|
В интервью журналу реформатор-рыночник рассказывает о своем спорном плане продажи российского электроэнергетического гиганта "ЕЭС". Анатолия Чубайса одновременно превозносят и осыпают бранью: в течение последних десяти лет он руководит процессом построения капитализма в России. Он был архитектором российской приватизационной программы, после чего рыночная экономика хлынула в страну. Возможно, в результате реализации этой программы россияне, действительно, получили в свои руки собственность, но план подвергли ожесточенной критике. Утверждается, что все делалось слишком быстро, что самые отборные активы были по бросовым ценам переданы горстке бизнесменов-инсайдеров.
Может показаться, что впоследствии Чубайс, возглавив национальную электроэнергетическую монополию "Единая энергетическая система" (ЕЭС), взял на себя более спокойную роль, но сейчас он снова оказался в эпицентре очередной российской политической бури - на этот раз речь идет о его планах отказаться от государственного регулирования электроэнергетики. Чубайс снова намеревается создавать в России рынок, на этот раз на микроуровне, и опять он попал под шквал критики. Теперь на него набросились мелкие акционеры "ЕЭС". Они испугались, что Чубайс повторит ошибки, допущенные при проведении приватизации, по дешевке распродаст "ЕЭС" - и опять же инсайдерам.
5 декабря Чубайс беседовал с редакторами московского бюро Business Week, рассказывал им о своих планах об отмене регулирования, объяснял, почему полезно заручиться поддержкой СМИ и почему он считает, что дерегулирование электроэнегетики - один из последний шагов на пути создания реальной рыночной экономики в России. Вот некоторые выдержки из этой дискуссии:
Вопрос: Почему и когда впервые появилась идея дерегулировать электроэнергетику?
Ответ: Это произошло в 1997 г., когда президент Борис Ельцин впервые подписал соответствующий указ. В то время эта идея была новой не только для России, но и для всего мира. Если бы россиянам удалось это сделать, мы бы оказались впереди всех. Но к сожалению мы потеряли эти три года. Почти все страны мира стали твердыми сторонниками этой идеи. В 1997 г. это произошло в Европейском союзе, сейчас США начали в Филадельфии и Нью-Джерси. Именно так происходит то, что можно назвать окончательной отраслевой либерализацией. Это стало одной из причин, по которым я решил работать в ЕЭС. Я понимал, что этот сектор с экономической точки зрения оставался абсолютно советским. Я понимал, что существует крайняя необходимость дерегулировать отрасль, создание рынка в электроэнергетике было исторической необходимостью для нации.
Мы заявили о своем намерении проводить реструктуризацию в тот день, когда был избран Путин. Это не случайность.
В: В чем состоит основная идея плана реструктуризации?
А: Основной принцип - отделить монопольный сектор от конкурентного. Существующие электростанции были бы объединены в несколько генерирующих компаний, которые бы соревновались между собой на рынке. Появилась бы торговая площадка для электричества, подобная электрической бирже во Франкфурте. На базе распределительных сетей была бы создана оптовая система.
Мы хотели привлечь гигантские объемы частных стратегических инвестиций, беспрецедентные для российской истории. Мы могли получить инвестиции через первоначальные публичные предложения и дополнительные эмиссии акций генерирующих компаний - это снизило бы стоимость акций ЕЭС. Нам необходимы были инвестиции для замены нынешних тепловых электростанций на газовые. Это - огромная задача. Российская энергетическая система отстала от мировой на 15-20 лет. Построение электростанций такого типа автоматически бы увеличило эффективность и объемы производства. Мы смогли бы экономить в два раза больше топлива.
Очевидно, что в течение первых пяти-семи лет стратегические инвестиции в этот сектор принесли бы фантастическую прибыль. Это дает нам возможность вести серьезные дискуссии со стратегическими инвесторами. Начиная с января основной моей задачей будут переговоры с ведущими фигурами европейских электроэнергетических компаний. Это будет не просто болтовня, мы будем обсуждать разработанный план с четкими расчетами финансовых потоков и возвратности капитала.
В: Что вы думаете о требованиях мелких акционеров ЕЭС предоставить им голосующие права при продаже активов? Они опасаются, что при реструктуризации не будут учтены их интересы. Они утверждают, что вы пытаетесь консолидировать всю власть в своих руках.
О: Моя позиция очень прагматична. Мне нужно провести гигантскую, беспрецедентную отраслевую приватизацию. Очевидно, что чем более прозрачен этот процесс, чем активнее совет директоров поддерживает мои решения, тем больше у нас шансов на успех.
В: Что вы можете сказать акционерам, которые боятся, что вы можете продать активы подешевке инсайдерам, поскольку тарифы пока не повышены, и что вы не сможете привлечь реальных стратегических инвесторов? Пойдут ли будущие прибыли прямо в их карманы?
О: Продажа активов генерирующих компаний может состояться только после того, как будет создан рынок. Это значит, что должна быть проведена их рыночная оценка. Они будут проданы лишь после либерализации цен. Мелкие акционеры уже задавали мне этот вопрос на собрании акционеров. Я сказал им, что если бы в ходе приватизации я бы не продавал никаких активов, они бы сейчас не сидели за этим столом. 15 или 20 бизнесменов даже не помнят о том, что если бы я не провел приватизацию, самого института мелких акционеров не существовало бы в принципе.
В: За последние годы вы участвовали во многих сложных и спорных политических действиях и финансовых сражениях. Как вы можете сравнить с ними нынешнюю ситуацию?
О: За восемь лет я принял участие в восьми кризисах. И каждый раз возникала опасность смены политического режима. Каждый кризис был вопросом жизни или смерти. Сейчас цена совсем другая - мы говорим не о вопросе жизни или смерти. Мы обсуждаем успех или неудачу проекта. Но это гораздо более профессиональный вопрос, что мне лично намного интереснее. Именно поэтому я и пришел сюда. Я знаю, как надо строить рынок в России. Я знаю, какие проблемы на макроуровне надо решать. Я знаю политическую подоплеку этой истории.
Но я не знаю, что это такое - создавать рынок на микроуровне. Я не знал, что это такое - бороться с бартером. Я не знал, чего стоит прекратить неплатежи. Теперь я понимаю, что причиной бартера является некачественное управление. Но я доказал это не логически, а своими действиями - в моей компании бартера нет. Так что это вопрос более профессиональный, менее политический, и это намного интереснее.
В: У некоторых мелких акционеров возникли сомнения в связи с вашим решением купить московский телеканал "Рен-ТВ". Какое отношение к бизнесу "ЕЭС" может иметь это решение? Они утверждают, что это доказывает, что вы используете "ЕЭС" для собственной политической карьеры.
О: Самым простым способом укрепить свой политический статус для меня было бы вообще не говорить о реструктуризации. Это очень легко сделать, если у вас в руках находится компания, производящая 85% российского электричества. Это самый простой способ оказывать влияние на происходящее. "Рен-ТВ" - это проект, с помощью которого компания может заработать деньги. "Рен-ТВ" важен для меня не с точки зрения моего влияния в Москве, а с точки зрения моего влияния в регионах. У этой компании есть станции в 400 городах России. Моя компания присутствует везде, и нам необходимо показывать свое лицо. Нам нужно объяснять людям, что электричество - это товар, и что если они хотят его иметь, они должны за него платить. Это очень просто для западного уха, но в России это нечто такое, что нужно доказывать.
В: Пока проблемы с режимом Путина возникают только у крупных предпринимателей, владеющих СМИ, таких как Борис Березовский и Владимир Гусинский. Создается впечатление, что президент очень внимательно следит за этим сектором. Вы не боитесь, что в связи с этим у вас могут возникнуть трения с Путиным?
О: Во-первых, я не считаю, что у Березовского возникли проблемы с Путиным потому, что он владел телеканалом. Есть одна фундаментальная идея, в которую он верит - в которую никогда не поверю я, в которую никогда не поверит Путин. Березовский же до сих пор убежден в том, что назначать губернаторов, министров, премьер-министра и президента должны бизнесмены. Это его глубокое убеждение. Это то, что я никогда не приму и никогда не принимал. Люди с такой идеологией, управлявшие первым телеканалом, просто не могли избежать проблем. Что касается меня, я не знаю, возникнут ли у меня проблемы с Путиным.
Я убежден в том, что России необходимы независимые СМИ и независимые телеканалы. Я убежден в том, что это решающий вопрос. Я думаю, что если частная телекомпания Гусинского НТВ в конце концов станет государственной, это будет одной из стратегических политических ошибок Путина, которая окажет огромное политическое влияние на Россию. Именно поэтому я считаю, что лучше, чтобы собственником "Рен-ТВ" была "ЕЭС", а не государство. Покупая "Рен-ТВ", я действовал в рамках моей позиции в этом вопросе - учитывая развивающуюся политическую ситуацию
|
