|
«Нас в третий раз вывели в коридор и начали избивать, в это время я слышал, как все камеры кричали «позовите врача, человек умирает». Не зная, как остановить беспредел, и не в силах с ним бороться, я был вынужден вскрыть себе вены». Это отрывок письма заключенного из доклада «Российский «Абу-Грейб», подготовленного движением «За права человека» о кризисе в российских тюрьмах, разразившемся минувшей весной. Сегодня доклад был передан представителям ГУИНа. По мнению правозащитников, чтобы предотвратить подобные «войны за решеткой», необходимо принять закон, позволяющий им инспектировать тюрьмы и колонии. Пока же ГУИН готов пускать правозащитников за колючую проволоку только в обмен на обещание не рассказывать об увиденном там.
Весной этого года в «российской зоне» разгорелась настоящая война между заключенными и администрацией. Первые объявляли голодовку, вторые, чтобы ее остановить - начинали бить зэков. Часто все заканчивалось вскрытыми венами, вспоротыми животами, перерезанными глотками. И так продолжалось несколько месяцев. Происходило это именно в колониях общего режима, где не содержатся особо опасные преступники. Так что заключенные уже сами писали, что предпочитают строгий режим более мягкому общему.
Вот некоторые фрагменты хроники боев из доклада «Российский «Абу-Грейб». «Мы зафиксировали факты жестокого обращения почти во всех тюрьмах Челябинской области, - пишет президент челябинской реабилитационной общественной организации «Уральская амнистия» Антонина Соколова. - Практически везде начались избиения заключенных. На сегодняшний день свыше 500 человек в разных тюрьмах объявили голодовку. Тех, кто отказывается выполнять требования администрации, избивают, сажают в карцер. Заключенные Верхнеуральской тюрьмы объявили голодовку после того, как сотрудники ГУИНа уничтожили все личные вещи заключенных, а саму камеру практически превратили в непригодную для жилья. Заключенных же водворили в карцер. В тюрьмах людей травят собаками и избивают, селят вместе с ВИЧ-инфицированными и больными туберкулезом. В Верхнеуральской тюрьме уже 9 человек вскрыли себе вены, разрезали животы или даже пытались перерезать себе горло».
В Челябинской области "усиление режима", - например, многочасовая маршировка по плацу под барабан и флейту или приседания в голом виде под предлогом обыска, - началось в конце прошлого года. Результат - заключенные Курбатов, Молошников и Лаптев покончили с собой. Причем последний повесился после того, как ему угрожали изнасилованием, если он не согласится вступить в самодеятельную организацию. Эти организации, которые по Уголовно-исполнительному кодексу создаются заключенными добровольно, превратились в инструмент подавления зэков. Администрация наделяет ее членов своими полномочиями, что презирается заключенными. Рвение же администрации объясняется стремлением получить наилучшие показатели - чем больше человек вступило в организацию и нашило на форму красные бирки, тем меньше на зоне «черной масти», тех, кто придерживается «воровских понятий».
21 апреля в Верхнеуральской тюрьме 9 человек попытались покончить жизнь самоубийством: Стас Долматов, Сергей Аверинов, Сергей Федулов, Илья Коровьев, Алексей Соловьев, Сергей Черноскутов перерезали себе вены на руках. Эльсивар Гулиев и Алибек Рахимжанов вскрыли животы и вены на руках, а Эдуард Скибинский распорол себе живот и перерезал горло. У всех пострадавших на теле обнаружены следы побоев. В тот же день представители ГУИНа заявили, что ни о каких протестах заключенных им неизвестно. Одновременно похожие события произошли в ряде зон Иркутской области. В колонии N 32 зэки объявили голодовку, десять из них пытались вскрыть себе вены.
Вот как описывает «весеннее усиление режима» бывший осужденный Константин Долгобородов, отбывавший наказание в учр. УС - 20/4 (пос. Форносово, Ленинградской обл.): «Любого кто пытается протестовать, против незаконных действий администрации прессуют жесточайшим образом. Например, ночью любого неугодного могут разбудить активисты, отвести в комнату ПВР или к старшине и избить. Ни от каких комиссий толку не было никогда, становилось только хуже».
А это жалоба заключенного, содержавшегося в уч. ЯВ 48/Т-1 (Верхнеуральск):
«Прогулку необоснованно сокращают до 30-40 мин, часто осужденные вообще лишаются прогулки, в нарушение ст. 93 УИК РФ. В большинстве камер жилая площадь не более 1,5 кв.м. вместо - «не менее 2,5 кв.м.». Нормы питания не соответствуют предусмотренным... Смело можно сказать, нет для осужденных данного учреждения: медикаментов нет, или пытаются лечить просроченными, на прием к врачу попасть очень сложно. В тюрьме нет ни одной камеры, где бы к здоровым осужденным не подсадили больных. В тюрьме вскрываются все консервы, независимо от их количества. В баню осужденных выводят раз в 15 - 20 дней, как будто администрация озабочена возникновением и распространением кожных инфекционных заболеваний среди осужденных».
Подробно описывает в докладе избиения и осужденный Шацких (в ОИК-8 г.Зима): «Начиная с 20 апреля 2004 г. с приезда в ОИК-8 начальника Управления Радченко, давая наставления администрации, им лично говорилось: «.осужденных, находящихся в ШИЗО-ПКТ надо избивать, ломать, что красные повязки надо пришивать к ним наживую». В этот же день в камеру 22 ПКТ (где я содержусь) зашел спецназ и, несмотря на то, что мною выполнялись все законные требования, я был избит без всяких объяснений и причин на то. Причем беспредельно. 24 числа примерно в 10 часов утра дверь камеры в которой я отбываю наказание, открылась, и я снова увидел спецназ. Осужденные были выведены в коридор, слышались угрозы, нецензурная брань и была применена физическая сила неправомерно. После избиения нас завели в камеру, после чего появился еще один работник спецназа с кинокамерой и нам пояснили, что на вопрос «есть ли претензии к работникам спецназа?» надо отвечать «нет!». Когда очередь дошла до меня, я ответил перед кинокамерой, что претензии есть. После этого команда на коридор повторилась, и мы были повторно избиты, только с удвоенной силой. Мы были раздеты до трусов и находились в коридоре голые. В это время из соседних камер стали звать врачей, слышались крики об оказании медпомощи. Нас вновь закинули в камеру и потребовали, чтобы я сказал, что претензий у меня нет. Но я не отказался от претензий и настаивал, что был избит незаконно. Нас предупредили, что будут избивать до тех пор, пока не будет достигнуто желаемого результата. Нас в третий раз вывели в коридор и начали избивать, в это время я слышал, как все камеры кричали «позовите врача, человек умирает», но все законные требования осужденных так и остались без ответа. Спецназ продолжал избивать камеру 22 ПКТ. Я также слышал, как во время этого осужденный Балоян Роман Радонович был заведен один в камеру и его усиленно стали избивать за то, что у него так же имелись претензии к работе спецназа. Во время этого избиения он пытался покончить жизнь самоубийством не в состоянии выносить более издевательств со стороны спецназа, и был унесен куда-то работниками спецназа. После этого нас вновь закинули в камеру и вновь в четвертый раз выволокли на коридор. Из камер слышались хрипы и просьбы вызвать врачей. Нас, избив, закинули в камеру, сказав, подумайте немного, мы через несколько минут зайдем вновь, и дверь закрылась. Не зная, как остановить беспредел и не в силах с ним бороться, я был вынужден вскрыть себе вены. Впоследствии, я узнал, что таким образом были вынуждены поступить 47 человек...»
Так ломали авторитетов
Сейчас ситуация в общем стабилизировалась, хотя правозащитники продолжают получать сообщения о подобных инцидентах. У них есть свое объяснение вспыхнувшего на зоне конфликта и внезапным столкновениям администраций с заключенными. По мнению авторов доклада, причиной стало благое в теории намерение ГУИНа разрушить «кастовость» за решеткой - то есть установившуюся за десятилетия иерархию, систему отношений между заключенными. Речь идет о разделении на «авторитетов», на «черных», «мужиков» (среднестаистический зэк), «опущенных» (те, кто были сексуальному насилию). «Была принята установка - обезглавить заключенных, раздавив авторитетов, - рассказывает координатор совместных программ по проблемам гуманнизации мест лишения свободы движения «За права человека» Борис Пантелеев. - Может, это и правильно, но средства, которые применялись, привели ко всем этим страшным последствиям. Алгоритм был простой - спровоцировать зэков на какие-то акции. Часть авторитетов перевели в тюрьмы, отделив их от своих. А остальных показательно «ломали» на зоне. Как это делалось. Сначала администрация создает свой оплот из заключенных, которых удалось заставить вступить в самодеятельные организации. А потом туда пытаются записать «правильных заключенных» - или силой заставив их либо посулив более хорошую жизнь или условно-досрочное освобождение».
Свою реакцию на такое переселение описывает один из заключенных: «В данный момент я нахожусь в учреждении УК-272/25 особого режима, но с выходом поправок в УК РФ через месяц мне будет заменен режим содержания (на общий - ред.), а там начнется ад. От людей бывших и прошедших зоны ИК 272/4 и ИК 272/2 я наслышан и знаю, что там твориться. На этих зонах людей в буквальном смысле, в физическом и моральном ломают, а проще говоря, человека унижают в его достоинствах как человека. Там через грубую физическую силу заставляют вступать в СДП (секция дисциплинарного порядка), а тех единиц, кто не пишет в СДП заявление, того ожидает еще худшее, чем СДП - это «петушатник». так что остаться человеком - мужиком практически невозможно».
«Разумеется, уважающий себя зэк скорее расстанется с жизнью, чем пойдет на такое унижение, - считает Борис Пантелеев. - В Липецкой колонии применили еще и свое ноу-хау. В столовой за одним столом пытались посадить зэков с обычным статусом и «опущенных». И полтора года там идет скрытая голодовка - 2/3 заключенных не ходят в столовую. Ведь если зэк согласится есть с «опущенным», то, как только он попадет в другую колонию, он сразу же сам станет «опущенным». Он должен на это как-то реагировать, иначе какой же он уважающий себя зэк. Подобного рода действия в различных колониях привели к взрыву, к возмущению заключенных. И тогда уже администрациям вводить спецназ, хотя сопротивление заключенных было ненасильственным - в форме голодовки. У нас борьба с негативными проявлениям принимала характер кампанейщины. 70 лет создавалась кастовость на зоне и вдруг решили немедленно покончить. Но ведь они должны были отдавать себе отчет в последствиях. Разрушается модель, которая позволяла поддерживать хоть какой-то порядок. Тем более, что большинство блатных уже давно работало с оперативниками. И вот их начали ломать. А ведь администрации не предлагают другой модели взаимоотношений между заключенными. Им просто говорят: «Забудьте все, что было до этого!»
Правозащитников просят молчать
Авторы доклада могут лишь предполагать, что подтолкнуло ГУИН так варварски и бездумно начать ломать отстроенную им же самим систему. Одна из версий - таким образом пытались спровоцировать общественников на слишком резкие заявления и, поймав их на защите какого-нибудь «авторитета», не допустить принятия закона «Об общественном контроле», создающего механизм инспектирования тюрем. Примечательно, что сам ГУИН никогда активно не выступал против этого закона, в отличие от МВД и ФСБ. Так что по одной из версий заказ поступил именно из одного из этих ведомств.
Впрочем, бурная реакция правозащитников и СМИ на беспорядки на зоне все-таки заставила ГУИН предложить им сотрудничество, но с довольно жестким условием - молчать обо всем увиденном.
В движения «За права человека» поступило письмо одного из руководителей ГУИНа, в котором он пишет о необходимости заключить «двустороннее соглашение, как это предусмотрено при проведении визитов Европейского Красного Креста, Международной Хельсинской Федерации и других неправительственных организаций». У этого соглашения два условия. Первое - в течение месяца после окончания инспекции представить в ГУИН отчет о «результатах мониторинга». Второе: «взять на себя обязательство не публиковать сведения о результатах посещения без нашего согласия (ГУИН - ред.) и без соответствующих комментариев, а также не использовать их в судах, включая Европейский суд по правам человека».
Правозащитники ответили отказом: «Действующее законодательство прямо требует от нас обеспечить гласность нашей уставной деятельности и гарантировать свободный доступ к такой информации. Именно по этой причине мы не можем взять на себя обязательство не оказывать содействия гражданам, обращающимся в судебные органы, включая Европейский суд по правам человека».
|
