|
СПРАВКА "МК"
"Валерий Блохин, 1965 г.р., беженец из Таджикистана. В 1993 году устроился в ОВД Долгопрудного. В январе 2002 года ему предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий и организации обстрела квартиры городского прокурора. Уже будучи под следствием, баллотировался в городскую Думу.
Алексей Коноваленко, 1978 г.р. Работал в угрозыске ОВД Долгопрудного с 1998 г., уволился по собственному желанию в сентябре 2001 г. в звании старшего лейтенанта. В 2002 году ему предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий.
1 июля в 12.00 присяжные зашли в совещательную комнату. А вышли почти через три часа. В 14.30 хор религиозных фанатиков, старичков и старушек, — группа поддержки обвиняемых — восторженно запел “Иисусе воскресе” под стенами суда. “Тьфу, богохульство какое”, — плевались работники, наблюдая из окон эту вакханалию: люди танцевали, обнимались, целовались, некоторые просто стояли в сторонке с цветами. Сомнений быть не могло: подсудимых оправдали. Как же потом все удивились, что в это самое время заседатели еще не вынесли вердикт…
А примерно через неделю, как стало известно “МК” из конфиденциальных источников, старшина в приватной беседе обмолвился, что оправдательный вердикт не случаен — якобы женская половина коллегии просто испугалась. Осуждать их сложно — разве вы не испугаетесь, если на ваш адрес придет письмо с угрозами?
Когда присяжные получили эти анонимки, шестеро с ходу отказались участвовать в процессе. Было 18 человек, осталось 12.
Надо сказать, анонимки не совсем анонимные. Текст напечатан на бланках с символикой РНЕ. Сначала “соратники” присылали заседателям призывные письма: “Друзья! Объединимся против черных!” Потом в ход пошли угрозы. Первыми их получили по почте трое свидетелей, затем присяжные. Процесс объявили закрытым. Председательствующая Елена Снегирева спросила каждого из оставшихся 12 заседателей, смогут ли они быть объективными. Те единодушно ответили, что готовы работать дальше. А потом, также единодушно, оправдали подсудимых по всем пунктам обвинения. Давление на присяжных кажется мне очевидным. Но чтобы рассеять сомнения скептиков, приведу некоторые факты виновности и невиновности бывших подсудимых.
* * *
Первым эпизодом Мособлсуд рассматривал покушение на прокурора Долгопрудного Евгения Яцентюка. Это было еще до угроз свидетелям и присяжным, после которых процесс объявили закрытым.
Из материалов суда: “Используя свою осведомленность о том, что 25 мая 2004 года… была заминирована автомашина “Мерседес Е 290 ДТ”, которой по доверенности управляет федеральный судья Долгопрудненского городского суда Радченко Ж.Н., а также, что Яцентюком Е.Н. по данному факту возбуждено уголовное дело, Блохин В.В., в целях запугивания Яцентюка Е.Н… 29 мая 2004 года составил и направил в его адрес письмо без подписи. В письме… сославшись на случай с “Мерседесом”, Радченко Ж.Н. указал, что он, Яцентюк Е.Н., “следующий”…”
В суде Яцентюк рассказал, что сначала не придал анонимке значения. Но подумал о Блохине. Эти по-детски округлые буквы показались ему знакомыми. У майора своеобразный почерк, как у прилежного первоклассника, а он в последнее время часто писал жалобы на прокурора.
Прошло около месяца, и прокурор почти забыл о злосчастной записке. Тогда ему освежили память.
Из материалов суда: “…Действуя в соответствии с разработанным Блохиным В.В. планом, неустановленным лицом, около 1 часа 20 июня 2004 года… из огнестрельного нарезного оружия… произведено не менее 6 выстрелов по окнам квартиры, в которой проживает Яцентюк Е.Н. с семьей…”
К счастью, накануне прокурор, его жена и 12-летний сын, планировавшие провести выходные в городе, передумали и уехали на дачу. Вернулись только на следующий вечер. В квартире было все вверх дном. Окна и люстры в комнатах разбиты, на стенах и потолке — царапины от пуль. Вспоминая об этом, Светлана Яцентюк расплакалась перед присяжными. Блохин только посмеивался: “Дурак я, что ли, анонимки писать и по окнам стрелять?” — крутил он пальцем у виска.
Конечно, не всякий здравомыслящий человек от руки настрочит угрозы прокурору, ведь это все равно что самому себе назначить срок. Но почерковед Российского государственного центра судебной экспертизы Панова Т.О., специалист с 10-летним стажем, нашла 40(!) совпадений между почерками в записной книжке майора и анонимке.
Впрочем, и без выводов почерковеда очевидно, что у милиционера были причины недолюбливать прокурора. Именно Яцентюк утвердил обвинительное заключение оперативника и направил дело в суд. В результате Блохин лишился работы и мог угодить в тюрьму.
Странно, что и другие представители власти, сталкивавшиеся с Блохиным по долгу службы, оказывались в числе пострадавших. И даже погибших. Уже упоминавшаяся судья Радченко рассматривала жалобы Блохина на результаты выборов в городскую Думу. И вынесла решение не в его пользу. Но Радченко, можно сказать, повезло: ей “всего лишь” заминировали машину. А другая судья Долгопрудненского горсуда, Наталья Урлина, которая вела первый процесс Блохина о превышении должностных полномочий, была застрелена в августе прошлого года. Многим подобное совпадение показалось странным. Однако бывшего опера даже не допросили по этому делу. А может, стоило? Ведь, как рассказал “МК” источник, близкий к следствию, перед тем как выстрелить, киллер передал судье: “Привет тебе от Блохина”.
В ноябре 2004 года познакомиться с Блохиным довелось судье Мещанского суда столицы Ирине Аккуратовой. Она санкционировала продление срока содержания бывшего опера под стражей. И тут же услышала в свой адрес угрозы. По ее заявлению было возбуждено уголовное дело, которое потом прекратили в связи с примирением сторон. Не правда ли, звучит абсурдно: судья примирилась с подсудимым!
* * *
Есть в этом деле еще четверо пострадавших. Например, Камил Алияр-оглы Алиев. Азербайджанец, живущий в Долгопрудном на птичьих правах, продавал овощи на базе “Вегетта”, куда, к слову, частенько наведывались оперативники угрозыска майор Блохин и старший лейтенант Коноваленко. Интересный вопрос: что или кто может понадобиться сыщикам на овощной базе? Осмелюсь предположить: нелегальные мигранты. Они живут без регистрации и вынуждены “покупать” собственное спокойствие у вездесущей милиции.
Вечером 8 июня 2001 года Блохин и Коноваленко тоже были на территории базы и общались с торговцем Алиевым.
Из материалов суда: “В ходе разговора Алиев К.А. увидел, что Блохин В.В. пытается положить что-то в его карман. Предполагая, что это могут быть вещи и предметы, запрещенные к обороту, Алиев К.А. воспротивился, стал вырываться и отталкивать руку работника милиции от себя… После этого Блохин В.В. совместно с Коноваленко А.В. …нанес ему многочисленные удары руками и ногами по голове и телу. В ходе избиения Блохину… удалось подложить в правый карман пиджака Алиева К.А. патроны… в количестве десяти штук… в отношении Алиева К.А.… было возбуждено уголовное дело… 28.12.01. Уголовное дело прекращено за отсутствием в деянии г-на Алиева К.А. состава преступления…”
Блохин и Коноваленко все отрицали. Вот их версия событий. Они якобы приехали на базу проверить документы у работников, так как разыскивали подозреваемого в краже. Увидев их издалека, Алиев стал убегать, упал и страшно ударился головой. Судя по его травмам, азербайджанец, видимо, бился оземь головой, а также почками и другими частями тела. Затем, как порядочные милиционеры, Блохин и Коноваленко попросили задержанного выдать предметы, запрещенные к обороту. Он отказался. Тогда его обыскали и нашли в кармане десять патронов.
Чтобы не оставить от этой трогательной истории камня на камне, достаточно посмотреть справку врачей, снимавших побои у Алиева. Голова бедняги была в рваных ранах, все тело — от лица до пят — в иссиня-черных гематомах. Качественно он себя изувечил, ничего не скажешь. К тому же Алиеву не было нужды убегать. Редкий случай, но его документы были в порядке: регистрация, миграционная карта — все при нем.
* * *
Думаю, нет нужды столь детально разбирать каждый из эпизодов, вменявшихся Блохину и Коноваленко. Но на одном случае я все же остановлюсь подробнее. Во-первых, он интересен тем, что пострадала женщина. Хочется верить, что не все милиционеры, даже самые отпетые, станут избивать даму. А во-вторых, свидетель по этому эпизоду — брат начальника отделения дознания ОВД Долгопрудного Намика Рашидова, то есть бывшего коллеги Блохина и Коноваленко. Оговорюсь, в этом преступлении обвинялся один Коноваленко.
Из материалов суда: “24 мая 2001 года, около 23 часов 40 минут, Коноваленко А.В., находясь в помещении торговой палатки ООО “Гюльнар”… из личных неприязненных отношений, обусловленных отрицательным отношением к брату директора ООО “Гюльнар” — начальнику дознания ДОВД Рашидову Н.Н., превысил свои должностные полномочия… применил к Дарсания А.Ш., продавцу ООО “Гюльнар”, насилие… причинив последней телесные повреждения в виде кровоподтеков…”
Вот версия Коноваленко и Блохина. В тот вечер они совершали рейд по выявлению нарушений правил торговли. Опера утверждают, что выполняли приказ руководства ОВД. Исполнительные сотрудники попросили знакомого купить в ООО “Гюльнар” пачку сигарет. Парню продали “Яву” и не пробили чек. Тогда Блохин и Коноваленко, а также еще трое оперов зашли в палатку и попросили у продавца Анжелы Дарсания документы. Но женщина начала скандалить. Милиционеры уверяли, что она угрожала им увольнением, так как хозяин торговой точки — брат одного из больших начальников ОВД Долгопрудного. Чтобы успокоить даму, пришлось доставить ее в отделение и составить протокол об административном нарушении.
Рассказ подсудимых выглядит убедительно, если не знать некоторых фактов. Руководство ОВД весьма удивилось, узнав о якобы данном им приказе. Инспектирование торговых точек не входит в круг обязанностей оперативников, это прерогатива участковых. Странен и выбор времени для рейда — милиционеры явились в магазин ночью. Кроме того, после посещения ОВД на теле у женщины вдруг появились синяки. Прямо мистика какая-то. Что двигало милиционерами — профессиональный долг? Или все-таки желание насолить давнему врагу — начальнику отделения дознания ОВД Рашидову?
О “контрах” между Намиком Рашидовым и “группировкой” Блохина (так называли в ОВД друзей майора) знал весь коллектив.
— Сначала мы чувствовали друг к другу обычную антипатию, — рассказывает Рашидов, — а после одной планерки появилась откровенная неприязнь. Накануне назначили нового начальника — Василия Субботина, который и раньше работал с нами. Вдруг посреди совещания Блохин говорит Субботину: “Какой из тебя начальник? Ты как был для меня Васей, так Васей и останешься”. Повисла неловкая пауза. Я не выдержал и сказал: “Как вы смеете, майор, так разговаривать с руководством”. А он мне: “Ты, черный, вообще заткнись”. Мы чуть не подрались, товарищи разняли. Потом Блохин не раз демонстративно заявлял: мол, все кавказцы преступники, и их надо давить. С тех пор я его просто не замечал.
Инцидент в кабинете начальника был не единственным поводом для нелюбви к Рашидову. Дознаватель выслушивал жалобы задержанных на Блохина, предлагал облечь их в официальную форму и всегда докладывал руководству. Но опера не выгоняли. А после вторжения в палатку, принадлежащую брату Рашидова, Блохин превратился в народного героя. Он раздавал интервью местным журналистам, в которых весьма прозрачно намекал, что братья Рашидовы торгуют… героином. Один якобы продает прямо из окошка собственного магазина, другой — “крышует”. На волне славы борца с мафией (к мафиози опер позже присовокупил прокурора Яцентюка и других пострадавших по его делу) Блохин в 2002 году выдвинул свою кандидатуру в депутаты города Долгопрудного. Именно тогда в числе его яростных защитников появились общественные организации — “Русское национальное единство” и “Народная защита”.
* * *
В феврале 2003 года, когда в Долгопрудном начался первый процесс Блохина и Коноваленко, у здания суда собиралась весьма разношерстная публика. Выделялись две группы, одинаково большие по численности и абсолютно непохожие внешне. Одна состояла преимущественно из пенсионерок в платочках. Бабульки держали в руках иконы и беспрерывно пели молитвы. Часто к ним присоединялись пожилые мужчины в рясах, с крестами и бородой до пуза, называвшие себя священнослужителями.
Все эти люди — активисты или сторонники Межрегиональной ассоциации правозащитных организаций “Народная защита”. Учредили ее супруги Сергеевы: Владимир — алтарник храма Святителя Николая в Пыжах и Анна — известный цветовод, специалист по фиалкам. Этими людьми движет благородная цель: помощь людям. Они и еще несколько энтузиастов, составляющих совет ассоциации, дают бесплатные юридические консультации. Печально только, что почти никто из них не имеет соответствующего образования. А еще они защищают невинных и стараются наказать виновных. Кто есть кто, им подсказывает… голос сердца.
Организация существует около года, а уже успела поучаствовать в ряде громких процессов. Обвинительный приговор паспортистке Борщевой, которая выдавала фальшивые регистрации гостям с Кавказа, возбуждение уголовного дела против владельца галереи Гельмана, где прошла выставка “кощунственных” картин, оправдательный вердикт Блохину… Всего этого добилась “Народная защита”, устраивая религиозные митинги и атакуя жалобами прокуратуры, суды и другие учреждения.
Представлять участников второй группы нет необходимости. Это знакомые всем молодые люди в черных кожанках, массивных крагах, в повязках с символикой РНЕ на рукавах, очень похожей на фашистскую свастику. Они забросали город листовками с обращением к горожанам, просили прийти в суд для моральной поддержки обвиняемых. Эти же бравые ребята призывали голосовать за Блохина на выборах в Думу. И не они ли отправили письма с угрозами на адрес матери Намика Рашидова, а также еще двоих свидетелей обвинения? Во всяком случае, все вышеупомянутые тексты были напечатаны на одинаковых бланках с символикой РНЕ.
Разумеется, подсудимые и их защитники открещиваются от знакомства с неофашистами. Блохин, например, сказал, что лишь однажды разговаривал по телефону с Федором Кирьяновым, который известен как руководитель московского отделения РНЕ. Якобы он увидел по телевизору интервью Блохина, сам позвонил и предложил поддержку. “Я же не мог ему запретить”, — беззаботно пожимал плечами опер в суде. Православная общественность из “Народной защиты” тоже не признается в компрометирующей ее дружбе. Хотя та же Сергеева является постоянным автором газеты “Русский вестник”, активно поддерживающей РНЕ.
В любом случае в итоге угрозы подействовали: процесс объявили закрытым, потерпевшие и свидетели боялись приезжать в суд и давать показания. Следом аналогичные послания, все на тех же бланках, пришли присяжным. Что было дальше, вы уже знаете.
* * *
Итак, защитникам Блохина и Коноваленко можно аплодировать. Бывшие подсудимые на свободе. Вопрос, долго ли они там пробудут. Оснований для отмены вердикта масса. Самое главное — на свидетелей и присяжных оказывалось давление в виде писем с угрозами. По данным фактам возбуждено уголовное дело. Наконец, есть и другие, менее значимые, но по-своему пикантные моменты. Например, как стало известно “МК”, у старшины присяжных аккурат в день приговора был день рождения. Кто поручится, что заседатели не отпраздновали радостное событие еще до вынесения вердикта?
Предположим, что приговор отменят и процесс начнется заново. Только что изменится? Как ни печально это сознавать, но скорее всего ничего. Свидетели и потерпевшие напуганы. После оправдательного вердикта люди не верят в справедливость и вряд ли захотят пройти этот путь еще раз. Никто не может обеспечить безопасность присяжных, а значит, их будет легко запугать. Наверное, люди боятся еще и потому, что не раскрыты убийство судьи Долгопрудного Урлиной и покушение на ее коллегу, судью Радченко. А с другой стороны, просто удивительно, что весь этот ужас внушил один вполне заурядный человек. Не “мистер Твистер” и даже не “владелец заводов, газет, пароходов”. Скорее сказочный герой Чуковского — тараканище, до смерти напугавший всех лесных зверей. Хочется верить, что и на него воробей найдется."
|
