|
Жители Беслана уже устали искать своих детей среди живых и мертвых. Для отцов и матерей день начинается с поездки в морг, продолжается в больницах Северной Осетии и за пределами республики, а заканчивается, как правило, безрезультатно. Искать детей родители вынуждены только своими силами. Больше рассчитывать не на кого.
В городе нет ни одного официального органа, который бы занимался поиском пропавших без вести. Для чиновников в принципе нет такой категории. В прокуратуре родственников уверяют, что число пропавших сходится с количеством тел в рефрижераторах. Но сами родители утверждают, что это не так. По их подсчетам, на сегодняшний день пропавших как минимум 90. А официальное количество неопознанных тел – 76. «Последнее похоже на правду, – рассказывает «Новым Известиям» Марина Пак. Она уже 21 день ищет свою 12-летнюю дочь Светлану Цой. – В холодильниках, я сама видела, 36 взрослых, до 30 девочек, а остальные – мальчики. Их чуть больше 10. Но пропавших больше». Однако прокуратура отказывается признавать ненайденных детей пропавшими без вести. «Почему? – возмущается Марина. – Ведь даже если разница между пропавшими и неопознанными два человека, они обязаны найти этих двух. А они слушать нас не хотят».
Кроме того, до сих пор, спустя уже 23 дня после захвата школы, неизвестно точное число людей, побывавших в том страшном спортзале. По официальным данным, в заложники к террористам попали «свыше 1156 человек». Эту цифру озвучил генеральный прокурор России Владимир Устинов. Однако в самом Беслане официальным данным не доверяют, и местные жители сами стали составлять списки заложников. При этом уже существуют несколько списков, и в каждом разное число пострадавших. Так, по данным учителей школы №1, в заложниках были 1380 человек. А в списке гуманитарной организации «Кавказский совет по беженцам», составленном на основании классных журналов школы, опроса родственников и соседей пострадавших, значатся 1345 фамилий. Комитет учителей приводит свою цифру – 1306 человек. Но в каждый из них практически ежедневно вносятся какие-то правки. «Наши списки постоянно обновляются, – сказал «НИ» руководитель общественного совета районной комиссии по распределению материальной помощи семьям погибших и пострадавших Таймураз Кибизов. – Их перепроверяют, вносят новые имена, вычеркивают. Должно пройти много времени, прежде чем мы огласим результаты нашей работы».
Из-за всей этой неразберихи Марина едва не похоронила чужого ребенка. Подруги дочери рассказывали Марине, что видели, как Светлана выпрыгнула из окна спортивного зала и ее положили на носилки. Эти сведения подтверждают еще несколько человек. «Свету ведь невозможно перепутать ни с кем. Она на всю школу единственная кореянка, – рассказывает Марина Пак. Больше там не учились дети с азиатской внешностью, – только была учительница Дарима Аликова, бурятка по национальности. Значит, дети не могли ошибиться и видели ее живой. В середине недели я снова поехала в морг Владикавказа, – говорит Марина. – Надежды найти дочь среди живых почти не осталось. Поэтому на опознание стали ездить чаще. Нам открыли рефрижератор, вынесли тела. Я ходила-ходила среди них. И вдруг мне показалось, что одна из девочек, вся обгоревшая, похожа на мою Свету. Стала смотреть по зубам – вроде она. И рост примерно тот. Волосы, правда, не ее были. У азиатов ведь совсем другие волосы. Толстые, крепкие. А там были не такие. Но я подумала, что они просто опалены сильно, поэтому изменились. Я забрала тело».
В доме уже все было готово к похоронам. Стоял гроб. Тело Светы отдали на косметическую обработку перед погребением. С нее сняли одежду, все украшения и отдали родным.
«Я взяла в руки сережки, которые сняли с девочки, и поняла, что это не Света, – говорит Марина сквозь слезы. – У моей дочери таких не было. Там замок другой был. А сразу мы не заметили, потому что украшения сильно обгорели. Их надо близко рассматривать. И потом, после обработки, когда ей зубки почистили, от гари отмыли, стало ясно, что это не Света».По словам Марины, ошибка произошла по ее вине. «Меня никто особенно не убеждал в том, что это моя дочь, – рассказывает Марина. – Только судмедэксперт ходил за мной и говорил: «Лучше посмотрите, лучше». Получается, мы плохо смотрели».
Родственники Светы Цой отвезли тело девочки обратно в морг и принялись за поиски с новой силой. Однако никаких результатов пока нет.
Марина Пак сидит на краю тахты и перебирает фотографии дочери. Все, что случилось, заставляет ее верить в то, что ее дочь жива, что ее, возможно, удерживают в заложниках где-то за пределами республики. И еще она думает о том, чью же девочку она чуть не похоронила? Кто-то ищет ее и тоже не может найти.
|
