|
Затянутая грязными рваными тряпками вывеска, заметенная снегом автостоянка и ведущая через сугробы к главному входу тропинка -- это все, что сегодня осталось от былого величия и атмосферы круглогодичного тропического праздника «Трансвааль Парка». Ровно год прошел с тех пор, как купол одного из самых больших развлекательных комплексов столицы рухнул на посетителей, которые пришли сюда в прошлый День влюбленных. 14 февраля 2004 года здесь погибли 28 человек и более 190 получили ранения. Сегодня на месте трагедии будут установлены православный крест и плита с именами погибших. В будущем здесь планируется построить часовню.
Споры о том, кто виноват в этой трагедии, продолжаются до сих пор, и точку в них не в состоянии поставить ни многочисленные экспертные комиссии, ни сотрудники прокуратуры, которые на днях опять перенесли сроки оглашения результатов следствия. Да и сам «Трансвааль», как рассказал «Времени новостей» генеральный директор владеющей аквапарком компании «Европейские технологии и сервис» Сергей АРСЕНТЬЕВ, по документам до сих пор числится действующим заведением.
-- Сергей Евгеньевич, что сейчас осталось от некогда популярного аквапарка?
-- Оставшиеся в штате 48 человек пытаются удержать здание от окончательного развала. Потому что если сейчас перестать это делать, через несколько дней все начнет рушиться. Оборудование должно поддерживаться в рабочем состоянии. Нужно охранять территорию. Котельную остановить нельзя, она должна работать. Мы постоянно платим за газ, за электроэнергию. Налоги нам все оставили. Ежемесячное содержание обходится в 150--200 тыс. долл. Оказывается, по нашим законам, если у вас здание рухнуло, налоги на собственность вы все равно должны платить. Мы боремся год, чтобы нам дали бумагу, что на объекте произошла авария первой категории. Фактически нашу аварию зафиксировала только комиссия города Москвы и пресса. Других документов мы не имеем. Нам говорят, что этого недостаточно, и мы до сих пор везде числимся действующим зданием.
-- А снести все не проще?
-- Я могу сказать, что на второй день после аварии один из крупных чиновников правительства Москвы очень жестко настаивал, чтобы мы немедленно снесли здание. Если бы мы согласились, нас бы разорвали. И никогда бы мы от уголовного дела не избавились. И никто никогда в жизни не узнал бы, что там случилось. Мне пришлось обращаться в прокуратуру и лично к Юрию Лужкову. Помогло. А тогда и суток еще не прошло -- уже даже выделили человека, который подогнал технику, причем готов был убрать все за свой счет.
-- Прокуратура до сих пор не определилась с выводами о причинах катастрофы. А вы сами придерживаетесь какой-нибудь версии?
-- Окончательный ответ все-таки должно дать следствие. Конечно, у меня есть свои версии, но насколько они корректны? Основная причина, мне представляется, в системе, разработанной Госстроем, в существующих нормах и правилах строительства. Может быть, ошибка была в конструктиве, может быть, в программном обеспечении, с помощью которого рассчитывались конструкции. Программа эта на рынке с 1984 года, и, несмотря на то, что она обновлялась, это все равно прошлый век. Если авария была системной, тогда это могла быть и крыша рынка или стадиона.
-- То есть вины персонала аквапарка вы не признаете?
-- От нас требовались особые правила эксплуатации: например, снег мы чистить не имели права, а обязаны были делать то-то и то-то. Мы работали в соответствии со СНИПами. На каком основании мы могли изменить правила эксплуатации, если у нас все было на электронике? Понижение температуры на один-два-три градуса -- и электроника начинает выравнивать. Мы сдали в прокуратуру и компьютер, и все распечатки.
По моему личному убеждению и по убеждению тех специалистов, которые со мной находятся в контакте, никакие действия персонала аквапарка повлиять на крышу не могли. Предположение, что к трагедии мог привести технологический процесс подачи воды (там были версии, что бетон принял влагу), не подтверждается. Есть версии и вовсе фантастические. Например, по поводу акустического удара, как выразился бывший председатель Госстроя г-н Кошман. Акустический удар -- я вообще не знаю такого термина. Была одна история за все времена, когда здание рухнуло от звуков -- это Иерихон из Библии.
-- А версию теракта вы рассматриваете всерьез?
-- Все версии рассматривались! Тем более, предпосылки к этому были. Дней за пять-семь до нового, 2004 года у нас просто начался ажиотаж, который продолжался 20--30 дней. Я побывал на семи совещаниях, особое внимание относилось к нашему объекту -- видимо, были какие-то данные. У нас побывали собачки, местные органы МВД организовали пять или шесть постов рядом со зданием. У нас были четкие предписания все подъезды к зданию огородить бетонными блоками и поставить металлоискатели. Мы даже тогда пошли на беззаконие и делали личный досмотр всех входящих, проверяли вещи. За это время не было допущено столько ножей и других острых предметов на территорию! Но ничего критического не нашли.
А когда это все произошло, у меня, конечно, первая мысль была, что это террористический акт. Потом прокуратура заявила, что данных о теракте нет. А работу эксперты проделали очень большую, одних проб сколько сделали! Они выходили на большую глубину, выстраивали математические модели, определяли точки по лазерам и так далее. Я, может быть, не понимаю чего-то в заборах проб, но я видел людей, которые это делают, экспертов, и у меня нет оснований им не доверять.
-- Где вы находились в момент аварии, как о ней узнали?
-- Недалеко от аквапарка. Мне позвонили, я быстро приехал и потом трое суток оттуда не выходил, пока последних погибших не нашли. Видел этот ужас, трагедию людей, особенно тех родственников, которые остались в живых. Это страшно. Поэтому, оказавшись внутри этой трагедии, отношусь к ним с большим пониманием.
-- Но при этом ваша компания не выплачивает компенсацию даже тем пострадавшим, кто выиграл суд.
-- Нас ставят просто в ненормальное положение. Это трагедия -- люди потеряли самых близких. Но и мы, купив это здание за два месяца до катастрофы, чувствуем себя без вины виноватыми. Мы просили суды подождать с решениями до конца следствия. Давайте все же выясним, кто виновен. Но московские суды начали как по команде штамповать решения.
Более того, иски приходят по одной статье, в судебном процессе другая статья не рассматривается, а решения выходят по другой статье. Первым был Черемушкинский суд. Адвокат пострадавших Андрей Князев подает на нас иск по статье «Оказание услуг» по закону «О защите прав потребителей». Судья рассматривает это дело. А когда через некоторое время выходит решение суда, оказалось, статью переквалифицировали. По потребительской статье мы не подошли, и тогда нас сделали «владельцем источника повышенной опасности». И иск удовлетворили уже по статье 1089 Гражданского кодекса. Признав общественное здание таким источником, суд тем самым приравнял нас к атомной электростанции. У нас не было химикатов, котельная находилась в другом здании. На нашей территории «источником повышенной опасности» можно было считать только лифт, который ходил на два этажа. Какое отношение к разрушению крыши имеет лифт?
Я думаю, что ответственность раскладывается на многих. И снять ответственность с чиновников означает убить наше предприятие. Адвокаты знают: если в судебном иске соответчиком поставить департамент финансов города Москвы, этот суд никогда не выигрывается. Стоило убрать его, нас тут же объявили виновными.
-- У вас уже начали описывать имущество по исполнительным листам людей, потерявших в «Трансваале» родственников. У вас хватит средств расплатиться со всеми?
-- Если мы станем банкротами, не факт, что деньги получат пострадавшие. Они окажутся далеко в очереди, потому что моральные иски стоят на шестом, что ли, месте. А на первом месте будет налоговая. Дальше в очереди стоят прямые заемщики. Сейчас мы должны банкам (а это очень крупные банки, с ними не потягаешься) процентов 50 от стоимости всего сооружения и имущества. Это ипотечный залог и залог имущества. Они уже давно вправе забрать свою долю этого здания. Но им этого пока не нужно. Они смотрят, как развивается ситуация. Их тоже понять можно. Забирать фактически нечего, а пока их устраивает, что мы сторожим то имущество, которое еще осталось.
-- О компании ЕТС и о владельцах «Трансвааль Парка» очень немного известно. Кто они?
-- Один из них я, можете посмотреть. Но я не владелец ЕТС, мы купили своим предприятием «Терра Ойл» акции ЕТС. Мы владельцы не имущества, а акций ЕТС. Со мной еще два партнера.
-- Когда вы покупали «Трансвааль Парк», это была выгодная сделка?
-- Мы взяли его с долгами. Предыдущие владельцы были не в состоянии обрабатывать кредитную массу. Мы за два месяца дошли до нужного уровня, получили понимание со стороны кредиторов, они согласились, чтобы мы взяли здание под свою опеку, -- и тут такая трагедия.
-- В прошлом году были разговоры о том, что «Трансвааль» будет работать уже без аквапарка, как развлекательный центр. Все это вызвало довольно резкую критику москвичей, не понимающих, как можно веселиться на месте трагедии. Именно под давлением общественного мнения сейчас все замерло?
-- Лично я ничего там открывать не собирался. Был момент, когда я даже ушел из «Трансвааля», не согласившись с дальнейшим развитием. Те люди, которые начали управлять после меня, и пытались открыть развлекательный комплекс. Но в итоге сами учредители посчитали, что это неправильно, и меня попросили вернуться. Юридически можно было открыться, потому что до сих пор, как я уже сказал, здание по всем бумагам числится действующим. Но нужно, во-первых, учитывать этический аспект. Во-вторых, никто не имеет права, не обследовав этот объект, открывать его.
Коммерческой ценности здание «Трансвааль Парка» сейчас никакой не представляет -- плохой имидж. Самое дорогостоящее там -- это итальянское оборудование для бассейнов. Оно все целое. Но оно монтировалось до того, как заливались перекрытия. И чтобы его достать, надо аккуратно разобрать это здание. По сравнению с затратами на монтаж-демонтаж это оборудование не будет ничего стоить. Поэтому мы подготовили предложения использовать здание, допустим, под грязелечебницу. Но проекта нет, все это находится в стадии обсуждения
|
