|
В России продолжается военный призыв. Это первый призыв, для которого снята проблема альтернативной службы: закон об АГС вступил в силу. Между тем все больше военных аналитиков сходятся во мнении, что в ближайшем будущем проблемой номер один для российской армии может стать этническая дедовщина. Все больше инцидентов в воинских частях имеют под собой национальную окраску. Военнослужащие-земляки, объединяясь в сплоченные национальные группы, выстраивают в воинских частях параллельную силовую вертикаль, насаждая собственные правила и понятия. В основном речь идет о военнослужащих, призванных из республик Северного Кавказа. Проблема развивается по нарастающей и причиной тому - демографические процессы и особенности воспитания нового поколения. Уже сегодня двухмиллионный Дагестан поставляет в Вооруженные силы почти столько же призывников, сколько 12-миллионная Москва. Очередной побег на почве этнодедовщины случился недавно в Самаре. Из воинской части внутренних войск сбежали двое военнослужащих. В тот же день они дали пресс-конференцию, на которой заявили, что однополчане их не только били и унижали, но и заставляли совершать преступления против жителей Самары. Военная прокуратура возбудила уголовное дело по 4 статьям. Арестован рядовой, призванный из Дагестана, Арслан Даудов. Спецкор ГАЗЕТЫ Дмитрий Соколов-Митрич попытался на месте исследовать особенности нового для российской армии явления.
"Русские, по их словам, свиньи и собаки"
Разговор с националистом о пауках
«1. Шеф прав. 2. Шеф всегда прав, 3. Шеф не спит - он отдыхает, 4. Шеф не ест - он укрепляет свои силы, 5. Шеф не пьет - он дегустирует, 6. Шеф не флиртует с секретаршей - он поднимает ей настроение; 7. Если шеф не прав - см. пункт 2».
Шеф - это Олег Киттер. Кроме плаката «Регламент шефа» в его приемной советские и царские флаги, запрещенная законом об экстремизме литература и собственный портрет в спасательном круге вместо рамки. Киттер - русский националист и этого не скрывает. «Я националист», - произносит он так же, как другие говорят: «Я водитель троллейбуса» или «Я ветеринар». К приемной националиста примыкает его оружейный магазин, охранное агентство и правозащитный центр, защищающий права только русских.
В прошлом у Киттера - погоны капитана милиции, неудачная попытка избраться в мэры Самары и два уголовных дела за разжигание межнациональной розни. Первое закончилось оправдательным приговором, второе еще тянется, но на всякий случай газета Киттера «Алекс-информ» теперь выходит со сноской-отмазкой на первой полосе: «Под жидами следует понимать международную прослойку людей, живущих за счет труда и способностей других».
Побег из воинской части № 5599 внутренних войск МВД России рядового Станислава Андреева (русского) и младшего сержанта Азамата Алгазиева (казаха) - это первый случай в истории российской армии, когда, спасаясь от неуставных отношений, беглецы обращались за помощью не в Военную прокуратуру и не в Комитет солдатских матерей, а к махровому националисту.
- Слово «националист» сильно извращено, - пожаловался мне Киттер. - Национализм - это просто следующая ступень родства после семьи, он не может разжигать никакой розни, если только не оскорблять этого родства. А настоящим разжигателем национальной вражды как раз является интернационализм. Потому что именно принудительное выравнивание неравного приводит к недовольству национального большинства и развращению национального меньшинства.
- Олег Вячеславович, а вы не пробовали быть хитрым националистом? Не статьи про жидов публиковать миниатюрным тиражом, а поднимать свой бизнес, налаживать связи в администрации, в силовых структурах, в той же прессе. Плетите паутину влияния и потихоньку лоббируйте интересы своей нации. Сначала в Самаре, потом в Москве, а там, глядишь, и международный русский заговор организуете.
- Знаете анекдот про бородатых зайцев? Короче, завелись в лесу бородатые зайцы. Везде ходят стаями, всех бьют, грабят, насилуют. Весь лес от них уже воет, а справиться никто не может. Вроде обычные зайцы, но уж слишком их много. Лиса пыталась с ними разговаривать - теперь в больничной норе лежит, волк выяснял отношения - в реанимацию попал, даже медведь чуть живой ушел от бородатых зайцев. Осталась у зверей последняя надежда - лев. Приходят к нему всем лесом, падают в ноги: «Лева, житья нет от бородатых зайцев. На тебя последняя надежда, ты же все-таки царь, спасай нас, сил больше нет терпеть» - «Легко, - отвечает лев. - Чо я, зайцев, что ли, мочить не умею?» Забивает с ними стрелку на большой поляне. Приходит - а там тьма тьмущая бородатых зайцев. Все такие мускулистые, подтянутые, суровые, глаза горят. «Ладно, - думает лев, - сначала поговорю с ними по-человечески. Мужики, - говорит, - вы чего вообще творите-то? Побойтесь Бога!» - «А ты вообще кто такой-то?! - отвечают льву бородатые зайцы. «Я?! Я лев!» - «Какой еще лев?» - «Как какой? Царь зверей!» - «Не-е! Это Масхадов царь зверей. А ты - просто животное».
- Это вы так от ответа уходите?
- Нет, это и есть ответ. В борьбе животного и зверя всегда побеждает зверь. Чтобы победить зверя, нужно самому быть зверем. Чтобы плести паутину влияния, нужно быть пауком. Русские не умеют быть пауками. Русские умеют быть зверями, но их заставляют быть животными.
- Кто заставляет?
- Те, кто плетет паутину.
- Какая-то причудливая фауна у вас получается, Олег Вячеславович. Между прочим, те, кто умеет плести паутину, уже давно бы отвезли нас в ту часть, где сейчас содержатся Андреев с Алгазиевым. Журналистов к ним не пускают, а друзьями прикинуться нам без вас не удастся, потому что мы их в лицо не знаем. Вы нам помогли, мы вам помогли - вот и паутина сплетается. И никаких пауков.
'Это называется джамаат'
Рядовой Андреев и сержант Алгазиев после побега из воинской части сначала содержались в полку МЧС, потом их перевели в часть при областной Военной прокуратуре. Обоих Киттер опознал возле КПП. Но Алгазиева тут же сцапали приехавшие на свидание родители. Они как-то косо посмотрели на националиста и наотрез отказались давать своему чаду слово. Националист, постояв с нами на улице минут 5, сказал, что ему холодно, он пойдет греться в машину. Но нас обязательно дождется, потому что мы русские. Через час, когда мы вышли из КПП, оказалось, что националист обманул, не дождался.
Станиславу Андрееву 22 года. До армии он выучился на сварщика, потом закончил юридический колледж и факультет уголовного права в Тольяттинском университете. Поэтому говорить умеет.
- В полк меня привезли 25 декабря 2002 года. Уже на КМБ (курсе молодого бойца. - ГАЗЕТА) из 90 человек было 45 дагестанцев и ингушей. Те, что городские и с высшим образованием, еще более или менее. А которые с гор и сразу после школы - вот эти и были вовлечены в эту систему. После КМБ в нашей роте их человек 10-15 их было - аварцы, даргинцы, ингуши, кумыки, но держались все вместе. Это у них называлось джамаат - община по-нашему. Вместе молились в каптерке, вместе решали проблемы, вместе бизнес наладили.
- Какой бизнес?
- Разбойничий. Сначала вроде как по-дружески: мол, ты местный, помоги, на курево денег нет. Принеси 50 рублей, я тебе потом отдам. Раз 50 рублей, два 50 рублей, потом 100, потом 200. А когда предыдущий призыв уволился, а с новым земляков пришло еще больше, они уже стали не просить, а требовать. Вымогательство как-то очень быстро стало системой. Нас просто обложили данью. Формы изобретали разные. Например, так называемый косяк. За любую, самую мелкую провинность на тебя вешали определенную сумму - от 50 до 1000 рублей. Косяк от 50 до 200 рублей могли вменить за что угодно, предугадать, что ты через минуту сделаешь не так, было невозможно. Они могли обвинить тебя даже в том, что ты просто медленно среагировал на их требования. Более серьезные суммы, как правило, назначались по существу, но дагов - мы их между собой так называли - не интересовало, что мы уже получили наказание от командиров. Они выстроили параллельную систему власти. Однажды я, сержант Кузьменко и младший сержант Гроздин отклонились от маршрута патрулирования, чтобы позвонить домой, нас заметил полковник Лазарев и сообщил дежурному по части. Когда мы вернулись, Аслан Даудов позвал меня и сержанта Кузьменко и сказал: «На вас косяк» Мы сначала: «Ну косяк так косяк, понесем наказание от офицеров». А он: «Не, от офицеров - это само собой. А от нас - отдельно. Короче, с вас 1000 рублей». Тогда за нас отдал сержант Кузьменко. Взял деньги у родителей и отдал.
- Сержант отдал рядовому?
- А там уже давно не важно, рядовой ты или не рядовой. Среди своих даги придерживаются субординации, все остальные для них - никто. Старших офицеров еще более или -менее чтут, и то не всегда, а на лейтенантов и даже капитанов уже давно забили. Могут матом послать, и те все это терпят. Осенью прошлого года командир взвода роты материально-технического обеспечения лейтенант Солдатов сделал рядовым ингушам замечание и был избит. Никаких последствий не было. В декабре прошлого года рядовые Шакреев, Евлоев и Ужахов, все трое из Ингушетии, пытались в столовой избить заместителя командира полка по тылу майора Леонова. Также ничего не произошло. Представляешь, рядовые - майора? Есть такой анекдот - про бородатых зайцев?
- Знаю уже.
- Один к одному. Только бритые. Многие офицеры просто боятся с ними связываться и предпочитают закрывать глаза на многие грубые нарушения. Бесятся от бессилия и все зло срывают на нас. На малейшие проступки отвечают грубостью и оскорблениями. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, ставят самих же дагов замкомами взводов и старшинами, потому что русского они слушаться не будут. Пока таких замкомов двое, но еще нескольких уже отправили на учебу. Это создает видимость тишины и спокойствия, но на самом деле проблемы только усугубляются. Вместо того чтобы ставить их на место, офицеры идут им на уступки. В итоге под командованием своих земляков служба у кавказцев и вовсе превращается в курорт, на котором солдатам всех остальных национальностей отводится роль обслуживающего персонала.
- Кроме косяков, что еще облагалось данью?
- Увольнения. Вернуться надо было или с деньгами, или с телефонной карточкой. Смотря на сколько уходишь и насколько богатые у тебя родители. Доходило до 600 рублей за день. Даже сама служба облагалась данью. Наша часть патрулирует улицы города, помогает милиции, у нас и форма похожа на милицейскую. Короче, каждый патруль должен приносить им из города по 100 рублей в день. Солдатам приходилось вымогать деньги у горожан, а иногда и грабить. Я серьезно говорю. В основном имели дело с пьяными. Они откупались от нас, чтобы не попадать в вытрезвитель. А упитых до бесчувствия просто обворовывали. Проблем потом не было, потому что пострадавшие думали, что мы - милиция и жаловались на ментов. Если ты приходил с патруля с пустыми руками, долг оставался за тобой. А иногда и счетчик включали. Наша рота патрулировала город 4 раза в неделю. Каждый день по 9 патрулей. А всего в полку 200 человек ежедневно. Вот и посчитайте. Плюс косяки. Плюс увольнения. Да, еще положенное бесплатно обмундирование они нам продавали - например, тот же Даудов заставлял нас покупать берцы по 200 рублей. И это только денежная повинность.
- А еще какая?
- Трудовая. Заправка постели, стирка, уборка помещения - это они считают женской работой, говорят, что традиции им не позволяют ее выполнять. Поэтому все это приходилось делать нам. Ремонт помещения -мужская работа, но и ремонт они заставляли делать нас. Русские пацаны, бывало, всю ночь не спят, делают ремонт. Они подключаются только к приходу командира. А тот их еще нахваливает: «О, молодцы, джигиты, хорошо сделали». Малейшее недовольство их требованиями - начинали бить. Но даже если ты все исполняешь, это не спасает тебя от побоев. Бьют за все. Постирал плохо - избили, постриг плохо - избили. Они чувствовали себя абсолютными королями. В столовой сидят, едят: принеси чай, принеси вторую порцию. Откуда? Не волнует. Свою неси. Смотрят телевизор: «Принеси подушку!» Они любят сидеть, обложившись подушками. Курорт. За территорию выходят, когда захотят. Покупают себе одежду гражданскую, ходят гулять на набережную, когда день рождения у кого-то, - мы скидывались на день рождения. Гражданской одежды у них гардеробы целые. И не важно, первогодка ты или второгодка. Главное - с Кавказа ты или нет. Они когда демобилизуются, у них вот такие баулы с кроссовками, куртками, спортивными костюмами, туфлями, мобильниками. Они возвращаются с курорта. Там, у себя на родине, они даже деньги платят, чтобы их в Россию направили служить, а не на Кавказ. Они этого даже не скрывали. Хажуков, дагестанец, лично мне говорил, что он на призывном пункте заплатил 5 тысяч рублей, чтобы его сюда направили.
- Зачем?
- Да потому что среди своих придется реально служить. И постель заправлять, и унитазы драить. А представь, назначат тебя сержантом и придется командовать представителем кого-нибудь знатного рода. На кровную месть нарваться можно. Да и родители там рядом, старейшины - не побалуешь. Они всего этого очень боятся. Когда к ним сюда родственники приезжают, они даже курить бросают.
'Спасибо Басаеву'
- Вы пробовали жаловаться командиру части? Или он тоже их боится?
- Нет, не боится. Но сделать ничего не может. Жалобы были, но все уходило в песок. Ну выстроит полковник их на плацу, поорет - дескать, переведу всех в другие части, Сибирь большая - они сделают вид, что боятся, а через час так изобьют жалобщика, что до следующего призыва все заткнутся. Одного рядового, не буду называть его фамилию, после такого случая избили, а потом заставили чистить туалет своей зубной щеткой. Командование всякий конфликт старалось не решить, а замять. Зачем им проблемы по службе? Только один раз осудили дагестанца из нашей части за сломанную челюсть. И то на 2 года условно. Хотя сломанных челюстей было много. И пальцы ломали. Но вообще-то они старались бить грамотно - не оставляя следов. Ладонями били, мокрое полотенце на кулак наматывали или били по передней части голени - чтобы можно было сказать, что человек сам упал и ушибся.
- А своим родителям ты рассказывал?
- Нет, расстраивать не хотел. А другие - да, рассказывали. Родители приходили к командиру роты, части. Иногда переводили в другие подразделения, где нет кавказцев.
- А почему у вас их так много скопилось?
- Наш полк головной в бригаде, из других полков их сюда сбрасывают от греха подальше. Командир части все время грозится, что призыва с Кавказа сюда больше не будет, но меньше их здесь не становится. Против реальности не попрешь. У русских рождаемость падает, а на Кавказе демографический бум и 100-процентная явка на призывные пункты. Там уже наш полк давно прославился, и многие прицельно идут именно сюда.
- Слушай, половина - это все же не большинство. Вы пытались оказывать сопротивление?
- Некоторые пытались - безрезультатно. Они знаешь как говорят? Не сможет один сломать человека, сломаем всем джамаатом.
- А вы не пробовали всем джамаатом?
- Не пробовали. Что-то мешает объединяться. Не знаю что. Вот вены вскрывать не боятся - только при мне три случая было. Один еще на курсе молодого бойца, фамилию не помню. Потом рядовой Измайлов из второй патрульной роты, у него 2000 рублей вымогали. А третий у нас в роте - Романцев. Я писарем командира роты работал, поэтому знаю все это точно. Слава Богу, все остались живы. Мы с Азаматом тоже терпели до последнего. Мне еще полгода оставалось, а он и вовсе 27 мая должен был увольняться. Но нам обоим на день побега срок выплаты назначили - по 500 рублей. Они так нам сказали: «Не отдадите - узнаете, что такое ад». За месяц до того мы патрулировали станцию метро рядом с офисом Киттера, я тогда с ним случайно познакомился. Поэтому когда пришел конец терпению, мы решили бежать именно к нему.
- Слушай, а Алгазиев ведь мусульманин. Он для них свой.
- Свой?! Смешно. Ему еще больше меня доставалось, хоть он и сержант. И по почкам, и губы оттягивали, и уши выворачивали. Накануне нашего побега его жестоко избил старший сержант Магомедов. В ту ночь Азамат был дежурным по роте, а Магомедов и еще трое - рядовые Шакреев, Таршхоев и Алиев - в классе боевой подготовки пили водку. Когда им стало совсем весело, они заставили русских рядовых Трошкина и Левченко 2 часа подряд танцевать перед ними лезгинку. Когда Азамат попытался возразить, его избили, отняли штык-нож и пообещали зарезать его этим штык-ножом, если он его не выкупит за 500 рублей. Он все это в заявлении написал. Для них мусульмане только те, которые с Кавказа. Казахи, башкиры, татары для них - такие же свиньи, как русские. Потому что они водку пьют и свинину едят.
- А сами они что, водку не пьют?
- Пьют. Но свинину не едят. И подмываются каждый день. У них традиция такая, они туалетной бумагой не пользуются. Они так и говорят: «Наши жопы чище ваших лиц». Антирусские настроения у них очень сильны. Слушают песни певца Тимура Муцураева. Там прославляются шахиды и прямо целый план расписывается, как моджахеды станут властителями мира. Мне запомнилась одна песня про то, как в горное село приходит трусливый русский солдат. Я их спросил, про какое это село. Они говорят: «Карамахи и Чабанмахи». А альбом этот называется «Держись, Россия, мы идем!».
- А в боевых действиях на стороне чеченцев там никто не участвовал?
- Я такого не слышал. Вот что поразительно. У нас в роте было двое чеченцев. Из Урус-Мартана. Два брата - Хасан Басаев и Рамазан Басаев. Они выросли во время войны, видели и бомбежки, и все на свете. И у них таких наклонностей не было. Они не слушали Муцураева, не называли нас свиньями и в вымогательствах не участвовали. Более того, если они видели, что на русского наезжают уж совсем по беспределу, заступались. Особенно Рамазан. Передайте им публичное спасибо. Они единственные, кто как-то сдерживал дагов. Их боялись.
- А чего остальные с вами не побежали?
- Испугались. Это же внутренние войска, там много местных служит. А у дагестанцев в Самаре большая диаспора. Вы бы видели, как дембеля из нашей части увольняются. Втихаря. Одежду и деньги получили - и бочком, бочком, пока не отняли. А многие форму свою заранее прячут за территорией у знакомых, чтобы потом переодеться.
- Ты, наверное, теперь тоже националист, как Киттер?
- Да нет. Я только латышей не люблю. Мне за Прибалтику обидно.
'Быть сильным не запретишь'
Военный прокурор Самарского гарнизона Сергей Девятов назначен на эту должность недавно. Он приехал из другого региона и не перестает удивляться нравам местных призывников. Люди из его окружения в конфиденциальных разговорах признаются, что прокурор уже испытывает давление дагестанской диаспоры в Самаре. Но на прямой вопрос Девятов ответил отрицательно:
- Сейчас самая большая проблема для следствия - это получить показания сослуживцев Андреева и Алгазиева, - вздыхает прокурор. - Никто не хочет. Все боятся.
- Конечно. Если там половина с Кавказа.
- Да какая половина! 20 процентов. Мы проверяли. Наверное, тем, которые сбежали, просто стыдно признаться, что они терпели от кучки людей. А большинство там из Самары и области. Это единственная воинская часть в регионе, где разрешается служить не по экстерриториальному принципу. Именно поэтому все как воды в рот набрали. Предпочитают терпеть, лишь бы их не услали куда-нибудь в Бурятию или еще хуже - в Чечню. А арестованный Даудов, естественно, все отрицает. Командиры? А что командиры? Естественно, им все это не нужно. Зачем им портить себе отчетность? Но если так и дальше пойдет, то я не уверен, что отчетность у них не будет испорчена. Мы-то дело в суд передадим уже в июне, а что будет дальше - не знаю.
Воинская часть № 5599 расположена в самом центре Самары, в двух шагах от берега Волги, между городским парком и пивзаводом «Жигули». На проходной стоит молодой дагестанец в гражданском. Мимо проходит солдат. Парень хватает его за руку:
- Эй, стой. Слушай, вон в том корпусе на втором этаже двое прапоров. Скажи им, чтобы срочно сюда шли. Скажи, их Рамазан ждет. Понял? Срочно.
Солдат не переспрашивал.
Командир части полковник Громов производит впечатление человека, который в сложившихся обстоятельствах делает все, что может, но понимает, что обстоятельства сильнее и приходится под них подстраиваться. Долго спрашивал меня: «А что Киттер поет? А что Андреев поет?».
- В моем полку служат солдаты 56 национальностей, и для меня не важно, кто какой. Все граждане России. Хотя, если честно, у военнослужащих с Кавказа уровень боевой подготовки гораздо лучше. Они физически сильнее, инициативнее, тот же Даудов за неделю до ареста в метро смог в одиночку задержать двоих преступников, которые пытались ограбить гражданина. Когда они патрулируют город, я абсолютно спокоен.
- А когда они в казарме?
- Здесь не закрытый режим. Все наши военнослужащие ходят в патрули, очень часто видятся с родственниками. Если их здесь так унижали, почему они молчали? Лично мое мнение, что это все политические интриги Киттера. Про него что-то давно никто не вспоминал, вот он и решил пошуметь.
Когда я выходил, на проходной вместе с Рамазаном уже тусовалось человек 5 земляков. Вместо ответа на мои вопросы он дал мне телефон главы дагестанской диаспоры в Самаре Абдул-Самида Азиева.
Абдул-Самид сам военный, полковник медицинской службы в отставке, поэтому смотрит на ситуацию не только как дагестанец, но и как кадровый военный советской закалки.
- У нас тут в области полтора года назад в учебном центре 20 призывников написали жалобу, что их заставляют делать работу, которую им не позволяют делать традиции. Я тогда с ними встречался и говорил: «Не придумывайте! Никаких таких традиций на Кавказе нет и никогда не было. И в Коране об этом тоже нигде не написано. Хотя я его не читал. У себя дома - да. Там мужчина должен делать более тяжелую работу, а женщина - заниматься хозяйством. Но в армии мужской коллектив и вы не птички, которые летают и не оставляют грязи на полу. Поэтому будьте добры нести те же обязанности, что и остальные.
- А что делать с Даудовым?
- Мне удалось с ним коротко побеседовать. Он утверждает, что никого не бил и кругом невиновен. Я не думаю, что это правда, но и не уверен, что, если его посадить, это послужит на пользу. Обозлится его мать, обозлится село. Надо искать другой выход. Когда все это случилось, я говорил офицерам: «Дайте мне адреса этих ребят, откуда их призвали. Правильное воспитание нужно начинать еще на этих призывных пунктах и на уроках военной подготовки в местных школах. Потому что наверняка сейчас уже туда возвращаются с военной службы ребята и хвастаются, что вот, мол, они в армии полы не мыли и картошку не чистили. И с них будут брать пример следующие призывники, сложится традиция, которую потом будет трудно перебороть. И еще - надо что-то делать с мужским воспитанием в России. Ну разве это нормально, что 80 процентов военнослужащих части не смогли дать отпор 20 процентам ребят с Кавказа? Мужской коллектив есть мужской коллектив, там всегда идет борьба за власть и контроль. И если большинство оказалось слабее меньшинства, то ему стоит о чем-то задуматься.
Лидия Гвоздева, председатель самарского Комитета солдатских матерей, рассказала по этому поводу анекдот. Не про бородатых зайцев.
- «Граждане! Завтра всем явиться на Красную площадь. Будем вешать. Вопросы есть?» - «Есть. А веревку с собой приносить?» Проблема есть, и она идет по нарастающей. Я не понимаю, что происходит. Доходит до смешного. Двое дагестанцев бьют одного русского, а еще четверо в очереди стоят. Уж сколько раз мы с нашими солдатами разговаривали, говорили, что надо держаться вместе, про веник рассказывали - они в ответ только мычат, но все без толку. На днях мне звонит мама: «Ради Бога, переведите моего сына в другую часть, там их кавказцы терроризируют». Начинаем выяснять - оказывается, в их подразделении двое поставили под контроль целую роту. Двое! Я ей говорю: «Мамаша, лучше идите и объясните своему сыну, что свое достоинство в этой жизни нужно отстаивать. Иногда с кулаками. Пусть они объединятся, один раз отметелят тех двоих, и все встанет на свои места».
- Вы же боретесь с дедовщиной в армии! Как вы можете такое советовать?
- А это и есть борьба с дедовщиной. Среди запорожских казаков, например, не было дедовщины, потому что там все были мужчинами. А если теперь наши ребята вырастают такими зайчиками, то чего удивляться, что их бьют. Дедовщину создают слабые, а не сильные. Мы делаем все возможное, чтобы сильных усмирить, но против природы не попрешь, человеку невозможно запретить быть сильнее тебя, можно только самому стать сильнее. Сколько раз приезжала сюда Тайганат… это председатель махачкалинского Комитета солдатских матерей, очень достойная женщина - беседовала с ними, с собой старейшин привозила. Причем обычно это выглядит так: сначала мы беседуем все вместе, и они говорят им нечто такое, что на несколько месяцев позволяет снять проблему. В принципе я знаю, что они им говорят, но это не для разглашения.
- Странная у вас позиция. Обычно ваши коллеги склонны во всем винить командиров.
- Мы с этой частью работаем с 1994 года и имели дело со всеми ее командирами. Полковник Громов - самый достойный из них. Знаете, что было до него? Разруха полная. Наркоторговцы сверлили в заборе дырки и через них наркоту продавали, а при Громове даже пьянство там под реальным запретом. Три года назад, когда мы ехали с их эшелоном в Чечню, я потихоньку попыталась справить в вагоне свой день рождения. Он сказал: «Прекратить. Или сейчас же все бутылки перебью». Можно, конечно, ругать командира, можно даже их увольнять и сажать, только легче от этого не станет. Вы подождите, сейчас подрастет поколение, которое родилось в девяностые, во время демографического спада. Тогда проблема дедовщины будет уже не только в армии, но и в обществе
|
