|
В Гербовом зале Зимнего дворца еще звучал бравурный марш Радецкого, венчавший финал Штраусовского фестиваля, а уставшие от летней идиллии СМИ в радостном ажиотаже распространяли заявление Эрмитажа об исчезновении сокровищ из фондов отдела истории русской культуры.
Под музыку Штрауса струилась щекочущая слух информация: пропажу выявила многомесячная внутренняя проверка самого музея, число пропавших вещей баснословное (для тех, кто еще не выучил эту цифру, напомним - 221), их ценность измеряется в рублях девятизначной цифрой, хранительница пострадавшего фонда скоропостижно умерла... Все дальнейшее напоминает неплохо сработанный остросюжетный сериал.
Проходят сутки, и в мусорном бачке, прямо у здания антикварного отдела ГУВД, обнаруживается оклад иконы "Собор всех святых". Оперативники по звонку анонима из телефонного автомата незамедлительно выходят на перехват к помойке, где и находится драгоценный экспонат.
Днем позже простой московский коллекционер приносит купленный по случаю серебряный потир, узнав его в списке вещей, опубликованном в Интернете. Проходят еще сутки, и начинает твориться нечто вовсе невообразимое. К зданию Петербургского УФСБ некто "незаметно" подбрасывает сверток, в котором находятся еще несколько пропавших эрмитажных вещей. Правдоподобность версии просто подкупает. Так и видится безобидный дом на Литейном, 4, абсолютно лишенный камер внешнего слежения и прочей наружки, куда любой просто может подойти и что-то подбросить...
Еще день - и в камере хранения Московского вокзала, опять же по звонку неизвестного, обнаруживают...нет, конечно, не банальную бомбу, а снова вещи, похожие на пропавшие из Эрмитажа. ГУВД отмалчивается и официальной информации жаждущим не дает. Зато "источники, близкие к милицейским", информацией просто-таки сочатся. У мужа умершей хранительницы Ларисы Завадской найдены-де, причем в несметном количестве, квитанции разных лет о продаже и сдаче вещей в ломбард. Но позвольте! Зачем оставлять при себе такое количество улик? Зачем сдавать вещи в ломбард и комиссионки, когда без всяких квитанций и предъявления документов можно сбыть сокровища на антикварном рынке? Об этом знает даже начинающий перекупщик-дилетант.
Еще вопрос: зачем "семье-соучастнице" уже после смерти Завадской (она скончалась в октябре 2005 года) десять месяцев спокойно ждать результатов проверки, когда первые пропажи были выявлены еще при ее жизни? Ждать, "шевеля кандалами цепочек дверных", в своей коммуналке, продав вещи стоимостью пять миллионов долларов? От такого сюжета голова пошла бы кругом даже у Шерлока Холмса.
Наконец, в минувшую субботу в милицию, надо полагать, в порядке очереди, пришел владелец комиссионки Ерофеев и отдал золоченый крест, в котором тут же распознали пункт 10 списка украденного из Эрмитажа. (Это 17-й по счету вернувшийся экспонат). Возвращение состоялось при большом стечении журналистов. Накануне возвращения вещи на радиостанцию "Эхо Москвы в Петербурге" позвонил Ерофеев и сообщил о намерении передать вещь в милицию, но в присутствии журналистов. Эта информация была передана в Агентство журналистских расследований, представители которого и помогли организовать передачу пропавшего музейного экспоната правоохранительным органам. В чем заключалась эта помощь - догадывайтесь сами. Ерофеев не забыл захватить с собой и квитанцию о купле-продаже, датированную 12 августа прошлого года. То есть возвращение произошло аккурат к годовщине удачно совершенной негоции. Эффектно, не так ли?
Но эффект становится еще более сильным, если задаться вопросом: а что делала уникальная (что ясно любому мало-мальски соображающему комиссионщику-эксперту) вещь так долго в этом магазине? Продавший ее, как явствует из квитанции, получил за сокровище баснословно дешевую цену - тысяч двадцать с копейками, то есть, как минимум, на порядок меньше ее реальной стоимости.
Детский вопрос: что заставило Завадских (вряд ли супруг стал продавать вещи из фонда, охраняемого супругой, без ее согласия) продать крест за бесценок? Лариса Завадская, тогда здравствовавшая, слыла одним из лучших знатоков русского декоративно-прикладного искусства и не знать истинную цену этим вещам не могла. Любопытно, кому нужен был этот демпинг, тем более что владелец магазина "чистосердечно признался", что Завадская приходила к нему ранее, но ничего другого не сдала, поскольку не сошлись в цене. Еще вопрос: почему владелец магазина год отказывался от выгодной продажи приобретенной вещи - из любви к искусству? Может, крест хранился в "запасниках" магазина или ждал своего часа в совсем иных местах?
Час, как видим, настал. Год продержав вещицу у себя в магазине, хозяин внимательно наблюдал за происходящим вокруг кражи и, как человек с профессиональным чутьем, отнес имущество в милицию. В общем, как справедливо замечал Штирлиц, что-то не связалось.
Дальше - больше. Задержанный муж Завадской немедленно начал давать признательные показания, будто только и ждал момента, когда его проводят в предвариловку. Задержанный же продавец антиквариата Шепель из-под стражи будто бы попал в психиатрическую клинику, а оттуда с ранением - в клинику соматическую. И по этой причине никаких показаний уже не дает (последняя информация - Шепель освобожден из-под стражи). Что уже вовсе не смешно. Зато другой коллекционер в это время перед камерой, но уже телевизионной элегически размышляет, каким способом лучше расстаться с жизнью директору Эрмитажа: то ли по-дворянски застрелиться, то ли по-мещански повеситься на собственном кашне...
А пламенный экс-ревизор, бескорыстно интересовавшийся Эрмитажем в 90-е годы, ностальгически плывет по радиоволнам всех частот, распространяя обличительные репризы об умопомрачительных схемах-махинациях, отработанных Швыдким на пару с Пиотровским. В то же время где-то во всеволожских лесах обнаруживается вконец одичавший "глава воровской группировки". При этом качество добровольно-анонимно подброшенного эрмитажного имущества переходит в количество. Очевидно, по случаю открытия внеочередного съезда Союза музеев России, задавшегося сакраментальными вопросами: "Что делать?" и "Кто виноват?", доброжелатели подкинули для размышления еще четыре вещицы.
В Эрмитаже меж тем работают молчаливые комиссии, а сотрудники без отрыва от работы сочиняют анекдоты. Последний: "Узнав о кражах в Эрмитаже, директор Лувра подал в отставку". Словом, перерыва на выходные не случается. Интересно, а кто все-таки составляет график событий?
|
