|
После назначения на пост председателя КГБ его дед написал своим бывшим коллегам по группе консультантов из аппарата ЦК следующие строки:
Известно: многим Ка-Гэ-Бэ,
Как говорят, «не по губе»,
И я работать в этот дом
Пошел, наверное б, с трудом,
Когда бы не случился впрок
Венгерский горестный урок.
Дима Андропов (внизу слева)
Неожиданное назначение сделало Юрия Андропова впоследствии легендарным главой КГБ и самым непримиримым, среди генсеков СССР, борцом за дисциплину труда. А сегодня, в рабочий полдень, мы беседуем с внуком Юрия Андропова, Дмитрием, в одном из столичных ресторанов. Дмитрий далек от властных структур и органов госбезопасности ("Я банковский служащий, кредитный менеджер"), он ездит на красном "Форде" ("А вы думали, на черной "Волге" приеду?"), любит фильмы с участием Стивена Сигала ("В юношестве я занимался рукопашным боем, но когда увидел фильм с участием Сигала, понял, как красиво айкидо, и просто загорелся! Нашел секцию айкидо и пошел заниматься"), увлекается дайвингом ("Это идеальный покой и тишина в изумительно красивых декорациях подводного мира!"), знает, как добиться успеха в жизни ("Все хорошее получает тот, кто умеет ждать. Не пассивно, сложа руки, а прилагая определенные усилия и терпеливо ожидая результатов") и воспитывает 4-летнюю дочку-непоседу Анастасию.
Родители Дмитрия Андропова, отец - Михаил Филиппов - актер театра им. Вл. Маяковского, мать - Ирина Андропова - филолог, вместе еще со студенческих лет. Дошкольное детство Дмитрия прошло на Чистых прудах в Москве, в летних санаториях на юге и на даче у любимой бабушки: "С самого детства мне запомнились масштабы и роскошь окружающей меня обстановки и множество людей, которые старались услужить. Я их всех помню до сих пор и очень им благодарен".
- А вас не удивляло такое отношение окружающих или вы воспринимали это, как должное? Не спрашивали у родителей, почему эти люди себя так ведут?
- Конечно, иногда я задавался таким вопросом, но, когда с рождения человек окружен определенными условиями, они его не удивляют с годами, а воспринимаются как неотъемлемая часть жизни.
- В детстве вы общались с определенным кругом детей или со всеми подряд?
- Да, до школы это был совершенно определенный круг общения. Особенно в детском санатории в Крыму. А на осень-зиму моя общественная жизнь и вовсе, что называется, замирала…
Университетские годы - США, Чикаго
- А вы не ощущали ущемления вашей свободы, ограниченность какую-то в плане общения?
- Нет, абсолютно. До какого-то момента такие ощущения меня не посещали. Но иногда, на даче, поскольку я был подвижный, непоседливый, да еще по натуре немного бунтарь, порой мне очень хотелось похулиганить. Говорили мне, к примеру: "Нельзя лазить через забор", - а я специально туда лез. Мне казалось, я нахожусь взаперти и мне обязательно надо поглядеть, что там, за забором. И вот я вылезал за пределы охраняемого режимного объекта, осматривался, добегал до центрального входа, звонил в звонок и, когда изумленные охранники открывали калитку, торжественно заходил на территорию.
- Где вас ждал суровый нагоняй…
- Не очень суровый, но ругали, конечно. Правда, на защиту любимого внука всегда вставала бабушка - супруга Юрия Андропова - Татьяна Филипповна со словами: "Я разберусь сама". Но никаких разборок не было. Она просто меня защищала от гнева взрослых, что очень не нравилось родителям. Но поделать они ничего не могли, так как бабуля была человеком властным и авторитетным в нашей семье, хозяйкой загородного дома, а против хозяина, сами знаете, не попрешь (смеется).
- Кем были для вас родители: друзья, мудрые советники, строгие диктаторы?
- И друзья, и советники, но никак не диктаторы. Диктатуры не было, была строгость. Без строгости и назидания ребенок не может нормально развиваться и правильно оценивать, что хорошо, что плохо. А без своевременного вмешательства родителей это и вовсе чревато серьезными пробелами в воспитании. Это я как отец маленькой дочки могу утверждать. Настенька - жуткая непоседа и очень любознательна: готова весь день бегать, прыгать, играть и, как любой ребенок, хулиганить, но порой, без твердого родительского слова, может невольно потерять ощущение реальности.
- А каким с вами был дедушка Юрий Владимирович?
- Добрым и строгим. Когда я шалил и лез куда-то, дед понимал, что я случайно могу повредить какую-то важную, нужную и дорогую вещь, и тогда говорил односложно и строго: "Не трогай" или "Поранишься". И я настолько хорошо воспринимал эти слова, что я к этой вещи вообще больше не подходил. Он говорил так, что тогда, в моем возрасте, меня это пугало. И я часто задумывался, зачем он так говорил: чтобы мне становилось страшно идти наперекор его слову? А теперь я понимаю: ведь это приводило к желаемому результату - я же не трогал вещь или не лез, куда не следовало.
Погружение на Красном море
- Строгое и порой жесткое слово, по-вашему, более действенно, чем уговоры и сюсюканье?
- По-моему, маленькому ребенку в 3-5 лет просто невозможно объяснить, почему не надо куда-то лезть или что-то трогать. Этого может быть просто мало, так как ребенку интересно, он хочет узнать, пощупать, подергать, а запрет удваивает интерес. Поэтому для маленьких детей гораздо более эффективным будет строгое слово, а тем, кто постарше, нужно обязательно объяснить причины, по которым взрослые не позволяют им что-то делать.
- Вы помните то время, когда Юрия Владимировича назначили Генеральным секретарем СССР? Что-то в вашем доме, в укладе жизни семьи поменялось?
- Я помню, как торжественно распахнулись двери, в мою комнату вошли родители и сообщили эту новость. Не думаю, что в 7-8 лет я мог оценить, что значит стать генсеком СССР, но, ощущая торжественность момента, я решил, что нужно принять эту новость соответствующе и как-то торжественно надуться. Но при этом никаких "нос вверх - грудь вперед" не было, так как изменений в нашу жизнь назначение деда на новый пост не принесло.
- И все-таки вы были не обычным московским мальчишкой. Был ли момент в детстве, когда вы поняли, осознали свою особенность, исключительность?
- Такие моменты возникали периодически, и всякий раз мне было от этого не по себе. Когда, к примеру, пропускают вне очереди, обслуживают не так, как других и т.п. С детства я понимал, что ко мне как-то иначе относятся, и это всегда у меня вызывало ощущение неловкости, которое преследует меня по жизни. С одной стороны я очень горжусь своей фамилией, а с другой - это бремя ответственности! Постоянно нужно держать себя в определенных рамках, вести себя соответствующе…
- А разве та же фамилия не позволяет из этих рамок выходить и творить, что ни вздумается?!
- Боюсь, что нет. Воспитывали меня несколько иначе: фамилия не залог вседозволенности, а наоборот, гарантия определенной репутации, которую всякие шалости-глупости, если не опозорить могут, то уж точно подмочить. Причем даже не родственники мне это объясняли, а близкие нашей семье люди. А однажды в такой вот беседе меня спросили: "А пойдешь в Суворовское"? Я говорю: "Конечно, а почему бы нет!"
С дочерью Настей
- Вы хоть понимали, что это такое - Суворовское-то?
- Нет! (смеется) Знал, что связано с военным делом, академия какая-то или что-то в этом роде. Мне было интересно, как любому мальчишке, который в детстве играл в войнушку. И я отправился учиться в Суворовское училище. Но в первый же день я понял, что это не игра, и здесь совсем другая жизнь, нежели та, к которой я привык.
- Сразу ушли?
- Нет, через год. Целый год я привыкал к строгой военной жизни, но закончил учебу все-таки в обычной, общеобразовательной школе. Причем в той, где учился раньше.
- И как вас там приняли? Не хихикали над возвращением?
- Нет, совершенно. Наоборот, очень тепло приняли, как суворовца. Помню, мы как-то от школы поехали на стрельбища, был у нас такой предмет - "военное дело". И для меня это было настолько привычно, что перед обычными школьными мальчишками я, конечно, имел преимущества и заработал тогда твердую пятерку.
- Этот момент не заставил снова задуматься о карьере военного?
- Заставил. Так что после школы я серьезно стал готовиться к поступлению в высшую школу КГБ. Но случилось необратимое - путч, и мне показалось, что все мои намерения потеряли всякий смысл и искать свое место нужно совсем в других сферах жизни. Тогда я оказался в некотором замешательстве, пока папа мне не помог дельным советом: поступить в Независимый институт российского предпринимательства на базе РГГУ, где я выучился на экономиста-управленца, получил возможность поучиться в Америке…
- И каково? Не захотелось там остаться, реализоваться?
- Не уверен, что там у меня больше возможностей, чем здесь. К тому же, где бы я ни был, меня всегда греет мысль о том, что я вернусь сюда, в нашу российскую действительность, где я себя увереннее чувствую, где мой дом и родные люди. Нет, у меня вообще никогда не возникает желания остаться где-то на чужбине.
- И как вы реализовывались на родине?
- Работать я начал еще во время учебы. По рекомендациям, по знакомству, однажды даже через кадровое агентство набирался опыта в банках.
- И как? Увидев свою будущую работу на практике, не разочаровались, что сменили школу КГБ на экономический факультет?
- В те времена, когда я начинал трудиться в финансовой сфере, все было настолько нестабильно и изменчиво, что мне то нравилось, то не нравилось. Но со временем ситуация стабилизировалась, и сейчас мне интересно не просто работать с финансами, но и развиваться в этом деле, двигаться по карьерной лестнице, стремиться к большему.
- А финансисты как отнеслись к потомку Юрия Андропова в своих рядах?
- Без особого пиетета. Если б я был родственником кого-то из представителей нынешней власти, возможно, было бы иначе, а так… времени-то сколько прошло! Если и спрашивают, то в таком роде: "А вы, правда, родственник того Андропова?", - на что я отвечаю: "Да, правда", - и все. Больше-то и спросить нечего.
- Не умеете вы самопиариться, Дмитрий!
- А мне это и не нужно. Я предпочитаю быть известным своим профессионализмом в том деле, которым занимаюсь, а не греметь бесшабашными выходками в светской хронике. Мне кажется заниматься низкопробным самопиаром за счет имени, доставшемуся тебе по наследству, неэтично. Почему-то у нас модно пиариться скандалами, а не благотворительными акциями, например!
- Ну, это не модно! Скажете тоже! Кого нынче растрогает богач, поделившийся с детдомом чайниками и утюгами? А какие наиболее нелепые вопросы вам приходилось слышать от любопытствующих?
- Ой, да много всякого спрашивали: про многомиллионные счета за границей, про золото партии, про то, как живут "там", где тарелки из золота и вилки из серебра…
- А у вас из чего были: из золота или серебра?
- Что вы! Вообще ничего подобного! Все было достаточно просто. Мои родители, и дед в том числе, больше ценили практичность и удобство, нежели пышность и роскошь. У нас никаких излишеств-то особых и не было никогда, что, возможно, меня и не испортило в свое время.
- А кроме скромности в быту, были ли у вас в семье какие-то традиции, неизменные обычаи?
- Да, конечно. Мы всегда собирались всей семьей на новый год. Это был настоящий семейный праздник. И по сей день мы стараемся соблюдать эту традицию. К праздникам, правда, добавились печальные даты, когда мы собираемся всей семьей, чтобы возложить цветы.
- А каким был Новый год в доме у председателя КГБ? Долго ли приходилось искать подарки?
- Искать не приходилось, они всегда оказывались под елкой, но мне никогда не удавалось дождаться того момента, когда Дед Мороз их туда приносил (смеется). Меня никто не уводил из-за стола в "детское время" и не укладывал спать. Я всегда сидел за общим столом со взрослыми и из года в год намеревался дождаться Деда Мороза. Но просыпался только на следующее утро, когда подарки уже лежали под новогодней елкой. Эта традиция больших семейных праздников на новый год и теперь одна из важнейших в нашей семье, только Деда Мороза под елкой теперь жду не я, а моя дочка.
|
