевропейского газопровода.
Но как бы то ни было, в настоящий момент ситуация такая существует. И, видимо, еще некоторые годы, хотя, может, и дольше, в нашей стране будет сохраняться нынешняя экономическая модель. Так что Москве предстоит и дальше действовать в существующей парадигме. А раз так – то существование двух альтернативных проектов – северного и южного «потоков» - крупный козырь в руках Кремля. Хотя бы ввиду того, что Москва в сложившейся ситуации получает возможность маневра.
|
