|
Первоначально Норвегия вела добычу углеводородов в Северном море (на фото - буровая на знаменитом месторождении Тролль), а в последние годы норвежцы приступили к освоению шельфа Баренцева моря
(Фото: AP)
Из Осло пришла сенсационная весть: норвежские нефтегазовые гиганты Statoil и Norsk Hydro объявили о слиянии. Причем cенсационность не только в масштабах сделки (30 миллиардов долларов): дело в том, что она идет вразрез со всеми директивами Европейского союза. "Контракт века" противоречит принципам Энергетической хартии, цель которой раздробить энергомонополии Европы, добиться повышения конкуренции и снижения цен. Так что в переговорах с ЕС у Москвы появляется жесткий контраргумент: почему с молчаливого согласия европейских властей идет такая концентрация нефтегазовых активов в руках государства - в норвежской монополии госпакет будет составлять 62,8 процента. Ведь это как если бы, например, "Газпром" объявил о слиянии с "Роснефтью" и всеми прочими крупными российскими нефтегазовыми компаниями...
Как удается норвежцам обойти эти острые углы? В поисках ответа на этот вопрос корреспондент "Итогов" отправился в Ставангер - нефтяную столицу Норвегии, где и находится офис Statoil, что в переводе, кстати, означает "госнефть".
Норвежская Тюмень
Еще двадцать лет назад Ставангер был небольшим рыбацким поселком. Сегодня это симпатичный ухоженный город, деловой активности которого могут позавидовать и иные столицы. Тут расположены штаб-квартиры всех норвежских и зарубежных компаний, ведущих добычу на шельфе. Чтобы чиновники не скучали в столичных кабинетах, сюда же перенесли и Норвежский нефтяной директорат - подразделение министерства нефтяной промышленности и энергетики.
После того как в 1969 году на шельфе Норвегии было открыто первое нефтяное месторождение, перед правительством встал вопрос - ограничиться сбором налогов с заморских компаний (прежде всего американских) или же создать свою госкомпанию, способную помериться силами с мировыми лидерами. Норвегия выбрала второе. На начальном этапе роль операторов выполняли ведущие международные корпорации. Но со временем, когда Statoil получила необходимый опыт, было принято решение передать операторские функции ей. Первой в 1987 году пришлось потесниться американской Mobil (сегодня - ExxonMobil). "Безусловно, передача функций от Mobil к Statoil сопровождалась беспрецедентным давлением со стороны зарубежных корпораций", - говорит Стайнар Нье, ведающий в директорате международным сотрудничеством. Но норвежцы выстояли.
В этой истории параллели с сегодняшней российской действительностью настолько очевидны, что я спросил у Стайнара Нье, слышал ли он что-нибудь о проблемах иностранных инвесторов в проекте "Сахалин-2". Он ответил дипломатично: знаком с вопросом, но в общих чертах.
В Ставангере никто не отрицает, что без государственного регулирования Норвегия никогда бы не смогла создать сильную национальную компанию. "Что хорошо для Statoil, хорошо для Норвегии", - всегда говорили здесь без всякой иронии. Но покоя не давали различные европейские инстанции, которые то и дело грозились применить антимонопольные санкции. Понятно, что могущество компании волновало не только ЕС, но и зарубежных конкурентов. В апреле 2001 года парламент принял решение о частичной приватизации госкомпании. Было очевидно, что мера эта вынужденная. Об этом говорит хотя бы тот факт, что при мощно разрекламированной приватизации государство осталось владельцем 70,9 процента акций Statoil. Для сравнения: только в середине 2005 года после выкупа "Роснефтегазом" 10,74 процента акций "Газпрома" у его дочерних компаний российское государство получило контрольный пакет - 50,01 процента акций.
Зачем теперь объединять две энергетические компании? На это в Ставангере отвечают однозначно: иначе в международной конкуренции не выиграть. Norsk Hydro, также контролируемая государством, периодически выступала в роли конкурента Statoil. Характерный пример: когда Михаил Фрадков приезжал в Норвегию, чтобы обсудить будущее Штокмановского месторождения, он поинтересовался у премьер-министра Енса Столтенберга, кого тот посоветует в качестве партнера - Statoil или Hydro. И вот в начале этого года было объявлено об объединении двух компаний под эгидой Statoil.
Несмотря на частичную приватизацию Statoil, государство сохранило контрольный пакет - 70,9 процента акций компании. На фото: одна из многочисленных АЗС, принадлежащих норвежскому нефтегазовому гиганту
(Фото: Timur Nizametdinov/NIPA/AP)
После объединения норвежский монополист станет крупнейшим в мире добытчиком нефти и газа на морском шельфе с доказанными запасами в 6,3 миллиарда баррелей нефтяного эквивалента и добычей 1,9 миллиона баррелей в сутки. Слияние предполагается завершить в III квартале текущего года. Акционеры Hydro, из которой будет выделен алюминиевый бизнес, получат около 33 процентов акций объединенной нефтегазовой компании, Statoil - 67 процентов. Госпакет несколько уменьшится, однако останется заметно больше контрольного.
Белоснежка и Тролль
После открытия газового месторождения Тролль Норвегия стала крупнейшим в то время поставщиком газа на европейский рынок, а Statoil получила пакет контрактов, не имевших равных по стоимости. Самый последний и грандиозный проект Statoil - разработка одного из богатейших газовых месторождений с романтическим названием "Белоснежка". Это первое разрабатываемое месторождение в Баренцевом море. Понятно, что энергетический гигант, сосредоточивший в своих руках огромные экономические и технологические ресурсы, не ограничится норвежской территорией. Его и создают для экспансии за рубежом - в Анголе, Нигерии, Южной Африке. Но это все за тридевять земель. А вот совсем рядом с норвежской "Белоснежкой" на шельфе Баренцева моря находится Штокман - одно из самых перспективных на сегодняшний день газовых месторождений в мире.
Штокмановское месторождение расположено на границе экономических двухсотмильных зон России и Норвегии. Вопрос прохождения границ этих зон принципиален для обоих государств. Россия предлагает провести ее таким образом, чтобы сдвинуть на запад, тогда как норвежцы видят ее гораздо восточнее. Очевидно, что предстоит искать компромисс, который не обещает быть легким. Норвегия, не дожидаясь окончательного раздела, уже приступила к геологоразведочным работам, пробурив несколько скважин буквально на границе российской экономической зоны. Кстати, по мнению многих аналитиков, это и вызвало всплеск... "рыбной войны". При выяснении вопроса, кому и где можно вести лов, конфликт дошел до такой точки кипения, что в спорном районе появился российский противолодочный корабль "Североморск". Не остаются в долгу и норвежцы, то и дело бросаясь в погоню за очередным российским рыболовецким траулером. Однако понятно, что споры вокруг рыбного промысла - лишь удобный повод обозначить зоны, богатые углеводородами, на которые претендует каждая из сторон.
О Штокмане со мной говорили при каждой встрече в Statoil. По информации "Итогов", норвежцы предлагали в обмен на предоставление им не менее чем 25-процентной доли в российском месторождении передать "Газпрому" 10 процентов в своей "Белоснежке". Предложение не было принято. Москва объявила, что собирается самостоятельно разрабатывать Штокман, не привлекая зарубежные фирмы в качестве совладельцев проекта.
Харалд Финнвик долгие годы отвечает в Statoil за сотрудничество с Россией в Баренцевом море. Он прокомментировал сложившуюся ситуацию следующим образом: "Вы, русские, - народ крайностей. Как в жизни, так и в бизнесе. Сначала, не продумав всех последствий, подписали контракт по проекту "Сахалин-2", а теперь, когда маятник качнулся в другую сторону, готовы отказать всем без разбору иностранным компаниям в разработке Штокмана".
Вообще уровень знаний проблем нашего нефтегазового комплекса в Statoil высок. И что важно, проблемы эти из офиса в Ставангере выглядят несколько иначе, чем из штаб-квартиры ЕС в Брюсселе. Так вице-президент Statoil по связям с общественностью Арилд Ома Стейне говорит об объективных трудностях России, которой приходится поставлять энергетические ресурсы через страны-транзитеры. "Нам проще, все наши трубы проходят в нейтральных водах", - признает Стейне. По его мнению, все бы выглядело иначе, если бы норвежский газопровод шел, скажем, по территории Дании.
- А если, например, через Швецию? Соседняя страна, братские отношения.
- Вот они и хотят покупать наш газ по братским ценам. А свои автомобили продают нам по вполне коммерческим.
- Кстати, когда планировался газопровод через Швецию, ветку намеревались завершить в Польше. Получается, газопровода из Норвегии в Польшу - конкурента российского - не будет?
- Со всей ответственностью заявляю, у Statoil таких планов нет.
Партнеры-конкуренты
Попытки ЕС использовать Норвегию в качестве энергетического оружия против России успехом пока не увенчались. Первой рокировку хотела провести Польша. Отказавшись от участия в российско-немецком проекте по прокладке газопровода по дну Балтийского моря, поляки попытались приобрести газ в Норвегии. Однако премьер-министр Енс Столтенберг, подчеркнув, что его правительство не занимается торговлей газом, посоветовал обратиться к норвежским компаниям. В Statoil гонцов из Варшавы ждало полное разочарование. Там им заявили, что лишних запасов голубого топлива у компании нет - импортеры закупили его на много лет вперед, а нереализованный проект газопровода в Польшу больше не интересует норвежцев.
И все же нельзя исключать, что при определенных обстоятельствах норвежская нефтегазовая монополия попытается отобрать определенную часть европейского рынка у российских поставщиков газа и нефти. По крайней мере норвежский министр иностранных дел Йонас Гар Стере не отрицает такой возможности.
Так или иначе, России придется определиться, кого мы хотим видеть в лице Норвегии на европейском рынке - жесткого конкурента или партнера. Избежать возможного бизнес-конфликта (к которому обе стороны активно подталкивают извне), на взгляд экспертов, можно будет только путем переплетения взаимных "углеводородных интересов": к примеру, если "Газпром" все же вернется за стол переговоров с зарубежными партнерами относительно Штокмана, норвежцы будут иметь веские аргументы для участия в этом проекте. Дело не только в том, что они обладают уникальными технологиями добычи нефти и газа в условиях арктического шельфа. Министр нефтяной промышленности и энергетики Норвегии Одд Рогер Эноксен недавно заметил, что если в будущем их месторождения истощатся, он не исключает возможности использования норвежских газопроводов для транспортировки российского газа в Европу.
Только два государства континента - Россия и Норвегия - являются крупными поставщиками энергоресурсов. Остальные европейские страны - потребители. И это большинство будет делать все возможное (с помощью Энергетической хартии и других обязывающих документов), чтобы заставить Осло и Москву играть по своим правилам. Понятно, что ни Россия, ни Норвегия не намерены подписывать хартию в ее нынешнем виде. Здесь наши страны - естественные союзники. Дело за малым: стать стратегическими союзниками в сфере энергетического сотрудничества.
|
