|
В четверг, 6 апреля, исполнится сорок дней со дня гибели журналиста НТВ Ильи Зимина. Лауреат премии ТЭФИ-2002, ведущий программы “Профессия — репортер”, любимец публики был забит до смерти в своей квартире на улице Академика Королева.
Уже установлено — это преступление не было ни политическим, ни заказным. Случайный знакомый, ночная попойка, бытовая ссора с интимным уклоном… Трагическое стечение обстоятельств. Обычно такие убийства раскрываются “на раз”. Но предполагаемый преступник, 21-летний молдаванин Игорь Вельчев, до сих пор на свободе. Найдут ли его? И хотят ли найти? А если нет — то почему?
Наш специальный корреспондент отправился по следам подозреваемого. Изучив возможные пути его бегства, репортер “МК” сделал шокирующий вывод: правоохранительные органы сделали все, чтобы Игорь Вельчев сбежал от правосудия.
Синдром Змея Горыныча
Игорь Вельчев появился у отчима в городке Тараклия, что на юге Молдавии, 2 марта — три дня спустя после убийства Зимина.
Поезд Москва — Кишинев идет 27 часов. До Тараклии — 4 часа на автобусе. Можно предположить, что Вельчев добирался до родного города на перекладных — транзитом через Украину.
С автостанции иду на улицу Шверника, где живет отчим Игоря Николай Люцканов. На головокружительных спусках и подъемах красуются добротные двухэтажные особняки. Большинство местных жителей — молдавские болгары. Их менталитет прост: каждый мужчина для своей семьи должен построить дом.
Дом Николая Люцканова выбивается из общего ряда: не отделанный, не обнесенный забором. У крыльца притулилась старая “Волга” со спущенными колесами.
— Узнав, что пасынка обвиняют в убийстве, Николай попал с инсультом в больницу, — объясняет соседка Маргарита Георгиевна. — Сегодня на один день его отпустили домой. Он у брата Ивана.
Дожидаясь хозяина, располагаемся под виноградом во дворе. Интересуюсь, почему у Люцкановых такой неухоженный дом.
— А у Николая никогда не было нормальной семьи, — машет рукой Маргарита. — Он все летал вольной пташкой. Долго работал на Севере, потом валил лес на Урале. Сколько у него гражданских жен и детей осталось в тех краях — и не сосчитаешь. Наконец осел на родине, в Тараклии. Днем работал начальником охраны в “Заготзерне”, вечером тренировал мальчишек в спортшколе. Тогда-то и встретил Анну. Она — молодая, статная, красивая, правда, с двумя мальчишками на руках. Старший сын Игорь как раз пошел в первый класс, а Сережа — в садик. Она сама тоже устроилась в детский сад воспитательницей, все-таки педагог по специальности.
Постепенно под виноград собираются жители всех окрестных домов.
— Дети у Анны всегда были одеты с иголочки: чистенькие, отглаженные, — продолжает Маргарита. — Мы все время Игоря и Сережу своим детям ставили в пример. Николая они боялись. Бывало, что–то натворят братья, Анне достаточно было крикнуть: “Все Змей Горынычу расскажу!” (так они между собой называли Николая Васильевича). И дети становились как шелковые.
Николай был мастером спорта по вольной борьбе и из своих пасынков пытался сделать настоящих спортсменов. Но как-то признался, что характер у братьев не бойцовский — нет спортивной злости, агрессивности, упорства.
У самого Николая злости этой — не занимать.
— Когда к детям приезжал их родной отец Александр, Николай не пускал его на порог, — рассказывает соседка Надежда. — Тот был вынужден общаться с детьми в кафе. Зато все привезенные Александром из села припасы — сыр, брынзу, мед — Николай принимал как должное.
Первый муж все время умолял Анну вернуться к нему, но она неизменно отказывалась. Дело в том, что, когда дети были совсем маленькие, Саша оказался под следствием: его обвиняли в групповом изнасиловании. Три года он провел в тюрьме, потом его освободили по инвалидности (в 17 лет он попал под машину, с тех пор прихрамывал). Анна в его невиновность не поверила, уехала с детьми из села в Тараклию, сошлась с Николаем.
Я еду туда, где беглец заканчивал школу и где по сей день живет его отец, на следующий день. По обе стороны дороги, до самого горизонта, будут тянуться виноградники.
— Когда–то наш колхоз был богатейшим в районе, — расскажет мне шофер Топал. — За один сорняк можно было лишиться и партбилета, и премии. Теперь землю отдали в частные руки, у людей нет денег, чтобы нанять трактор, заплатить за бензин.
— Я вела у Вельчева математику, — вспомнит директор школы Евгения Николаевна Хаджи. — Звезд с неба он, конечно, не хватал, но на уроке работал добросовестно. Домашнюю же работу частенько списывал у одноклассников. Учиться мальчику было некогда. Он все свободное время занимался хозяйством: пас коз, его отец держал их целое стадо. Дом Вельчевых был недалеко от школы, я так и запомнила Игоря — то с вилами, то с граблями, то с тачкой, полной травы. Детство ему выпало не из легких. Мать разделила детей: младший сын Сережа остался жить в Тараклии с отчимом, а старшего она отправила к родному отцу в Московей. Присматривать за Игорем из соседнего Кагула приезжала бабушка. Они с дедом во внуке души не чаяли.
Из сейфа директор достанет журнал 9-го “А” класса, который заканчивал в 2000 году 16–летний Игорь Вельчев. Математика — 6 баллов (соответствует нашей “тройке”), история Румынии — 7, русский язык — 5, литература — 5, черчение — 8, труд — 8,5… Средний аттестационный бал — 6,66, то есть Игорь был твердым троечником, ничем не примечательным сельским пацаном.
Засада на рыцаря
Основная примета здешних сел — нищета. От нее-то и бегут люди. Куда? Понятно, в Москву. По примеру соседок и Анна решила податься на заработки. Николай кричал, угрожал, но супруга уперлась: “Мне детей поднимать надо”.
Поработав в теплицах, Вельчева устроилась в загородный дом, в состоятельную семью москвичей домработницей. Вскоре, по утверждению соседей, у смуглянки-молдаванки появился спонсор, причем земляк, выходец из Тараклии. Вероятно, он и помог Анне купить в подмосковных Горках небольшую квартиру.
Дети подросли. Сережа пошел учиться на повара.
— Анна говорила: “Будет работать в ресторане, нас кормить”, — рассказывает соседка Надя. — А старший, Игорь, мечтал стать юристом.
— И Сергей, и Игорь работали садовниками на дачах у новых русских в элитном поселке Горки-10, — говорит сверстник Игоря Василий. — Рассказывали, что стали увлекаться ландшафтным дизайном.
И вдруг — шокирующая новость: Вельчев разыскивается за убийство репортера НТВ. А следом другая: Вельчев объявился в родном селе. О тех событиях мне рассказывает отчим Игоря — Николай Люцканов. Вместо ожидаемого крепкого спортсмена передо мной пожилой человек, практически старик. Говорит, с трудом подбирая слова:
— Игорь свалился как снег на голову, сказал: “Я проездом, дедушка обещал мне отписать дом, приехал оформлять документы”. Я поверил. Игорь не был ни взволнованным, ни подавленным. Скажите, если он убил, разве мог он оставаться таким спокойным?
Вечером мы пошли в гости к моему брату, там и остались ночевать. А на следующий день Игорь пошел со мной на тренировку в Дом культуры. Купил для моих коллег коньяк, мы пригубили... Тут же в зале был тренер Степан Жапан — крестный Игорька. Он пригласил нас к себе в гости на Масленицу. Мы пообещали прийти. Затем Игорь вышел прогуляться, и больше я его не видел. Сначала подумал, что он встретил знакомых, загулял. А утром ко мне домой явились трое полицейских, спрашивают, где Игорь. Я говорю: “К друзьям пошел, а в чем дело?” Они в ответ: “В баре была драка, мы хотели спросить, не видел ли Игорь чего”. Потом засаду в доме устроили, а мне сказали: “Переночуй где хочешь!” Я отказался уходить. Игоря полицейские так и не дождались, забрали его сумку, а зачем? Там на дне только книга о средневековых рыцарях лежала, — тихо говорит Николай Васильевич. После долгой паузы продолжает: — В комиссариате у меня сняли отпечатки пальцев. Все в Тараклии на меня теперь косятся.
Побег для настоящего мужчины
Люцканов лукавит: уж ему-то жаловаться на соседей грех. Все они, как один, заняли оборонительную позицию. В каждом доме, куда бы я на следующий день ни заходила поговорить о Вельчеве, меня встречали вопросом:
— Ты знаешь, сколько молдаван сгинуло бесследно в Москве и ее пригородах?
У каждого в запасе своя жуткая история. Про то, как выходцев из Молдавии, чтобы не платить им заработанные деньги, закрыли в сарае и сожгли. Как сбрасывали с моста. Как травили паленой водкой…
В Тараклии уверены: Вельчева хотят “назначить убийцей”. “Наверняка в квартире журналиста был кто-то третий, кто и совершил убийство, а списать хотят на молдаванина”. “Постоял за свою честь, дал отпор, настоящий мужчина!”
Похоже, Вельчева в родном городе считают чуть ли не национальным героем, мучеником.
— Вы знаете, какое шоу устроили 3 марта из задержания Игоря? — поделился с нами один из чиновников при мэрии. — Наряд полиции приехал в переулок Шверника, отыскал дом №13, начал кричать, стучать в ворота. А отчим Вельчева живет тоже в доме №13, только по улице Шверника. Думаете, стражи порядка не знают расположение улиц в небольшом городке? Думаете, они непреднамеренно ошиблись адресом? Это была показная операция для Москвы. Игорю дали возможность уйти.
Оперативник со стажем Ион согласен с этой версией.
— Скорее всего Игорю организовали побег. У его отчима в друзьях половина города, в том числе и в полиции. Он воспитал в Тараклии не одно поколение “вольников”. Не секрет, что многие из воспитанников Люцканова связаны с криминалом. Игорь Вельчев мог рассказать кому-то из авторитетов всю правду о том, что случилось 26 февраля в Москве. У спортсменов свой кодекс чести. За сексуальное домогательство в этой среде по голове не гладят.
— Да и не искали у нас особо Вельчева, — делится информацией Ион. — Сначала полиция ждала из России ответа на официальный запрос. Без нужной бумаги как объявить Вельчева в розыск? Время было упущено. Потом пустили слух, что он подался к бабушке в Кагул или к родному отцу в село Московей. А это территория уже другого комиссариата. Пусть у них голова болит.
С Ионом и заглянувшим к нему на огонек коллегой Николаем мы рассуждаем, в какие края мог податься беглец. Во-первых, Игорь мог переправиться на Украину. От Тараклии до границы тут не более пяти километров, перешел овраг — и ты в другом государстве. Глухих сел, где можно затеряться, там пруд пруди. Мог отправиться парень и в Румынию. Румыния для местных — вторая родина. В Тараклии все смотрят передачи румынского телевидения: тот же язык, похожая культура, традиции. Даже учиться многие едут в соседнее государство. В общем, есть где затеряться.
Сегодня поиски Игоря Вельчева ведутся крайне вяло. МВД Молдавии время от времени рапортует: следствие на верном пути, убийца будет пойман в кратчайшие сроки. И заявляет, что процесс, возможно, пройдет на родине Игоря — закон это позволяет. Можно только догадываться, как накажут убийцу те, кто считает его невинным агнцем.
Постыдная любовь
Ни соседи, ни учителя не хотят верить в то, что Игорь Вельчев мог совершить убийство.
— Он нам казался нерешительным, мягкотелым, — убеждала меня директор школы Евгения Николаевна. — Правда, прошло уже пять с половиной лет. Неужели Москва смогла так изменить Игоря, так ожесточить?
Видимо, смогла.
Наверное, не будь убитый тележурналистом, то есть человеком публичным, не вызвало бы это преступление такого интереса. Ведь, казалось бы, разборки на гомосексуальной почве, которые нередко заканчиваются трагически, давно считаются рядовым явлением. Но — только в больших городах. Простые сельские жители уверены: гомосексуалисты — люди второго сорта. “Собаке — собачья смерть” — так высказывались мои собеседники, оправдывая поступок Игоря.
— Приехали вынюхивать? Миллион за моего сына хотите получить? — такими словами встретил нас, будучи в легком подпитии, Александр Вельчев, которого здесь называют Сашей Болгарином. И горько заметил: — Представьте, что к вашим сыновьям полезут в штаны. Если они настоящие мужчины, что будут делать? Игорь — простой крестьянин с такими же кулаками, — стучит хозяин сильными руками по рассохшейся бочке. — Но парень мирный. Чтобы он поднял руку на человека, его нужно вывести из себя. Могу предположить, что Игорь просто откликнулся на предложение корреспондента Зимина вместе выпить. Думаю, через свою наивность Игорь и пострадал. Почему Зимин был найден голым? Я думаю, что сын просто защищался. А дальше события начали развиваться спонтанно…
Спонтанно — это, по мнению рядового молдавского гражданина, убить, защищая свою честь. А ведь Игорь не женщина, молодой парень, спортивный, сильный. Мог бы дать в морду за обидное предложение и уйти. Нет, бил от души — то есть до смерти.
— У нас в Молдавии народ радушный, — заметил уже на прощание отец Игоря, — за бутылкой вина завязывается интересный разговор, настоящая мужская дружба. Но только не любовь! Наши сельчане “нетрадиционной ориентации” не понимают.
Не понимают. И боятся. А фобии любого порядка призывают к одному — убить.
Советский Союз всегда страдал гомофобией. Союза больше нет... А вот фобия осталась.
|
