|
Давать прогнозы по кадровым перестановкам на Кавказе, где этот вопрос решается закулисно, – дело малоперспективное. Зато красноречивыми становятся сами назначения, которые не могут скрыть всей природы внутренних противоречий на политическом Олимпе «удельных княжеств». Громкие и почти незаметные отставки премьеров, в том числе и вместе с их командами, не считая закономерных случаев, связанных с избранием новых президентов в республиках, на юге страны перестали быть исключительными событиями, до последнего времени нехарактерными для такого консервативного региона, как Кавказ.
В некоторых субъектах, особенно в Ингушетии и Чечне, исполнительная власть за последние несколько лет сменялась ежегодно. Пристрастие к полной смене правительств, при которой первые лица сохраняют свое положение, позволяет властям списать на «несправившихся чиновников» текущие неудачи на социально-экономическом фронте, обнадежить население успехами нового «компетентного» правительства. Но, пожалуй, самая главная особенность волны всех отставок правительств на Северном Кавказе в том, что в итоге избранные благодаря поддержке Кремля президенты избавились от прокремлевских же премьеров и министров в своем окружении.
Еще два года назад наблюдатели отмечали жесткий прессинг Кремля на региональные элиты. По воле Белокаменной к власти пришли ее люди во всех без исключения субъектах юга России. Наиболее показательными были поражения адыгского Аслана Джаримова, ингушского Руслана Аушева, «чеченского зятя» Владимира Семенова в Карачаево-Черкесии. Чечне порекомендовали Ахмада Кадырова, Ингушетии – Мурада Зязикова. В ответ благодарные лидеры в один голос отрапортовали об особой политике и карт-бланшах этническим русским. Были приняты даже специальные программы по возвращению эмигрировавшего «старшего брата», правда, за федеральный счет. В Адыгее, Ингушетии, Чечне, Северной Осетии премьерами были назначены славяне. Но, как оказалось, временно – своя рубашка ближе к телу.
Внимание Кремля ослабло, и, как следствие, все вернулось на круги своя. Главу правительства Адыгеи Геннадия Мичура сменил представитель титульного народа Хазрет Хуадэ. Летом прошлого года Тимур Могушков занял премьерское кресло ушедшего в отставку со своей командой «единственного русского в ингушском правительстве» Виктора Алексенцева. Его кандидатуру поддерживал полпред Виктор Казанцев. Само же назначение Алексенцева год назад преподносилось Магасом как свидетельство конца клановости местной власти, близящегося возвращения в республику русских, ускорения реформ.
Но славянин не пришелся ко двору. На его отставке активнее всего настаивал председатель местного отделения «Единой России» Мухарбек Аушев. По информации источников в правительстве Ингушетии, указ об отставке Алексенцева больше четырех месяцев лежал на столе у президента Мурада Зязикова. Летом прошлого года его терпение лопнуло, и он обвинил правительство в «неспособности вывести республику из экономического кризиса и вернуть чеченских беженцев на территорию родной республики». Такая формулировка не совсем увязывается с заявлениями Магаса об успехах, например, в сельском хозяйстве, которые не могли произойти за последние полгода после ухода Алексенцева. Кроме того, известно, что с января 2003 года решением Москвы вся ответственность за возвращение беженцев на малую родину возложена на комитет по делам вынужденных переселенцев правительства Чечни, выводя за рамки репатриации Магас, МЧС и МВД России.
После победы на президентских выборах в Карачаево-Черкесии председателя Национального банка Мустафы Батдыева (аналогично со сменой премьера) стал более жестким контроль за главным богатством края – дубовым лесом и его вывозом в Турцию.
В Адыгее нового премьера утвердил двухпалатный парламент республики, а в Кабардино-Балкарии, наоборот, именно двухпалатная структура законодательного органа в январе текущего года стала причиной отставки кабинета министров в полном составе. Как отметил в беседе с корреспондентом «НГ» политолог Мурад Мешхоев, «двухпалатный парламент противоречит федеральному законодательству, потому потребовалась отставка правительства, чтобы вернуться в единое правовое поле». Неясно, однако, при чем тут правительство, если реформировать предполагалось парламент, причем с опозданием на четыре года, когда президент России потребовал унифицировать все российское законодательство. По словам правозащитника Валерия Хатажукова, причина в другом: «Пост вице-президента КБР уже не соответствует Конституции, в регионах России такой должности нигде уже не осталось». Поэтому вице-премьер Геннадий Губин возглавил правительство, а пост спикера парламента, в соответствии с неписаным правилом о распределении ключевых должностей между основными национальностями на пропорциональной основе, перешел к балкарцу Ильясу Бечелову.
«НГ» не раз писала о «кадровой карусели» в Чечне, где со скандалами ушли несколько «московских» премьеров. Но и здесь весьма красноречивы заявления нынешнего премьера Анатолия Попова, история с отравлением которого в гудермесской столовой беззвучно утонула, как в вязком болоте. Гордо отметив свою наиболее продолжительную по сравнению с другими чеченскими премьерами работу с амбициозным Ахмадом Кадыровым, премьер Попов тем не менее заметил: «Если придется уйти в отставку – уйду без скандала и без позора». Так уходили до этого его предшественники.
Два года прошло после прессинга Кремля на кавказские республики. Самые нестабильные регионы возглавили его фавориты. Новоизбранные президенты остались, но их продекларированная политика изменилась с точностью до наоборот. Унификация законодательства, учет пропорционального распределения власти по нацпризнаку, укрепление вертикали власти – об этом в Москве уже не говорят, но на Кавказе вспоминают каждый раз, когда решается вопрос устойчивости местной элиты. Первые лица успешно «зачистили» свои тылы от «глаз и ушей» рекомендованных сверху чинов, заменив их «своими».
|
