|
Противники Североевропейского газопровода надеются, что захоронения фашистского химического оружия, обнаруженные на дне Балтики, позволят сорвать его строительство. Двадцать лет назад с помощью похожих приемов был торпедирован проект газопровода «Уренгой-6».
Главным результатом последнего визита Владимира Путина в Берлин стало подписание договора о строительстве Североевропейского газопровода (СЕГ). Соглашение предполагает, что сибирский природный газ с 2010 года будет поступать, минуя страны-посредники, из Выборга под Санкт-Петербургом в немецкий Грайфсвальд на побережье Балтийского моря. Проект обеспечит стабильное энергоснабжение Германии на многие десятилетия. Однако у него имеются влиятельные противники: это и страны, прежде зарабатывавшие на транзите газа, и западные военно-политические блоки, которых беспокоит перспектива превращения энергетической зависимости Германии от России в политическую. Повторяется ситуация двадцатилетней давности, когда из-за диверсий и дипломатических осложнений так и не было в полном объеме завершено строительство газопровода «Уренгой-6» – предшественника СЕГ.
Кругом враги
Многие наблюдатели обратили внимание на поспешность визита Путина в Берлин и подписание договора: оппозиция, пришедшая к власти в Германии, занимает более сдержанную позицию в отношении строительства нового газопровода. Резкой критике проект подвергся со стороны польских и прибалтийских политиков, голоса протеста прозвучали в Белоруссии и на Украине. Лидеры восточноевропейских стран справедливо полагают, что строительство газопровода в обход их территорий наносит им прямой экономический ущерб. После начала поставок российского газа в Западную Европу по новой трубе Украина, Белоруссия и Польша перестанут быть эксклюзивными операторами транзита голубого топлива и, как следствие, не смогут использовать «транзитный шантаж» для урегулирования разногласий с Россией или с европейскими партнерами.
Отношения Евросоюза и России в последние годы стремится определять блок восточноевропейских государств во главе с Польшей. Договор о строительстве газопровода явно не вписывается в систему его интересов. Латвийский министр иностранных дел Артис Пабрикс недавно «проговорился», что проект СЕГ сыграет негативную роль не только для Латвии, но и для всей Европы. Не так давно Еврокомиссия отвергла предложенный прибалтами проект газопровода Amber через Польшу, Латвию и Литву. Коронный аргумент о помощи «малым» странам в ЕС не прошел. Так же, как и уверения в том, будто сухопутный газопровод обойдется дешевле, чем морской.
Один из доводов, выдвинутых противниками строительства газопровода: высокая вероятность экологической катастрофы. Глава литовского правительства Альгирдас Бразаускас заявил, что прокладка Североевропейского газопровода из Выборга в Грайфсвальд по дну Балтийского моря, где в годы второй мировой войны вермахт затопил примерно 300 000 тонн химических боеприпасов, угрожает странам региона. Между шведским островом Борнхольм и латвийским портом Лиепая были затоплены в свое время 35 000 тонн бомб и снарядов, начиненных газом «Циклон-Б», горчичным газом, цианидами и другими боевыми отравляющими веществами.
Наряду с возможными экологическими проблемами противники газопровода приводят аргументы об опасности для Запада энергетической зависимости от России. Латвийская газета Neatkariga Rita Avize отмечает, что Россия уже сейчас обеспечивает потребности европейских стран в природном газе на 40% и на 30% – в нефтепродуктах. В ближайшее время эти показатели могут достигнуть 50%. Таким образом, Россия, поигрывая газовым вентилем, сможет диктовать ЕС свою волю и корректировать в свою пользу его политическую стратегию.
Веселящий газ
Те же тезисы звучали два десятилетия назад, когда началось строительство газопровода «Уренгой-6», который должен был решить проблему энергетического голода в Европе и дать Советскому Союзу шанс поправить свои финансовые дела. «Уренгой-6» представлял собой на тот момент самый значительный экономический проект СССР: подземный газопровод предполагалось протянуть на 5500 км от Уренгоя на севере Сибири до советско-чехословацкой границы. Там он должен был соединиться с западноевропейской газовой сетью, охватывающей Францию, Италию и Западную Германию. Трубопровод обещал приносить $50 – 60 млрд в год, которые Кремль мог потратить на социальную стабилизацию внутри страны, новую эскалацию вооружений или экспорт коммунизма, а также неминуемо связал бы страны Западной Европы общими экономическими интересами с советским режимом.
«В 1970-х годах прошлого века экономика СССР переживала сложный период, – вспоминает Юрий Баталин, президент Российского союза нефтегазостроителей. – Предсовмина Алексей Косыгин тогда пришел к выводу, что устойчивое развитие экономики можно обеспечить за счет нефти и газа тюменских месторождений».
Окончательно в это поверили в 1970 году, когда вместо намеченных 20 – 25 млн тонн нефти добыли 31,4 млн тонн. Планы на следующую пятилетку 1971 – 1975 годов звучали как фантастический роман. Была поставлена задача: к 1975 году выйти на добычу 120 – 125 млн тонн нефти в год. Речь пошла о программе создания нового мощного нефтегазодобывающего центра страны. Ресурсы сибирских газовых месторождений предполагалось продавать в Китай и Корею, а также расширить за счет них поставки в Европу.
В Европу газ Уренгоя пошел только в 1984 году. Все 14 лет (между 1970-м и 1984-м) велось строительство политической базы для будущего делового сотрудничества. Между СССР и ФРГ был подписан Московский договор, а затем соглашение о поставках западногерманских труб большого диаметра в обмен на советский природный газ.
Практический антикоммунизм
Руководство США отлично понимало значение разработки газовых месторождений Тюмени и поставок советского газа в Западную Европу для укрепления экономики СССР и увеличения политического влияния Советского Союза на европейском континенте. В Белом доме «Уренгой-6» рассматривался как оружие «холодной войны», еще более опасное, чем ядерные боеголовки.
К несчастью для советского руководства, в начале 1980-х к власти в Вашингтоне пришел Рональд Рейган, чья политическая доктрина представляла собой многосторонний план противоборства с СССР во всем мире. Его претворение в жизнь должно было изменить ход «холодной войны» и привести, в конечном счете, к ускоренному развалу Советского Союза. Цели и средства этого наступления, как отмечает Петер Швейцер, автор сенсационного бестселлера «Победа», были обозначены в серии секретных директив по национальной безопасности (NSDD).
Подписанная в марте 1982 года доктрина NSDD-32 рекомендовала «нейтрализацию» советского влияния в Восточной Европе и применение тайных мер и прочих методов поддержки антисоветских организаций в этом регионе. Принятая Рейганом в ноябре 1982 года NSDD-66, в свою очередь, объявляла, что цель политики Соединенных Штатов – подрыв советской экономики методом атаки на ее «стратегическую триаду», т. е. на базовые средства, считавшиеся основой советского народного хозяйства. Наконец, в январе 1983 года Рейган подписал доктрину NSDD-75, в которой Соединенным Штатам рекомендовалось направить предельные усилия на нарушение и искажение работы механизмов управления советской экономической системой.
NSDD ставили задачу сократить поступление в СССР твердой валюты, для чего предполагалось в ходе переговоров с ОПЕК добиться снижения мировых цен на нефть, а также ограничить экспорт советского природного газа в Западную Европу. За практическую реализацию операции против советского газопровода отвечал директор ЦРУ Уильям Кейси.
«Для этих целей была разработана широкая стратегия, включающая также и экономическую войну», – вспоминает бывший министр обороны США Каспар Уайнбергер. Началось стратегическое наступление, в результате которого фронт «холодной войны» должен был передвинуться вглубь территории Страны Советов.
Ставки на Европу
В тот период СССР не располагал финансовыми средствами и соответствующей техникой для разработки месторождений и строительства газопровода. Чтобы заинтересовать покупателей Западной Европы в прокладке магистрали и получить от них необходимое оборудование, Москва предложила гарантированные цены на газ в течение 25 лет. Финансировать закупки оборудования, необходимого для строительства газопровода, должны были западные банки по сниженным процентным ставкам и под гарантии их правительств.
Западногерманский концерн «Mannesmann AG» и другие промышленные компании из заинтересованных стран Европы предложили СССР высококлассное оборудование под будущие поставки природного газа. Проект «Уренгой-6» также позволил СССР увеличить поступление кредитов от европейских банков.
Последнее вызвало беспокойство в Вашингтоне: у госдепартамента возникло подозрение, что полученные средства советское руководство может пустить на иные, нежели строительство газопровода, цели, в том числе – военные. Но и в случае, если бы кредиты были направлены СССР на решение мирных задач, улучшение экономического положения страны после завершения проекта «Уренгой-6» неминуемо привело бы к наращиванию мощи советской военной машины.
По оценкам американских экспертов, Западная Европа могла бы оказаться объектом энергетического шантажа со стороны СССР. Центральная Европа, а особенно Австрия и ФРГ, по мнению аналитиков того времени, попадали едва ли не в полную зависимость от советских газовых поставок. В начале мая 1981 года на совещании в Пентагоне министр обороны США Каспар Уайнбергер предложил меры, которые должны были задержать реализацию проекта «Уренгой-6».
Он добился того, что госсекретарь Александр Хейг послал в поездку по Европе своего заместителя по экономическим вопросам Мейера Рашниша. Тот должен был заинтересовать европейские страны альтернативными предложениями решения проблемы энергетического дефицита. Рашниш агитировал за американский уголь, синтетические виды топлива и норвежский природный газ из Северного моря.
Но европейцы не хотели отказываться от строительства газопровода. Кроме того, местные правительства дали зеленый свет фирмам, которые нарушали американские торговые санкции на поставку СССР оборудования и технологий двойного назначения. Президент Рейган заявил, что в курсе этих «грязных игр», но санкции к европейцам не будут применены, если те прекратят субсидировать Москву и поставлять ей технологии.
В мае 1982 года Хейг направил своего представителя Джорджа Шульца на встречу с европейскими лидерами, где обсуждались спорные вопросы вокруг строительства газопровода. Когда стало ясно, что сотрудникам Рейгана не удается убедить европейцев отказаться от «Уренгоя-6», к делу подключился сам президент: он выступил на нескольких трансатлантических форумах с защитой своих предложений.
Доброе слово и пистолет
Поскольку устные аргументы не возымели особого действия, на повестку дня встал вопрос о применении против СССР экономических санкций. По предложению того же Уайнбергера, было принято решение использовать в этих целях КОКОМ (Координационный комитет по контролю за экспортом стратегических товаров в социалистические страны). Этот комитет также контролировал торговлю оборудованием и стратегическими материалами в страны коммунистического блока.
Для администрации США важно было привлечь к экономическим санкциям против СССР прежде всего ФРГ, которая играла ведущую роль в проекте «Уренгой-6». Несомненно, если бы это удалось, то развитие Западной Сибири отложилось бы на долгие годы. Маркус Вольф, глава разведки ГДР, в своих воспоминаниях «Глава шпионажа в тайной войне» описал заседание кризисного штаба правящей социал-демократической партии ФРГ в апреле 1980 года, где обсуждался вопрос участия ФРГ в экономических санкциях против СССР, как того требовали американские партнеры. Вольф пишет, что это требование было отклонено большинством германских политиков. Позиции Брандта, Венера, Бара и Апеля не в последнюю очередь определялись тем, что уже тогда более 10% природного газа, потреблявшегося в Германии, поступало из СССР.
Попытки остановить строительство с помощью дипломатических инструментов полностью провалились, и в октябре 1981 года Таможенное управление США начало операцию Exodus, которая означала введение экономических санкций против СССР. Но заставить европейские страны поддерживать эмбарго на поставки нефтегазодобывающего и труботранспортного оборудования в Советский Союз оказалось невозможно. Правительства по-прежнему негласно поддерживали контрабандных поставщиков, и строительство продолжалось.
Наконец, как утверждает Томас Рид, член рейгановского Совета национальной безопасности, средство было найдено – в 1982 году была утверждена программа ЦРУ, согласно которой в СССР через длинную цепочку посредников поставлялось промышленное оборудование, в программное обеспечение которого намеренно вносились ошибки. Эти вирусы были задействованы после монтажа, что привело к грандиозному взрыву на трубопроводе. В результате «Уренгой-6» так и не был достроен, а его действующий участок пущен с опозданием на 2,5 года. Это нанесло СССР ущерб порядка $1 трлн и, по мнению Рида, стало основной причиной банкротства Советского Союза и его поражения в «холодной войне».
|
