|
Огромная часть нашей армии в лучшем случае живет по блатным понятиям. А в худшем — по беспределу. Слабых бьют, смазливых насилуют. И как этому противостоять? А никак! Если повезет — вернешься домой без ног.
Причины трагедии в Челябинском танковом институте до сих пор не ясны. Мы можем представить на суд читателей лишь версии. Одна — страшная — совпадает с официальной позицией следствия. Вторая — в действительности еще более страшная — как ни странно, выгодна главному военному ведомству. Но вывод один: то, что произошло, не трагическая случайность, а чудовищная закономерность.
Обозреватель “МК” ведет в Челябинске собственное расследование. Его первые результаты буквально опрокидывают все озвученные версии. Его выводы не вписываются в сложившиеся стереотипы. Нарисованная им картина для Министерства обороны куда страшнее официальной. Сегодня мы публикуем первый материал расследования.
Кто сидит по делу Сычева?
По информации нашего источника в комендатуре челябинского гарнизона, к моменту подписания этого номера на гарнизонной гауптвахте по делу рядового Сычева сидят трое. Рядовые батальона обеспечения учебного процесса Сидоренко и Васильев и командир одной из танковых рот батальона старший лейтенант Шеметов. Шеметов в ночь на 1 января 2006 года был дежурным по батальону. Сидоренко и Васильев — сослуживцы пострадавшего. Сравним эту информацию со словами главного военного прокурора Александра Савенкова: “Ход расследования мною взят под личный контроль. Уже возбуждены 4 уголовных дела. Задержаны 6 военнослужащих, в том числе 2 офицера”.
И вот к 27 января из шести задержанных остается трое. И те, по словам моего источника, сидят на гауптвахте лишь потому, что их еще не успели допросить проверяющие из Москвы. Обвинение против них не выдвинуто. Зам. командира батальона Богомолов также просидел пару суток на гауптвахте, в ночь трагедии он был ответственным по подразделению вместе с дежурным Шеметовым. Но Богомолова уже опросили и выпустили. Был в ту ночь на месте происшествия еще и ответственный от танкового института. (По праздникам в батальоне обязаны находиться три дежурных офицера.) Так его вообще не сажали.
Правда, одному из срочников предъявлено обвинение, и он перевезен в СИЗО на улице Российской. Напомню официальное сообщение Генпрокуратуры от 25 января: “Младшему сержанту Александру Сивякову, непосредственно издевавшемуся над рядовым Сычевым, предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий, по решению суда он заключен под стражу”. Так вот, фамилия “удальца”, который сейчас сидит в СИЗО как главный обвиняемый, по моей информации, не Сивяков, а Шушунов, и он не сержант, а рядовой. Значит, и обвиняют его в чем-то другом, а не в превышении полномочий, потому что какие у рядового полномочия?
С четверга в Челябинске все замолчали. Военная прокуратура не добавляет к своим прежним комментариям ни слова, молчат врачи больницы “Скорой помощи”, давая понять, что им запретили разговаривать с журналистами. Поэтому все мои выводы построены либо на том, что я видел своими глазами, либо на информации анонимных собеседников, либо на анализе уже сказанного официальными лицами и родственниками пострадавшего. Наговорили уже достаточно — теперь разберем.
Пьяные рожи в Бишкиле
Галина Павловна Сычева живет в Челябинске на территории танкового института, каждый день ездит в больницу и дежурит у постели сына, состояние которого, по последней информации, стабильно тяжелое. Андрею, по словам главного военного прокурора, отняли обе ноги, половые органы, но гангрену остановить не смогли. 24 января Андрею ампутировали безымянный палец на руке.
Вот что рассказала журналистам три дня назад старшая сестра Андрея Марина Муфферт: “Где-то перед Новым годом Андрей позвонил и попросил маму, чтобы она за ним приехала, так как он простыл. Мама сказала, что сделать сейчас этого не может, и тогда у него промелькнула фраза: “Мне надоели эти пьяные рожи”. Потом она позвонила ему 3 января, чтобы поздравить. В части его очень быстро позвали к телефону. Когда мама спросила, как у него дела, он сказал, что дела плохи, что его везут в больницу. В военном госпитале, куда Андрея сначала отправили, маме сказали, в праздники его смотреть никто не будет! А 7 января маме позвонил хирург из Челябинска и сказал, чтобы она быстрее приехала, так как Андрей может не дожить до завтрашнего дня”.
Из этих слов очевидно, что на полигоне в Бишкиле все пьют и что военные медики не обращали внимания на больного солдата и первую квалифицированную помощь ему оказали в гражданской больнице, но было уже поздно. Однако все не совсем так. Андрей Сычев прибыл в Бишкиль только 30 декабря 2005 года, до этого дня он вообще в Бишкиле не был. Призывался прошлым летом. Месяц сидел в карантине на территории танкового института, проходил курс молодого бойца, потом присяга, а после нее 3 месяца командировки в Челябинске-Южном на сборном призывном пункте. Сюда привозят призывников со всей области, распределяют их по командам и отправляют в части. Андрей служил во взводе обеспечения. Охранял призывников, присматривал за ними, подметал двор, ходил в наряд по столовой. И его фраза “мне надоели эти пьяные рожи” скорее всего относилась к сборному пункту. Его транзитные обитатели практически не просыхали. Ничего удивительного — я сам уезжал в войска с этой пересылки в 1982 году и могу лишь подтвердить слова Сычева.
Идем далее: по сообщению военной прокуратуры от 25 января, над Андреем Сычевым в ночь с 31 декабря на 1 января издевались более 3 часов, и, как следует из сообщения, именно это послужило причиной гангрены. По словам Андрея, его заставляли сидеть в полуприседе, привязывали между двух стульев и, видимо, сильно перетянули веревки. Так, что в сосудах начались некротические изменения, образовался тромбоз. Избили так, что медики констатировали повреждение гениталий. Челябинский комитет солдатских матерей не исключает, что Сычева еще и изнасиловали.
И вот спустя трое суток после всего этого кошмара Андрей Сычев “слишком быстро” подходит к телефону и спокойно сообщает матери, что его везут в больницу. Получается, что Андрей уже трое суток терпит адскую боль, ведь его гениталии повреждены так сильно, что впоследствии их ампутируют. И при этом Андрей ни словом, ни интонацией не выдал своих мук матери. Хотя за неделю-полторы до этого он просил забрать его домой из армии только потому, что простыл.
Теперь о военном госпитале, где Андрею отказались помочь. Как мне сообщили офицеры танкового института, врачи гарнизонного госпиталя вообще не имеют права делать операции. Так получилось, что у этого заведения нет соответствующей лицензии. Но ведь, по словам матери, уже 7-го числа ей позвонили из больницы “Скорой помощи”. А кто отвез туда рядового Сычева? Подполковник Максимов, начальник медслужбы танкового института. 4 января он заступил ответственным офицером по батальону в Бишкиле. Именно он обнаружил болезнь Сычева и на своей машине отвез солдата в санчасть танкового института.
Правдивая ложь прокуратуры
Когда Максимов привез Сычева из Бишкиля в Челябинск, а это 60 километров, следов побоев на солдате не было. Об этом 24 января сообщил Интерфаксу сотрудник военной прокуратуры челябинского гарнизона. Вот текст дословно: “В ходе расследования проверялся ряд версий, в том числе наличие неуставных взаимоотношений. По сведениям прокуратуры, на теле пострадавшего, кроме последствий гангрены, не обнаружено никаких телесных повреждений”. “Сам солдат при обращении к медикам никак не объяснял причину травмы. Не давал он каких-либо показаний и не делал заявлений о неуставных отношениях”, — отметил прокурор. А вот официальное сообщение от 25 января, также военной прокуратуры, но уже окружной: “В новогодние праздники военнослужащие-срочники батальона обеспечения ввиду попустительства командования вуза и неисполнения служебного долга офицерами батальона оказались во власти пьяных хулиганов-старослужащих. В результате из 40 человек, находившихся в казарме в новогодние праздничные дни, 8 были избиты, одному из них, рядовому Сычеву, над которым издевались более 3 часов, ампутировали обе ноги и некоторые жизненно важные органы. Его жизнь до сих пор под угрозой. В военной прокуратуре челябинского гарнизона, расследующей уголовное дело, преодолев круговую поруку, удалось раскрыть это преступление”.
Когда прокуратура опровергает саму себя, и не в суматохе событий, а спустя три недели после случившегося, в достоверности ее информации возникают сомнения. Есть еще один странный факт: подполковник Максимов доставил Сычева в гарнизонный госпиталь. Максимову не было смысла скрывать побои. Но, допустим, он это сделал, чтобы не выносить сор из института. Допустим, побои скрыли и врачи гарнизонного госпиталя. Они к институту не относятся, но тоже военные. Но ведь после всего этого Сычев был доставлен в гражданскую больницу “Скорой помощи”. Эти медики по закону обязаны сообщать милиции о признаках насилия на теле пострадавших, которых доставляют в больницу. Но и они, получается, не сообщили. Кого же покрывали все эти люди? Уголовников-алкоголиков из Бишкиля?
И еще. 8 января, когда широкая общественность еще не знала о трагедии, на автоответчик местного телеканала “Восточный экспресс” пришло сообщение от сотрудника больницы “Скорой помощи”. Женщина, видимо, повинуясь чувству гражданского долга, сообщила, что в больницу поступил солдат, у которого гангрена, но и она не обмолвилась о побоях.
Первыми о побоях заговорили мать и сестра Сычева. Мать Андрея приехала в Челябинск из Краснотурьинска Свердловской области (у Андрея три сестры, отец недавно умер), когда сыну уже отняли левую ногу. По словам Галины Павловны, первую неделю сын не говорил. Даже не открывал глаза. Лежал с трубкой под аппаратом искусственного дыхания. По словам сестры Андрея Марины, он написал имя своего мучителя на бумажке. Это был Александр Сивяков. Его сразу же задержали, но сейчас, по моей информации, Сивяков на свободе.
Итак, Андрей назвал тех, кто его избивал. Но думаю, что он не сказал матери всей правды. Обратимся к комментарию от 24 января начальника танкового института Виктора Сидорова: “Сычев обратился к начальнику медслужбы Максимову с жалобой на боль в левой голени. Максимов осмотрел его. Первоначальный диагноз — рожистое воспаление”. На фоне сообщений об изнасиловании и о трехчасовом стоянии в полуприседе, будучи привязанным к стульям, это заявление выглядит как наглая ложь. Но именно оно натолкнуло меня на страшную догадку.
Мастырка как средство от боли
В переводе с армейско-уголовного языка — это членовредительство с целью облегчить себе жизнь. Замастырившись, можно откосить от службы, попасть на долгий срок в больницу или хотя бы вызвать симптомы заболевания. Замастыриться — это, например, наесться хлорки, чтобы потом харкать кровью, имитируя туберкулез, или ввести себе в вену кубик табачного отвара, такая мастырка называется “никотинка”, она вызывает лихорадку на час-полтора, как раз успеешь лечь в больницу с диагнозом ОРЗ. А еще можно ввести себе шприцем под кожу какую-нибудь гадость — собственную слюну, а лучше солярку. И полгода госпиталя тебе обеспечены.
Андрей был слабым мальчиком. По словам его матери, “драться не мог, рос среди девчонок”. О том, что ближе к Новому году он пал духом, свидетельствует его отчаянная просьба к матери “приехать за ним”. Три месяца Андрей служил на призывном пункте, общался с призывниками, с людьми, которые находятся на пути между домом и армией. Обычное времяпрепровождение в таких коллективах — завистливые разговоры о том, кто и каким образом откосил от армии, о взятках, психушках и о мастырках.
И вот какая версия вполне может быть представлена на суд общества. Возможно, что Андрей намотал эту информацию — про «керосин» — на ус. Что в новогоднюю ночь его действительно сильно обидели. Что 1 или 2 января Андрей взял, быть может, уже заранее приготовленный шприц, выбрал кубик солярки, которую, может быть, уже носил в пузырьке в кармане, и воткнул себе в ногу. Через день или два нога распухла и выглядела точно так же, как при рожистом воспалении. Но ситуация вышла из-под контроля. Быть может, Андрей ввел слишком много солярки или воткнул иглу слишком глубоко, задел надкостницу. А когда мама спросила, кто его довел до такого состояния, он не признался. А как тут признаешься? “Мама, я сам себя изувечил?” Чтоб такое сказать, нужно иметь мужество. А откуда оно у Андрея? Вот он назвал Сивякова и Шушунова как главных виновников и, возможно, даже не соврал. Потому что, наверное, и унижали, и били, и насиловали.
Продолжение в следующем номере.
|
