|
В памяти многих журналистов-афганцев навсегда останется ночной Кабул. В начале 1989 года советская авиация осуществляла перелеты над территорией Афганистана преимущественно ночью. Шум моторов, мешающий заснуть, наверное, навсегда останется в ушах многих участников тех событий. Но мало кто из писавшей и снимавшей братии, отрабатывавшей сюжеты «политики национального перемирия» в Афганистане, знал, что командующий советской 40-й армией генерал Борис Громов готовил операцию вывода советских войск из этой страны. В кабульской партийной гостинице «Арияна», объекте особо охраняемом, по вечерам раздавались тосты за победу над «духами», а командарму Громову сулили блестящую военную карьеру.
15 февраля 1989 года. Пограничный Термез. Нервные часы ожидания на знаменитом мосту, появление на афганском берегу первых советских танков и бронетранспортеров, загорелые обветренные лица солдат и офицеров. Запоминающаяся деталь: командарм генерал Борис Громов вместе с сыном за руку переходит через мост с афганской стороны на советскую. Митинг с участием московского и местного партийного, советского и военного начальства, теплая, искренняя встреча с цветами, горячими хлебными лепешками населения окрестных кишлаков. Тогда мы были едины - и в беде, и в победе. Берег узбекский воспринимался своим, родным, советским.
40-я армия показала себя в Афганистане с самой лучшей стороны. Она не только не проиграла ни одного сражения, но и сумела на практике, в тяжелейших условиях выполнить до конца и миротворческую задачу, что аукается нам сегодня. Афганистан находится в другой политической ситуации. По оценке многих зарубежных наблюдателей, даже после многолетнего военного пребывания в этой стране, русские продолжают вызывать уважение у афганцев, помнящих и хорошее, и плохое. Хорошего, как выясняется, было больше.
«Время бежит, но я до сих пор помню фактически каждый день из тех пяти с половиной лет, которые в общей сложности провел в Афганистане»,- говорил Борис Громов на одной из встреч с ветеранами-афганцами. События того времени легендарный генерал оценивает с двух точек зрения - военной и политической. Через Афган прошло более миллиона советских людей, причем не только военных. С той войны не вернулось домой 15 000 советских граждан, из которых более 13 000 - потери 40-й армии. Даже спустя столько лет Борис Всеволодович не может говорить об этом без горечи в голосе и боли в душе. Но все понимают: ни одна война без потерь не обходится.
Что касается «политической составляющей», то Борис Громов считал введение наших войск в Афганистан большой политической ошибкой «Непонятно, ради кого и ради чего в 1979 году ввели войска в эту страну, - говорил он. - Да и вообще все, что связано с вводом военных формирований куда бы то ни было: в Афганистан - в 79-м, в Москву - в августе 91-го, в Грозный - в конце 94-го, ни к чему хорошему не привело».
Действительно, все эти события новейшей истории нашего государства остаются загадочными. Но отголоски тех событий слышатся и сейчас. Теперь в Афгане находятся воинские подразделения государств-членов НАТО. И никто не знает, что это: завершение какой-то геостратегической задачи, начавшейся с вводом туда советского «ограниченного контингента», или прелюдия грядущего широмасштабного передела мира. «В начале 90-х годов тогдашнее руководство России фактически бросило Афганистан на произвол судьбы, - говорит Борис Громов. - Афганцам перестали помогать экономически, что привело к печальным последствиям: наркотики, проникающие сегодня на территорию бывших советских республик и в Россию из Афганистана, и то, что страна стала настоящим рассадником мирового терроризма».
Так Борис Громов считает и сейчас. Афган выковал его характер, из отличника сделал бойца, потом высшего офицера и государственного деятеля.
Удары судьбы
Одно время о личной жизни легендарного генерала-афганца мало кто знал. Она оказалась не простой. Борису Громову пришлось и здесь «держать удар», за что судьба наградила его любовью. Чтобы быть предельно точными, мы решили предоставить слово второй жене Бориса Всеволодовича Фаине Громовой.
«3 мая 1985 года в 12 часов дня мой муж, его отец, его брат и жена Бориса Всеволодовича погибли в авиакатастрофе, - рассказывала она. - Мужчины летели в Москву, и я еще помню, как нам звонила жена Громова с просьбой подбросить ее до столицы. Из-за ошибки диспетчера их самолет столкнулся с пассажирским лайнером Львов-Вильнюс. Я вообще два месяца воспринимала окружающий мир как сквозь толстое стекло. Сознание отказывалось понять и принять, что мужа больше нет в живых. А Борис Громов похоронил жену в Саратове и возвратился в Афганистан. Перед отлетом зашел к нам. Он был чуть ли не единственным человеком, который помогал - и морально, и материально. Прошло три года. В стране полным ходом шла перестройка. Однажды Борис Всеволодович позвонил и сказал, что приехал в Москву на партконференцию и заодно привез из Саратова сыновей. Не могу ли я им показать Москву? Я, естественно, согласилась. Потом, накануне вывода войск из Афганистана, он пригласил меня поужинать вместе. Вот так, через четыре года после всего этого ужаса, у нас завязались более близкие отношения. А свадьба... Однажды утром пришел офицер, принес из загса бланк заявления, я его заполнила. А вечером появился Борис с корзиной цветов, шампанским и моим «проштампованным» паспортом. Совместная жизнь уже длится более десяти лет».
И на личном фронте генерал Борис Громов оказывается «настоящим мужчиной»: надежным, немногословным, немелочным. И здесь проявилась масштабность его личности.
Реформатор
Легко ли психологически расставаться со светившейся на горизонте высокой военной карьерой, пересаживаться в депутатское кресло, заниматься мало кому заметной, но сложной законотворческой работой, потом оказаться в кресле губернатора области со сложным гражданским хозяйством и немалыми социальными проблемами? Особенно в наше время, когда политическая система не устоялась, когда процесс реформаторства как на региональном, так и государственном уровне практически только разворачивается. Сделать это непросто, тем более человеку, который воспитан решать все или многие проблемы в командном стиле. Борис Громов уже в кресле губернатора прошел и такую ломку: действуя методически грамотно, сплачивая вокруг себя единомышленников, людей с единым стилем мышления и единым пониманием задач, он создал одну из лучших (если не лучшую) команду управленцев. И дела в Московской области пошли. Она не превратилась в придаток огромного московского мегаполиса, его продолжение, о чем мечтали некоторые чиновники из Москвы. Область стала самостоятельной дееспособной административной единицей, на равных работающей со столицей, другими субъектами федерации, странами СНГ и с зарубежными партнерами. Поэтому Бориса Громова как губернатора можно считать настоящим политическим открытием.
Говорят, с высоты многое видно. Курс Президента Владимира Путина на укрепление вертикали власти и укрепление государственности был целиком и полностью поддержан Борисом Громовым. По многим причинам. Он отмечал законодательно зафиксированный обрыв вертикали: областная власть еще государственная, а городская, районная, поселковая и сельская уже нет. Как же, спрашивается, управлять областью? И вообще, как прикажете это понимать?
Борис Громов писал в статье на одном из интернет-сайтов, что подобные вопросы возникли не только у представителей региональной власти, не имеющих рычагов влияния, но и представителей местной власти, оказавшихся наедине со множеством проблем, дотоле решавшихся в режиме исполнения исходящих сверху указаний. При таких условиях большинство городов и районов оказываются еще в большей зависимости от областной власти, которая распределяет средства на местные нужды. В такой ситуации им и руководителям муниципалитетов не до высоких понятий о формировании гражданского общества - им бы сделать так, чтобы крыши на школах залатать, да зарплату медсестрам и врачам в области выбить, да найти деньги на ремонт дорог, связывающих райцентр с селами, да хорошо бы еще, чтобы по этим дорогам хоть раз в день автобус обернулся, не поломавшись.
Получается, что сами представители местной власти оказываются по вопросу о принципах ее организации в полярных лагерях. Одним независимость от госвласти дает перспективу развития, а вместе с ней и перспективу собственного роста, другим - умножение забот и ностальгию по прежним временам. Не случайно: чем дальше от областного центра, тем консервативнее симпатии избирателей, им сегодня трудно радоваться, что они - единственный источник власти, их гораздо сильнее привлекает быть объектом власти - такой, которая обеспечивала бы работу работо-способным, а остальным - заботу и защиту, хотя бы в части самого необходимого.
Подобное положение дел, считает Борис Громов, когда несовершенство законов уводит от достижения столь необходимого сегодня России общественного согласия, требует от людей, избранных во власть, политической воли, направленной на появление и укрепление реальных механизмов управления, способных консолидировать общество на основе как традиционных для России ценностей, так и с учетом мирового опыта. Кстати, об этом говорил и Владимир Путин в интервью журналистам трех российских каналов. Когда люди знают своих местных начальников только по телевизору, а они, в свою очередь, строят из себя «политиков вселенского масштаба», ничего дельного на практике не получается.
Губернатор Московской области предлагает создать Совет глав местных органов власти, в функции которого входило бы управление специальным фондом, предназначенным для финансовой поддержки муниципальных образований. Чтобы губернатор на основе принятой системы дотаций и субвенций делил областные трансферты по городам и районам, а сами представители местных властей решали между собой, как и на каком основании распределять средства на обустройство муниципальных сообществ.
Заметим, что с такими предложениями Борис Громов выступил буквально накануне выступления Владимира Путина перед членами Правительства, в котором он объявил и новом политическом курсе. Значит, губернатор Московской области просчитал ситуацию и стал, как говорится, «давить снизу». И попал «в десятку».
|
