|
В одной московской газете большими буквами опубликован призыв “ПОСТАВЬТЕ КРЕСТ НА ШЕНДЕРОВИЧЕ!”. Этот призыв сам Шендерович (далее Ш.) сочинил, подпись его. Раз просит — придется.
Мысленно крест на нем я поставил давно. И написать об этом надо было давно. Но мешало опасение: тронешь — немедленно запишут в агенты Кремля. Уже много лет Ш. существует в роли преследуемого за правду.
(Критиковать преследуемых, конечно, совестно. Но у нас и Коржаков изображал гонимого, и голые мужики, похожие на министра юстиции и генерального прокурора.)
Что делать? Не писать о Ш. никогда? Написать до выборов? Написать после выборов?
Не писать — спокойнее. Тем более некоторые отговаривают: “Конечно, он сукин сын. Но он наш сукин сын”.
Написать после выборов? Но победителем заранее назначен Говорухин (даром ли подписывал позорное “письмо 50-ти”). После выборов Ш. будет проигравшим, лежачего не бьют.
Придется стоячего.
Надо было написать о Ш., когда после “Норд-Оста” вышла его телепрограмма “Бесплатный сыр”.
Ш. шутил про милиционеров-взяточников: из-за них, мол, террористы проникли на Дубровку: “Не дай бог, замиримся с брюнетами, такая статья дохода отвалится, не приведи господи! Но пока все путем, война идет, деньги капают”.
Смешно, не правда ли: фраза начинается с “не дай бог”, а кончается “не приведи господи!”. Такой юмор.
Ш. шутил: “Наши федералиссимусы обрадовали: погибшие, оказывается, не отравились, а задохнулись. У кого язык запал, у кого сердце отказало. Ваще, у многих покойников вскоре обнаружились проблемы со здоровьем. В общем, все закончилось слава богу — для власти, я имею в виду”.
...В конце передачи про “Норд-Ост”, как полагается, пели сатирические частушки.
Не хотим Масхадова,
Он исчадье адово.
Доползем до ада мы
Со своими гадами.
Новостей в этом “Бесплатном сыре” не было. Свежих мыслей тоже. Зато много юмора. Таков жанр, сатирик должен шутить, это его хлеб. Но у могилы мог бы и помолчать.
“Обрадовали”, “ваще”, подробности про запавший язык — это ёрничество.
Как делается такой юмор? Берется газета, в которой написано: “В Грозный опять вошли боевики, целую ночь расстреливали людей. Взрыв на Каширке власть пытается представить как бытовое хулиганство. Обществу внушают, что одновременная катастрофа двух самолетов — результат отказа техники”.
Теперь надо сделать смешно. Вот текст Ш.: “Будем как дети, сядем в уголку, ладошками сами себе шоры сделаем, чтобы ничего, кроме телевизора, не видеть, и пускай тетя Катя Андреева расскажет нам сказку, какую сказывает уже много лет. А на мир, который снаружи, за ладошками, мы отвлекаться не будем. Уговоримся, что это мелочи жизни. Ну, вошли опять в Грозный боевики, ну, целую ночь расстреливали людей. Обычное явление типа дождя. Зачем акцентировать на этом внимание, портить гаранту настроение перед чеченскими выборами? Взрыв на Каширке? — бытовое хулиганство, так всем будет лучше, уверяю вас. То же самое с самолетами, ну, упали. Зачем говорить, что это теракт? Открутить что-нибудь телеведущим, и будет не теракт. Отказ техники такой одновременный, и сняли тему. В общем, все было вполне терпимо, и в предвкушении голосования по всем телеканалам грех было не пососать старую конфетку о дружбе России с чеченским народом”.
Жирным выделен фирменный юмор “Плавленого сырка”, чтобы показать, много ли добавляет вам эта передача. И чего она добавляет.
* * *
После трагедии Беслана Президент России сказал:
— Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы. Мы не проявили понимание сложности и опасности процессов, происходящих в собственной стране и в мире в целом.
В ближайшем же номере “МК” была опубликована заметка “Признание президента”. За вышеприведенной цитатой следовал мой комментарий: “По смыслу — это явка с повинной или прошение об отставке”.
Через неделю “Плавленый сырок” процитировал тот же самый фрагмент, после чего последовал комментарий Ш.: “Ваще поначалу это напоминало заявление об отставке. Я даже испугаться немного успел за Владимира Владимировича, но зря”.
…В конце передачи про Беслан, как полагается, спели сатирические частушки.
Не хотим Масхадова,
Он исчадье адово.
Доползем до ада мы
Со своими гадами.
Так циничный могильщик сгребает со вчерашней могилы цветы и венки и снова продает плачущим.
Сатирик не стесняется употреблять одни и те же шутки в сходных обстоятельствах, лепит куда попало “не дай бог”, “слава богу”, “ваще” и т.д. А после радиоэфира “Сырок” публикуется в “Новой газете”. И опять Ш. снимает второй урожай, хотя устная речь часто выглядит в печати совершенно несуразно.
“Сырок”, как и “Аншлаг”, делается по шаблону: заранее известный юмор, словечки, ухватки, ужимки. Петросян шутит ниже пояса. Многим нравится, кто-то даже ходит на концерты. Другим этот юмор противен и скучен.
Ш. (гонимый за правду) тоже дает концерты по стране. Шутки “сырка” хоть и выше пояса, но ниже плинтуса. Дело, однако, в другом.
В дни “Норд-Оста” и Беслана все критиковали власть, клеймили ее позором за провалы, винили в гибели людей. Вся пресса только этим и была полна. Поэтому речь не о свободе слова.
Речь о том, что ёрничать над могилой — нехорошо.
* * *
Днем на “Эхе” был “Плавленый сырок” о Беслане, а вечером в тот же день на радио “Свобода” Ш. вел свою постоянную передачу “Все свободны”. Гостем его был адвокат и правозащитник Генри Резник. Они обсуждали: верить ли прессе?
РЕЗНИК. До получения надежных, достоверных доказательств не доверяйте никаким сообщениям в прессе о преступлениях. Нельзя этого делать.
Ш. Тем более, добавлю уже от себя, не читайте “МК”.
Резник (президент Адвокатской коллегии Москвы, член Московской Хельсинкской группы) призывает не доверять никаким сообщениям в прессе о преступлениях. Преступники только об этом и мечтают. Об этом даже президенты мечтают. Потому что их наказывают лишь после разоблачений в прессе. Президент США Никсон ушел в отставку именно потому, что американское общество поверило публикациям “Нью-Йорк таймс” о том, что штаб Никсона подслушивал переговоры соперников по президентским выборам (Уотергейт).
Призыв не верить прессе прозвучал не из администрации президента, не из Думы, а на радио “Свобода”.
Дальше было еще интереснее.
Ш. В отношении “МК”, с моей точки зрения, презумпция невиновности не действует.
РЕЗНИК. Это субъективно, вы радикальны очень.
У “МК”, конечно, много грехов. Но адвокату и правозащитнику Резнику отважимся заметить: вы, Генри Маркович, уж очень нежны. В вашем присутствии свергают вашу богиню — святую Презумпцию Невиновности, а вы просите “рубить помягче”.
* * *
Цитат из Ш. в этой заметке так много, чтобы он как можно больше сказал о себе сам. Он много о себе сообщает, сам того не сознавая. Минувшим летом он пригласил в программу “Все свободны” журналистку экстра-класса Наталью Геворкян, которая бывала в очень горячих точках. Вот их диалог:
ГЕВОРКЯН. Я бы в обязательном порядке свозила на экскурсию в Чечню все население России. Разделила бы на группы, выделила самолеты. Потому что мы до сих пор не понимаем, как страшно там жить людям. Два часа полета — и ты попадаешь в другой мир. У меня было всего два раза в жизни, включая Чечню, когда я сказала: “Какой кошмар!”
Ш. Для этого осознания нужна некая экзистенциальная фантазия: другой — это я, эта формулировка.
ГЕВОРКЯН. Нет. Просто надо посмотреть на это своими глазами.
Ш. Собственно говоря, по большому счету, для того, чтобы получить Чечню в некотором значении, о котором ты говоришь, вовсе не надо из Москвы. Чечня может случиться в ближайшем отделении милиции для отдельно взятого человека, в Сокольниках, просто по соседству. Или ты попадаешь в больницу, и там начинается практически то же самое, с каким-то коэффициентом небольшим. Даже не надо летать, просто надо представить, что это можешь быть ты и, значит, имеет отношение к тебе…
Ш. говорил долго. Плёл и плёл эти, собственно говоря, небольшие коэффициенты. Гостья молчала. Долго молчала.
Конечно, если имеешь экзистенциальную фантазию, летать в Чечню не надо. Там могут убить. Но наши девочки — Марина Гриднева, Ирина Куксенкова, Елизавета Маетная, Марина Перевозкина , Екатерина Сажнева — летают туда постоянно; в первую Чеченскую войну летал туда и я, десятки раз летала Юлия Калинина; тем, у кого нет экзистенциальной фантазии (я даже не знаю, что это такое), приходится смотреть глазами. Именно миниатюрная Ира Куксенкова оказалась возле подвала в селе Толстой-Юрт, когда там убили Масхадова. Именно от нее весь мир об этом узнал. И ее заслуженно пригласили на “Эхо Москвы” в передачу “Своими глазами”; это честь, лучший журналист — это очевидец. А “Плавленый сырок”…
Плавленый сырок — в точном соответствии с названием — получают из настоящего сыра. Крошат, добавляют специфические вещества и подогревают до получения липкой, вязкой массы — ни витаминов, ни пользы, но закуска удобная, дешевая.
* * *
Ш. выпустил книжку веселых воспоминаний “Здесь было НТВ”. Читаем про выборы Ельцина 1996 года:
“Группа олигархов спасла Деда, одновременно утопив Зюганова, как Муму. Потом были новые кредиты “Газпрома” телекомпании НТВ.
Все участники тех событий: и олигарх Гусинский, и Кремль, чьим кошельком был “Газпром”, — подчеркиваю, ВСЕ знали, что эти кредиты — форма взятки за второй президентский срок Ельцина”.
Сатирик не заметил, как честно признался: все знали, что эти кредиты — форма взятки за второй президентский срок. Значит, и сатирик знал. Трудно ему было молча терпеть такую гадость, но молчал. Ведь эти взятки шли и на зарплату автору “Кукол”.
“Утопив Зюганова, как Муму” — смешная фраза. Но вы ошибетесь, если решите, что это мемуары Герасима.
Топил — безусловно. По приказу барыни (барина) — безусловно. Но — не Герасим. Тот мучился, жалел, плакал, горестно мычал. А этот веселится, похваляется, куражится. Тот — подневольно, а этот — за очень хорошую плату.
Вот еще кусочек книги:
В сентябре 1998-го депутаты дважды забодали кандидатуру Черномырдина — и все шло к тому, что Борис Николаевич насупится, упрется и выдвинет ЧВСа в третий раз. В расчете на этот вариант были написаны очередные “Куклы”. Когда полным ходом шли съемки, мне позвонил гендиректор НТВ Олег Добродеев.
— Витя, — сказал он негромко. — Дед хочет Лужкова.
— О господи, — сказал я. — Точно? — спросил я чуть погодя. (“Негромко”, “чуть погодя” и т.п. — это, видимо, важные художественные детали, но большую часть их я сократил. — А.М.)
— Пиши Лужкова, — напутствовал меня гендиректор и дал отбой.
Мы приступили к операции. Через пару часов ЧВС был вырезан из сценарного тела, а на его место вживлен Лужков. Когда я накладывал швы, позвонил Добродеев.
— Витя, — негромко сказал он. — Только одно слово.
У меня оборвалось сердце.
— Да, — сказал я.
— Маслюков, — сказал Олег Борисович.
— Это п...ц, — сказал я, имея в виду не только судьбу программы.
— П...ц, — подтвердил гендиректор НТВ.
— А это точно? — опять спросил я. — Кто тебе это сказал?
— Да я как раз тут... — уклончиво ответил Добродеев, и я понял, что Олег Борисович находится там. Мне даже показалось, что я услышал в трубке голос Деда.
Мы приступили к новой имплантации. Лужков с ЧВСом были вырезаны с мясом. Окровавленные куски текста летели из-под моих рук. Время от времени в операционную звонил Добродеев с прямым репортажем о ситуации в Поднебесной.
— Лужков, — говорил он, — Лужков, точно. Или Маслюков. В крайнем случае, Черномырдин.
К вечеру были написаны все три варианта.
Добродеев “там”, в кругу принимающих решения. Одной рукой он командует новостями, другой — дирижирует сатирой.
Храбрый сатирик сам описывает, как покорно ждет, чтобы начальник сказал, о ком шутить. Он, конечно, очень устает и страдает (страдания тоже описаны подробно, здесь они сильно сокращены), но ведь это — невидимые миру слезы, точнее — неслышимый миру мат.
* * *
Ш. писал книгу “Здесь было НТВ” уже не для хозяина, не для Олега Борисовича, не для “деда”. Эта книга продиктована очевидным желанием поведать правду. Всю как есть. Свободно и раскованно. В назидание потомству. На обложке портрет автора и текст.
На обложку выносят самое важное. Поэтому текст с обложки цитируем полностью:
“Считается элегантным называть журналистику второй древнейшей профессией.
Делают это обычно сами журналисты, с эдакой усмешечкой: дескать, чего там, все свои. Не будем обобщать, господа, — дело-то личное. У кого-то, может, она и вторая древнейшая, а у меня и тех, кого я считаю своими коллегами, профессия другая. Рискну даже сказать — первая древнейшая.
Потому что попытка изменить мир словом зафиксирована в первой строке Библии — гораздо раньше проституции”.
В первой строке Библии ничего такого не зафиксировано. Там сказано: “В начале сотворил Бог Небо и Землю”.
Это в конце Библии, в Новом Завете — в четвертом, позднейшем по времени возникновения, Евангелии (от Иоанна) говорится: “В начале было Слово”.
Но это Слово в устах евангелиста означает не речь человеческую, и даже не слово Божье (все слова Бога в Библии пишутся с маленькой буквы). В устах евангелиста Слово означает Христа, существующего изначально: “…и Слово было Бог”.
Ни в Ветхом, ни в Новом Завете в первых строках не “зафиксировано попыток изменить мир”.
Бог создает мир, а не изменяет его. И какие могут быть “попытки” у Бога? Он просто создает. Попытки — это бессилие (импотенция — лат.).
Трудно поверить, что в одну фразу можно запихать столько глупостей. Видать, и с Библией Ш. знаком понаслышке (путем экз-каких-то там фантазий). Но, читая эти его “попытки”, мы безошибочно понимаем, что происходит в голове у сатирика. Он думает, будто у него та же профессия. Он считает себя богом, дурачок.
* * *
Выражение “поставить крест на…” по-русски означает: похоронить что-то плохое. “Я на нем поставил крест” — означает: больше ему не верю, разрываю отношения навсегда.
Ш., призывая “поставить на себе крест”, имел в виду, конечно, что надо на выборах поставить крестик в его пользу. Но баловаться с русским языком опасно. С оружием вообще не стоит баловаться.
Удружило и художественное оформление призыва: на картинке — бюллетень, где только один кандидат и где против фамилии Ш. стоит косой крестик — по-русски “хер”. (“Херить — перечеркивать хером, уничтожать”. Словарь русского языка.)
Ш. пишет в своем воззвании: “Совершенно неважно, кто именно станет 450-м депутатом: Шендерович, Говорухин или цирковая собачка… Этот двухмесячный марафон прошу считать публичным экспериментом свободного журналиста… Надеюсь, у жителей Университетского округа (без лести, одного из самых интеллектуальных округов России) хватит ума и вкуса не упустить такой момент”.
Я в такой ситуации выбрал бы собачку. Собака — друг, собака — верность. Собачка хотя бы не будет ставить на людях публичный эксперимент. Что касается пассажа об уме и вкусе… Это всё тот же стопроцентный цинизм: мол, остальные округа России глупые, а Университетскому — повезло. Но если не проголосуешь за Ш. — значит, нет у тебя ни ума, ни вкуса. Прием описан в сказке Андерсена “Голый король”. Жулики говорили: “Кто умен и обладает прекрасным вкусом — тот увидит нашу роскошную ткань. А если не увидит — значит, дурак”. Все королевство попалось. Кроме мальчишки, который не знал, что лучше помалкивать.
…Страшно публиковать эти заметки. Недавно в “Известиях” мелькнула фраза о Ш.: мол, не пришел на митинг, а уехал давать концерт в Вологде. Немедленно “Известиям” пришлось напечатать две страницы гневного ответа Ш., где он разнес и газету, и известинца: “Вы многотысячным тиражом опубликовали вредную ересь, взяв ее из-под собственных волос или из другого, не менее мутного источника. Либо Вы дилетант, либо провокатор”.
Читаешь эту брань и невольно хочешь сказать сатирику: “Знаете, в чем главная проблема российской демократии? Не в Путине, и не в чекистах вообще, и не в номенклатуре. Главная проблема — в том, что с демократией и ее ценностями в общественном сознании начинают ассоциироваться такие двусмысленные люди, как Вы”.
Но, увы, я этого сказать не могу. Это слова Ш. Это цитата из его открытого письма, которое он написал своему бывшему соратнику, начальнику и хозяину Е.Киселеву. Неплохо у них получается, когда они пеняют на зеркало.
|
