|
В прошлом году президент и премьер-министр активно интересовались проблемами рыбной отрасли. Правительство разработало ряд мер, которые должны вернуть улов на российские прилавки и побороть реэкспорт. Однако ситуация не изменится до тех пор, пока рыбаки сами не убедятся в том, что поставки на внутренний рынок им действительно выгодны.
Владимир Путин в своем Послании Федеральному Собранию говорил о проблемах рыболовства целых 3,5 минуты. Рыбная отрасль в России всегда была одной из самых отсталых, криминальных и коррупционных. Возможно, именно поэтому главе государства пришлось лично решать некоторые вопросы, связанные с браконьерством.
«Наши рыбаки всегда вылавливали минтая значительно больше, чем было разрешено по квоте. Часть улова потрошили и выбрасывали за борт, оставляя икру, которая стоит значительно дороже рыбы. Когда контролеры интересовались, откуда на борту столько икры, рыбаки объясняли, что им попался очень икряной минтай. Уверяли, что икра составляет 15% от веса рыбы. Хотя на самом деле этот показатель не может превышать 4,5%», – рассказывает Андрей Крайний, глава Государственного комитета по рыболовству (Госкомрыболовство).
Принять нормативы, устанавливающие содержание икры в минтае, не могли в течение трех лет. «Недобросовестные промысловики наживались на этом, наносили биоресурсам и бюджету огромный ущерб. Влиятельные лоббисты оттягивали принятие документа лукавым объяснением, что подобные инициативы госорганов являются «вторжением в дела хозяйствующих субъектов». Чтобы решить вопрос, понадобилось личное вмешательство президента», – говорит Крайний. Документ был принят лишь осенью прошлого года.
Вслед за главой государства активность, как и положено, проявили другие чиновники. «В мае прошлого года, во время назначения меня на должность, Михаил Фрадков спросил: «У нас что-то получится? Рыбная отрасль подъемная? Или ее надо ампутировать?» Я ответил: если есть политическая воля, то получится», – вспоминает Крайний. Что именно имел в виду бывший премьер-министр под словом «ампутировать», никто так и не понял. Однако политическая воля продемонстрирована была. В прошлом же году состоялся Госсовет в Астрахани, во время которого президент посетил местные заводы по искусственному разведению рыбы. Еще было выездное заседание правительства в Мурманске, встреча Путина с рыбаками Дальнего Востока. И наконец, в ноябре прошлого года были приняты поправки к закону «О рыболовстве», которые вступили в силу с 1 января этого года.
Ответственные за путину
Как отмечает Андрей Крайний, рыболовством на столь высоком уровне заинтересовались потому, что ситуация в отрасли близка к катастрофической. Например, в Мурманске осталась только одна крупная рыболовецкая компания – «Мурманский траловый флот».
«Такие советские гиганты, как «Мурманрыбпром» и «Северпромразведка», были поделены на мелкие компании. Многие из них обанкротились», – рассказывает Николай Карлин, исполнительный директор компании «Мурманский траловый флот». Всего в стране насчитывается 5700 действующих промысловых компаний. Однако оборот каждой из крупнейших не превышает $250 млн. Для столь капиталоемкой отрасли – это серьезная проблема. Мелкие фирмы не могут модернизировать флот, совершать морские экспедиции на дальние расстояния.
С начала 1990-х объемы вылова рыбы в России постоянно сокращались. Однако в 2007 году наши рыбаки добыли 3,25 млн тонн рыбы, что на 50 000 тонн больше, чем в предыдущем году. И как ни странно, повышение улова – заслуга чиновников. «В прошлом, как, впрочем, и в этом году, нам удалось вовремя начать промысел. В море вышли уже в январе. В 2006-м промысел начали аж в феврале, потому что чиновники опоздали с регламентирующими приказами», – говорит Николай Карлин.
С начала 1990-х задержки с выдачей промысловым компаниям разрешений происходили регулярно. Например, в 2006 году рыбаки пропустили путину корюшки. Еще в прошлом году рыбакам нужно было дождаться разрешительных документов сразу от нескольких ведомств. Сначала приказ издавало Минприроды. Затем «бумага» передавалась в Минсельхоз, который «спускал» ее в Россельхознадзор, а уже это ведомство выдавало разрешения рыбакам. С 2007 года разрешениями на вылов стала заниматься одна структура – Госкомрыболовство.
В России рыбный промысел больше кормил чиновников и различных проверяющих, чем рыбаков. «Приморским судам гораздо выгоднее зайти в норвежский порт на разгрузку. Проверяющих в рыбной отрасли очень много, и в последнее время их количество только увеличивалось, – говорит Карлин. – После прохождения пограничного и таможенного контроля мы должны отвезти рыбу на анализы в Мурманскую областную станцию по борьбе с болезнями животных. Затем в Мурманскую областную ветеринарную лабораторию, в Центр гигиены и эпидемиологии. В ожидании справок от различных инстанций судно стоит в порту неразгруженное по двенадцать часов». Двенадцатичасовой простой корабля стоит компаниям $10 000 – 12 000. Да и за ускорение процесса рыбакам иногда приходилось стимулировать чиновников.
Кроме организаций, проверяющих улов, существует значительное количество структур, которые контролируют суда. В общей сложности деятельность рыболовецких компаний отслеживали порядка 20 ведомств. В других рыболовецких странах контроль более упрощенный и прозрачный. В прошлом году «Мурманский траловый флот» официально заплатил за их услуги 5,2 млн руб. Бюрократическая волокита всегда давала преимущество браконьерам. Дело дошло до того, что в конце января премьер-министр Виктор Зубков заявил о необходимости сократить число контролеров. Теперь проверять суда и качество рыбы будут только Роспотребнадзор, пограничники, таможня и Россельхознадзор.
Как поймать икру в банках
«Когда принимались поправки к закону «О рыболовстве», мы очень боялись, что государство вернет рыбные аукционы», – говорит Карлин. С 2000-го до 2003 года промысловые квоты выделялись на основе аукционов, которые, по мнению аналитиков, нанесли отрасли серьезный ущерб. Доступ к торгам имела любая компания, взявшая в аренду хотя бы одно судно. Зачастую суда лишь числились на балансе, но в море не выходили. Такие фирмы занимались скупкой и последующей перепродажей квот рыбакам. Надо сказать, что в новой России распределение рыбных лимитов всегда было закрытой темой. Получить квоты компании могли, расположив к себе чиновников Госкомрыболовства.
Кроме того, торговля квотами «вымывала» средства настоящих рыболовецких компаний. «Мы опасались, что, если аукционы вернут, у нас не хватит средств, чтобы обеспечить свой флот достаточным количеством квот», – рассказывает Карлин.
После отмены аукционов и введения исторического принципа распределения квот (их раздают бесплатно, с учетом возможностей и флота рыболовецкой компании) «доля» на вылов выделялась рыбакам только на пять лет. Инвестировать в бизнес было слишком рискованно: ведь гарантии доступа к ресурсам по истечении срока у компаний не было. Одно крупнотоннажное судно стоит более $25 млн, окупается такой корабль за 5 – 10 лет.
«Важно, что по новому закону квоты выдаются на 10 лет. Конечно, целесообразнее было бы увеличить срок. Однако и 10 лет – хорошая новость», – считает Карлин.
«Увеличение срока действия квот стабилизирует рынок, дает возможность рыболовецким компаниям вкладываться в развитие. Они смогут брать кредиты и обновлять флот», – говорит Дмитрий Дангауэр, генеральный директор «Русской рыбной компании» (ведущий российский импортер рыбы, входит в группу «Русское море»). Кроме того, по кредитам, которые компании будут брать на строительство новых судов, государство намерено компенсировать две трети налоговой ставки.
«Физический износ рыбопромыслового флота составляет 68%. В 2003 – 2007 годах на вооружение рыбаков поступило 357 судов, однако у 50% из них срок службы превышает 15 и более лет», – отмечалось в докладе Госкомрыболовства на заседании правительства, состоявшегося 24 января. Именно техническую отсталость флота в рыбном ведомстве считают одной из причин, которые толкают российские компании на браконьерство.
«Рыбаки вынуждены превышать выделенные им лимиты. Если они будут ловить по правилам, то расходы на топливо могут превысить стоимость товара. Нашими старыми неэкономичными пароходами, которые потребляют много топлива, вообще выгодно ловить лишь готовую икру в банках!» – горячится Андрей Крайний.
По его мнению, рыболовецкий бизнес не мог развиваться потому, что государство все время меняло правила игры. «Происходила криминализация отрасли. Рыболовецким компаниям очень сложно было найти средства. Ведь отечественные банки не дают кредитов, обеспеченных будущим уловом. А наши соседи по Тихоокеанскому региону работают на таких условиях, – рассказывает Андрей Крайний. – Российские рыбаки стали занимать деньги в Японии, Южной Корее и Китае. Поскольку отдавать кредиты надо было рыбой, наши суда потянулись в порты этих стран».
Разумеется, в зарубежных портах никто не следил за тем, превысила ли компания квоту, выданную ей на вылов рыбы в российской экономической зоне (200 миль от берега). «В Японии, Корее, Китае возникла целая индустрия, которая работает с нашими браконьерами. Только в городе Вакканае за счет российского «незаконного» краба живет семь перерабатывающих предприятий. Если браконьерство в России ликвидировать, то эти предприятия придется закрыть, и на японском Хоккайдо начнутся большие проблемы. Причем краб стоит на японских рынках $100, а наши рыбаки получают за него в 20 раз меньше», – говорит Крайний.
Впрочем, российским рыбакам совсем не обязательно плыть в порты азиатских стран для того, чтобы сбыть нелегальную рыбу. Часть улова перегружают прямо в море на транспортные суда. «В нашу исключительную экономическую зону заходят «черные рыбаки» под флагами «великих» морских держав Камбоджи, Грузии, Монголии, Сьерра-Леоне. Их суда действительно покрашены в черный или темно-серый цвет, чтобы они не привлекали внимание, сливаясь с водами океана. На такие борты и перегружают «дополнительный» улов. На выстрелы пограничников «пираты», как правило, не реагируют», – говорит Крайний. «По правилам рыболовства, чтобы следить за нашими рыболовецкими судами, на них устанавливают технические средства контроля. В том числе маячки, благодаря которым можно отслеживать через спутник передвижение и нахождение судна в закрепленном районе промысла. Однако такой маяк можно снять и поставить в море на буй, а самим удалиться от пути следования», – добавляет Алексей Мазур, заместитель директора по качеству и безопасности товара компании «Норге Фиш».
Снова госкорпорация
По оценкам Тимура Митупова, руководителя инвестиционно-аналитической группы «Норге Фиш», в 2007 году легальный российский экспорт рыбы и морепродуктов составил около 1,1 млн тонн, то есть 35% в объеме всего российского улова. При этом 85% от всего экспорта пришлось на цельную рыбу, то есть сырье. Реальные же объемы поставок определить очень трудно, поскольку невозможно знать точные данные по браконьерской добыче. Как отмечает Крайний, на Дальнем Востоке промысел краба в пять–семь раз превышает допустимые лимиты. Минтая ловят на 50% больше нормы, объемы нелегального вылова только этого вида рыбы оценивается в 50 млрд руб.
Пока легальные и браконьерские российские поставки обеспечивали перерабатывающие предприятия других стран, российская береговая инфраструктура не развивалась. Зато проданная за границу рыба затем возвращается в Россию. «Наибольшая часть российского улова шла сразу на экспорт, минуя отечественные порты. Так, благодаря реэкспорту Китай поставляет в нашу страну переработанные в филе хек и минтай, выловленные в российской экономической зоне. Тем самым многие рыбоперерабатывающие прибрежные предприятия стоят незагруженными из-за отсутствия сырья», – говорит Тимур Митупов.
Согласно данным «Русской рыбной компании», Россия импортирует 1,1 млн тонн рыбы на сумму $1,8 – 2 млрд. В целом, емкость российского рынка эксперты «Норге Фиш» оценивают в 4,5 млн тонн, или $15 млрд.
По оценкам Госкомрыболовства, на долю импорта сегодня приходится около 33% всего российского рынка в натуральном выражении. «Потребление рыбы в России выросло приблизительно на 20%. У многих морепродукты ассоциируются со здоровым питанием. Растет спрос и на новые виды рыбы. Посмотрите, как увеличились площади рыбных прилавков в наших магазинах, – говорит Дмитрий Дангауэр. – Импорт рыбы в натуральном выражении в 2007 году по отношению к 2006 году вырос на 30%. И его доля на рынке растет». Как считает Андрей Крайний, Россия могла бы обеспечить себя рыбой на 85%.
Госкомрыболовство планирует создать госкорпорацию «Росрыбфлот» на базе государственного ОАО «Архангельский траловый флот». «Мы консолидируем государственные активы. В корпорацию войдут Мурманский и Калининградский рыбные порты. Мы также хотим вернуть государству суда, которые были построены под гарантии российского правительства во времена Касьянова, но выведены через офшоры», – рассказывает Андрей Крайний. Также глава рыбного ведомства предполагает получить в распоряжение госкорпорации 27 судов, построенных еще в начале 1990-х годов в Германии под гарантии правительства и переданных компаниям «Акрос» и «Сахалинрыбфлот». «Оплачено было всего 1 судно, а часть судов продана за границу», – говорит Крайний. Общая стоимость активов, которые должны войти в госкорпорацию, оценивается в $1 млрд.
Планируется, что «Росрыбфлот» будет заниматься не только морским, но и океанским промыслом. Со времен СССР (тогда страна ежегодно ловила около 11 млн тонн рыбы) у России осталось право вести промысел в отдаленных частях Мирового океана. Однако во многих районах наши суда не появлялись уже почти 20 лет, и свое право на вылов там рыбы Россия может потерять навсегда. «Дальние экспедиции, например к берегам Чили, для частных компаний бывают очень затратными. Поэтому государство могло бы взять на себя выполнение этой задачи», – считает Крайний.
Частным компаниям сегодня невыгодно ловить рыбу в отдаленных зонах Мирового океана. «Мы работали у берегов Канады, но в последние годы промысел там оказался нерентабельным. По запасам и видам рыбы перспективен также Тихий океан, но частным компаниям без поддержки государства там работать крайне сложно», – говорит Карлин. Однако, по словам участников рынка, каких-либо преференций для частного бизнеса, который занимается ловом в отдаленных районах Мирового океана, пока не планируется.
«В целом создание корпорации должно позитивно отразиться на рынке. Новый крупный игрок сможет модернизировать государственные активы, – комментирует Владислав Кочетков, аналитик «Финама». – Между тем существуют опасения, что корпорация будет претендовать на квоты других рыболовецких компаний. Ведь на модернизацию старых активов нужны средства, а государство выделяет деньги крайне неохотно. Чтобы заработать средства самостоятельно, руководство корпорации может расширить свою долю в вылове рыбы за счет квот других игроков».
Минтаевые фьючерсы
Согласно поправкам к закону «О рыболовстве», с 1 января 2009 года всю рыбу, выловленную в экономической зоне РФ, необходимо доставлять на таможенную территорию России, то есть в российские порты. «Мы долгое время не могли решить эту проблему. Ведь 200 миль от берега – наша экономическая зона, но не таможенная территория. И рыбак, который там промышляет, на законных основаниях может отправляться в зарубежный порт, сообщив по рации об объемах вылова. Единственное, что он обязан – это дать возможность пограничникам досмотреть судно. Однако пограничники сами решают, какое судно досматривать, а какое – нет, – поясняет Андрей Крайний. – Позже мы просто констатируем, что рыболовецкая компания продала рыбу за 0 рублей. С 2009 года вся рыба, которая будет приходить в порты, на экспорт может быть продана только через российскую рыбную биржу».
Отделения биржи откроются в Москве, Санкт-Петербурге, Калининграде, Мурманске и Владивостоке. В пробном режиме торговая площадка начала функционировать еще в декабре. Ожидается, что заработать в полном объеме биржа сможет во второй половине 2008 года. Программное обеспечение позволит продавцам и покупателям видеть только предполагаемые цены продажи и покупки. Однако узнать имена друг друга покупатели и продавцы смогут лишь при совершении сделки. Такая система, по замыслу Госкомрыболовства, должна исключить возможность сговора между продавцом и покупателем, а значит, избежать манипуляций с ценами на рыбу. «Биржевая система должна «обелить» отрасль, сделать ее публичной, тем самым создать экономические стимулы и привлечь инвестиции, вывести ее на цивилизованный рынок внешних и внутренних заимствований, – говорит Тимур Митупов. – Рыболовецкая компания сможет брать взаймы деньги под будущий улов. Кроме того, биржа – хороший рыночный регулятор и индикатор. За счет рынка фьючерса появится возможность планировать и прогнозировать стоимость сырья». Кроме того, с 1 января 2008 года компании, поставляющие рыбу на внутренний рынок, платят 10% от ставки налога на биоресурсы, в то время как экспортеры обязаны уплачивать все 100%. Таким образом власти стремятся создать режим благоприятствования рыбакам, которые продают рыбу внутри страны.
Напрасные старания
Как полагают законодатели, биржевая торговля может предоставить рыбакам дополнительные возможности по сбыту на внутреннем рынке. Однако степень насыщения местных прилавков собственными морепродуктами зависит от того, будет ли у биржи инфраструктура и сможет ли торговая площадка обеспечивать логистические услуги. Например, на Дальнем Востоке и в Мурманске ощущается дефицит холодильных мощностей. «Тот факт, что объемы экспорта российской рыбы превышают продажи на внутреннем рынке, во многом связан с проблемами логистики», – отмечает Надежда Копытина, президент компании «Ледово».
«Дефицит в холодильных складских помещениях оценивается только в Московском регионе более чем в 400 000 тонн хранения охлажденной и свежемороженой продукции. На создание низкотемпературных складов необходимы большие и долгосрочные инвестиции. Например, склад на 10 000 – 15 000 тонн единовременного хранения продукции окупится через 5 – 7 лет», – говорит Тимур Митупов. На Дальнем Востоке добывается 56% от всего российского промысла, а основные потребители рыбы – крупные города в центральной части страны. «Логистических компаний, которые могли бы заняться доставкой рыбы от поставщика с Дальнего Востока к покупателю, очень мало», – сетует Владислав Кочетков.
«К созданию биржевой площадки привлекаются крупнейшие российские компании», – подчеркивает Андрей Крайний. Предполагается, что создатели биржи будут получать льготы в виде субсидирования двух третей процентной ставки по кредиту. Например, в проекте участвуют «Русская рыбная компания», крупнейшие рыбопереработчики и импортеры («Рыбообрабатывающий комбинат №1», «Северная компания», «Атлант-Пасифик», «Дефа»), а также крупные рыболовецкие структуры. Между тем работать с дальневосточной рыбой дистрибуторам не так уж просто.
«Доставка и транспортировка делают продажу некоторых видов нерентабельной. Например, дальневосточная сельдь, доезжая до Центральной России, становится неконкурентоспособной по цене в сравнении с импортом, – говорит Дмитрий Дангауэр. – Доставить рыбу с Камчатки можно только по воде, перевозить товар железнодорожным транспортом можно лишь из Владивостока. Однако наш железнодорожный парк не обновляется уже 20 лет, у нас постоянно возникают проблемы с рефрижераторными вагонами». Проблемы с логистикой способны помешать осуществлению и еще одной государственной задачи. По расчетам Госкомрыболовства, благодаря электронным торгам розничные цены на рыбу могут упасть на 20 – 40% ввиду того, что с рынка будут вытеснены перекупщики.
«Не совсем понятно, каким образом биржа вытеснит перекупщиков. Эти же самые перекупщики смогут участвовать в торгах», – считает Карлин. Ведь зачастую именно те, кого называют перекупщиками, занимаются доставкой и хранением рыбы. Только наиболее крупные переработчики типа «Рыбообрабатывающего комбината №1» сами возят сырье из промысловых регионов. Согласно расчетам «Норге Фиш», цены на рыбу в результате создания биржи могут снизиться не более чем на 5 – 7%. «Чтобы биржа стала полноценным индикатором рыночной цены, через нее должно проходить 30 – 35% от общего объема рыбного рынка», – полагает Тимур Митупов. А это опять же зависит от создания логистической инфраструктуры биржи.
Портовые поборы
«Эффекта от мер, которые предлагает правительство, мы ожидаем уже в этом году», – говорит Дмитрий Дангауэр. Однако бизнесмены поддерживают не все нововведения. «В прошлом году рыбакам, занимавшимся промыслом в двенадцатимильной прибрежной зоне, разрешали выходить в 200-мильную экономическую зону. Согласно новому закону, ловить рыбу они могут только в прибрежной зоне. Чтобы изменить этот порядок, теперь требуется специальное постановление правительства», – говорит Карлин.
«Суда по возвращении с промысла с уловом должны идти в морской порт для прохождения контрольно-проверочных мероприятий и только после этого могут следовать к своим перерабатывающим заводам для сдачи улова. Это очень неудобно компаниям, у которых перерабатывающие предприятия находятся далеко от порта приписки. Так, прибрежная зона Приморья простирается на 1000 км. Но там функционирует один пункт пропуска – порт Находка. Длительность переходов до порта для оформления отхода/прихода судна оборачивается финансовыми расходами и приводит к потере качества рыбы. Приморские рыбаки направили письмо Виктору Зубкову. Пока проблема не решена», – говорит Тимур Митупов.
По замыслу, инициативы властей должны сделать рыбный рынок более прозрачным, сократить браконьерство, поставить под контроль экспортные поставки, побороть реэкспорт, увеличить поставки рыбы на российский берег. Между тем отказываться от вылова сверх квот рыбодобывающим компаниям невыгодно. Браконьерский улов, перегруженный на зарубежное судно, даст рыбакам дополнительный доход. И результаты борьбы с нелегальным экспортом во многом будут зависеть от реального контроля в море за судами.
Безусловно, на рынке должны сказаться меры по ужесточению наказания за браконьерство. Рыболовецкую компанию, замеченную в незаконном промысле, теперь не просто штрафуют, а лишают квот. Чиновники считают такую меру «самым страшным наказанием». «Ведь штраф можно возложить на капитана провинившегося судна, а квоту отнимут у компании, и она потеряет возможность ловить рыбу в обозримом будущем. Полагаю, что подобное нововведение остудит многие горячие головы», – говорит Крайний. Власти также получили возможность конфисковать браконьерские суда, выставлять их на аукцион. Однако, как известно, в России строгость закона компенсируется необязательностью его выполнения. «Браконьеры ведь у нас всегда «чьи-то», не чужие – к примеру, милицейские, прокурорские или фээсбешные», – признает Андрей Крайний.
Чтобы поставки на российский рынок возросли, нужно совершенствовать работу портов. «Год назад, перед Новым годом, 28 декабря, наш пароход зашел в питерский порт. Разгрузки пришлось ждать до 9 января», – рассказывает Карлин.
«Механизм работы портов сегодня нацелен на то, чтобы взять больше денег. В Норвегии и Японии оперативно принимают наши грузы, – говорит Надежда Копытина. – До тех пор пока рыболовецкие компании не убедятся в том, что поставки на внутренний рынок им выгодны, ничего не изменится. Самые эффективные меры – те, которые работают. Выпустить постановление несложно. Важно донести его смысл до тех, кто сможет это все организовать и осуществить».
|
