|
Человек стоял на обочине дороги в расслабленной позе постового милиционера - положив согнутую в локте руку сверху на автомат. В тот день - 16 апреля 1998 года - ранним утром на перевале Хурикау Сунженского хребта на границе Северной Осетии и Ингушетии был сильный туман - явление обычное для этих мест и времени года. Из-за тумана человека заметили уже практически вблизи. Он был одет в темносерый камуфляж, похожий на те, какие носят СОБРовцы, из-за чего еще более сливался с туманом. Армейские шоферы в колонне знали, что здесь поблизости есть блок-пост, а времени оценить, что человек на дороге был одет в камуфляж натовского образца у них не было. Но было хорошо видно, что человек в тумане внешне абсолютный европеец, даже где-то больше нордического, нежели славянского типа. Когда до колонны оставалось метров 20, он спокойно натянул на лицо маску и властным жестом поднял вверх левую руку, как бы приказывая остановиться.
Видимо, водитель первого "уазика" в колонне рядовой Владимир Дрындин действительно сперва решил, что это блок-пост, и ему приказывают остановиться, поэтому и снизил скорость. На самом же деле жест человека в тумане означал сигнал к атаке, и в 8.55 утра (командир группы прикрытия старший лейтенант разведвзвода батальона охраны и обороны штаба СКВО Алексей Чагин автоматически посмотрел на часы) по колонне был открыт огонь.
В головном "уазике" находились генерал-майор Виктор Прокопенко, заместитель начальника Главного оперативного управления (ГОУ) Генштаба, генерал-лейтенант Николай Мухин, заместитель командующего ракетными войсками и артиллерией сухопутных войск, и полковник Владимир Бандура, замначальника штаба Северо-кавказского военного округа (СКВО). Прокопенко был убит сразу. Полковнику Бандуре пуля попала в позвоничник. Однако генерал Мухин и, главное шофер Дрындин, оставались в сознании несмотря на ранения (Мухин получил несколько пуль в ноги, а Дрындин четыре легких ранения). Теряя сознание Бандура, сидевший на переднем сиденья, закричал: "Быстро вперед!". Дрындин стал бить по педалям, но они проваливались. Тем не менее, сохранивший запас скорости головной "уазик" по инерции выехал из зоны огня.
Второй машиной был ГАЗ-66 группы прикрытия и сопровождавших лиц. Он был набит под завязку: кроме пятерых разведчиков взвода Чагина (рядовые Дмитрий Волков, Виктор Воеводин и Максим Шмальц, сержанты Виталий Гавриленко и Сергей Сапожников) в нем ехали четыре полковника из штаба Временной оперативной группировки (ВОГ) на Северном Кавказе, начальник инженерной службы ВОГ подполковник Юрий Курбанов и два майора.
Гранатометчик промахнулся. Впоследствии Чагин впоминал, что граната прошла буквально у них над головами. Восемь человек в камуфляжной форме натовского образца с масками на лицах в упор расстреливали грузовик. В первые же несколько секунд Волков был тяжело ранен в голову. Сапожникову пуля попала в живот. Раненый Воеводин от болевого шока и моментальной потери крови потерял сознание. Гавриленко и Шмальц были лишь слегка задеты. Машина начала буксовать. Полковник Водопьянов, подполковник Курбанов, майор Мащенко и Чагин продолжали отстреливаться. Раненный водитель ухитрился съехать на грунтовую дорогу и остановиться, что дало возможность офицерам выскочить из кузова и занять оборону. Бой длился не более тридцати секунд, после чего нападавшие прекратили обстреливать офицеров. Те постепенно стали продвигаться в сторону блок-поста, до которого было где-то километра полтора.
Когда они добрались до блок-поста, там уже находился первый "уазик", остановить который Дрындину удалось только выключив двигатель и врезавшись в ограждение поста. "Живы, товарищ генерал!", - закричал он. Милиционеры на блок-посту сперва не разобрались и вместо мертвого генерала Прокопенко стали тащить за раненные ноги из машины генерала Мухина. Труп Прокопенко Курбанов и Водопьянов отнесли с дороги в укромное место. Через двадцать минут милиционеры остановили "скорую помощь", которая и отвезла их в ингушскую районную больницу в Малгобеке.
Третьей машине - еще одному командирскому "уазику" не повезло больше всех. Еще ранее она отстала на дороге из-за тумана. Заметили это только на перевале. Колонна остановилась и дождалась "уазик", но через полкилометра он опять отстал. Когда же он подъехал к месту засады, первые две машины уже проскочили вперед и помочь не могли. Террористы спокойно расстреляли полковника Сергея Гречина, начальника группы Главного управления воспитательной работы Генштаба, полковника Виктора Еремеева, замкомандира 19-ой дивизии по воспитательной работе и их водителя рядового Виктора Олейникова. Каждому был сделан контрольный выстрел в голову.
Цена ошибки
Дальнейшие события по горячим следам военные постарались скрыть, но продержалась эта информация в секрете не более суток.
Лейтенант Чагин не знал, что последний отставший "уазик" уже уничтожен террористами. Убедившись, что все оставшиеся в живых добрались до блок-поста, он вместе с легко раненными рядовым Шмальцем и сержантом Гавриленко решил вернуться к месту засады за офицерами из последнего "уазика". Через пару минут они увидели "КамАЗ" с ингушскими номерами, доверху груженный песком. Остановив его, они объяснили водителю - пожилому ингушу, в чем дело. Однако ингуш рассказал им, что последний "уазик" уже погиб (он только что проехал через место засады - это важная деталь, прошло не более тридцати минут, а террористы уже успели скрыться). Как вполедствии рассказывал сам Чагин, он подумал, что там могли остаться раненные и попросил ингуша развернуть "КамАЗ" и подвезти их до места засады. Чагин сел в кабину, а Шмальцу и Гавриленко приказал залесть в кузов.
Через пару минут навстречу им из-за поворота выехал БТР осетинской милиции. Милиционеры уже знали, что произошло и поднимались на перевал для прочесывания местности, справедливо полагая, что террористы ушли не слишком далеко. В тумане они увидели тяжело груженный "КамАЗ" с ингушскими номерами и человеком с автоматом и в камуфляжной форме на переднем сиденье. Последнее, что запомнил Чагин - вспышка и сильный удар в голову. Поджав под себя автомат, он упал ничком под сиденье. БТР в упор бил по "КамАЗу" разрывными пулями из крупнокалиберного пулемета ДШК. Чагину перебило обе ноги, пули попали в грудь и по касательной в голову. Максим Шмальц встал в кузове в полный рост и размахивал рукой с автоматом, крича: "Не стреляйте, мы свои!". Следующей очередью ему оторвало руку и буквально раскроило голову - он умер мгновенно. Спаслись только шофер-ингуш, выбросившийся из кабины, и Гавриленко, которого бросило на днище кузова и укрыло от града пуль песком.
Чагин очнулся через несколько минут от дикой боли и запаха горелого мяса. БТР продолжал угрожающе водить пулеметной башней. Из него закричали: "Руки вверх, выходите из машины!". Чагин приподнялся на локтях, выбил остатки лобового стекла и машинально глянул вниз. Вместо ног было кровавое месиво, а ботинки вращались сами собой, словно висели на веревках. "Не могу выйти у меня ноги перебиты, - крикнул он, - Мы свои!". БТР замолчал и сдал назад. Чагин прикладом выбил дверь "КамАЗа" и упал животом на дорогу, тут же потеряв сознание от боли.
Следствие
Этот дикий инцидент поверг всех в шок. Перемещение бронетехники было временно приостановлено. Во многом именно поэтому реального преследования террористов в последующие часы не проводилось. Мобильные поисковые группы разведки 58-ой армии и сил МВД начали наземное прочесывание лесов и Сунженского хребта только утром следующего длня - 17 апреля, когда это было уже бесполезной тратой солярки и сил. Делались попытки проверить машины, проезжавшие 16 апреля по трассе Моздок-Малгобек, допрашивали местных жителей. Когда поиск, естественно, ничего не дал, начальник штаба 58-ой армии генерал-майор Алексей Меркурьев заявил, что виной тому плохие погодные условия, что частично было верно. Следствие передали группе военных прокуроров, которую возглавил зампрокурора округа Сергей Орлов. Аслан Масхадов и Шамиль Басаев категорически открестились от этого теракта и предложили свою "помощь".
Более никаких реальных результатов следствие не дало.
Федеральные власти дважды объявляли о поимке организаторов и участников расстрела колонны у Хурикау. Первый раз это было сделано в виде утечки. Представители правоохранительных органов передали "своим" журналистам подробные данные на преступную группу, занимавшуюся похищением людей в Ингушетии, сообщив "по секрету", что это именно эти люди убили генералов Генштаба. Речь шла о банде Магомеда Местоева, проживавшего в селе Барсуки, улица Мира, дом 20. В банду входили Умар Аушев (село Октябрьское Пригородного района Осетии), Делан и Аслан Самбиевы (станица Слепцовская, улица Свердлова, 21, Ингушетия), Хусейн Хубагуров (село Галашки, Ингушетия) и Исса Куштов (село Мужичи, Ингушетия). Они якобы действовали совместно с известным полевым командиром Русланом Хайхороевым и Хамзатом Точиевым, за которыми также числились бесконечные похищения людей.
Эта версия страдала множеством изъянов, главным из которых была полная невозможность ее проверить или доказать. Дело в том, что к моменту ее "запуска в оборот" Магомед Местоев был уже убит федеральными войсками в Дагестане, а Руслан Хайхароев и Хамзат Точиев погибли в Ингушетии от выстрелов неопознанных снайперов (знающие люди утверждают, что речь шла о кровной мести после похищения брата вице-президента "Лукойла" Мусы Келигова, да и сам бизнесмен в последствии красочно описывал в прессе лично проведенную им операцию по освобождению брата и уничтожению его похитителей). Таким образом никого из тех людей, которых федеральная власть назвала организаторами дерзкого теракта, нельзя было допросить. С таким же успехом они могли рыть тонелль от Назрани до Бомбея.
Кроме того, Местоев, Хайхароев и Точиев были заурядными бандитами, редко утруждавшими себя прикрытием в виде псевдоисламской или "национальноосвободительной" риторики (обозревателю "Известий" в том же 1998 году довелось присутствовать на переговорах с Хайхароевым людей, занимавшихся освобождением из заложников брата директора одного из крупнейших водочных заводов Осетии. Свидетельствую: обычный был бандит). Они бы скорее захватили генералов с собой, а не добивали бы выстрелами в голову. И, наконец, внешне они были типичными выходцами с Кавказа, а террористы, как мы помним, были этническими европейцами.
Следующая версия была еще интересней. Помощник президента РФ Сергей Ястржембский объявил на пресс-конференции в Росинформцентре, что в ночь с 5 на 6 февраля 2000 года в Чечне был задержан глава некоего бандформирования, которое и совершило нападение на генералов (о первой версии, видимо, уже забыли). Кроме того, Ястржембский заявил, что этот же человек, имя которого он категорически отказался назвать, убил и вице-премьера РФ Виктора Поляничко (по неподтвержденным данным, речь шла о Зелимхане Ватаеве, бывшем главе крайне радикальной исламской мистической секты в горной Ингушетии). Вскоре после этого в деле всплыл уже фигурировавший в предыдущей версии Исса Куштов, на которого показал находящийся в тюрьме во Владикавказе некий Юрий Цицкиев, осужденный за убийства и возбуждения межнациональной розни. Однако Цицкиев технически не мог совершить оба преступления (убийство Поляничко и расстрел колонны), поскольку находился в это время в тюрьме - а это железное алиби. Создалось впечатление, что правоохранительные органы просто хотят закрыть оба дела, свалив их либо на уже убитых преступников, либо на неких боевиков, которых, как выразился Ястржембский, "есть основания подозревать".
Оперативный план
На месте погибшего генерал-майора Прокопенко должен был находиться начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин.
Согласно официальной информации Минобороны, поездка высокопоставленных офицеров на Северный Кавказ была плановой инспекцией. В последний момент график работы начгенштаба Квашнина изменился (такое бывает часто) и во главе испекции поехал генерал Прокопенко занимавший одну из ключевых должностей в Генштабе. Главное оперативное управление - мозг и основа работы Генерального штаба, именно там происходят основные события, влияющие на изменения в армии, а должности начальника ГОУ и его заместителей считается ответственной и престижной.
Однако возникает вопрос, почему "рядовую инспекцию" блок-постов и нескольких воинских частей решил провести лично начгенштаба. И что делал в этой комиссии чудом уцелевший генерал Мухин, отвечавший за ракетное оружие малого радиуса действия и дальнобойную артиллерию?
Напомним контекст: именно в этот период Генштаб начал готовить оперативные планы (их формируют в ГОУ) создания так называемого "санитарного кордона" вокруг Чечни. "Рядовая испекция" Генштаба исследовала возможности создания такого кордона и способов его огневой поддержки (этим объясняется высокий уровень должностных лиц, присутствие представителей ГОУ, специалистов по тактическому ракетному оружию - в последствии в Чечне широко применялись ракеты "Точка-У", запускавшиеся с полигона в Северной Осетии - и инженерным войскам).
Опасное знание
Нет ни малейшего сомнения в том, что террористы знали не только график перемещения колонны, но и ее состав. Теоретически этого можно было добиться простым и незамысловатым способом. Напротив ворот штаба ВОГ в Моздоке "ломалась" машина, а люди, "чинившие" ее, наблюдали за всеми, кто выезжает из ворот, а затем по рации сообщали засаде, что примерно через столько-то времени к ней подъедет нужная колонна. Но для этого надо было знать, что колонна поедет именно в Хурикау, поскольку засада уже была месте следования колонны. И была там вовремя - допрос водителей машин, проезжавших по трассе перед колонной, ничего не дал. Никто засады не видел. А это означает, что террористы знали о графике перемещения генштабовской инспекции минимум за сутки. Причем знали все детали, включая численность охраны и марки машин.
Но и это не все. Террористы должны были заранее знать о прибытии на Северный Кавказ высокопоставленной инспекции вог главе с начгенштаба. Столь дорогостоящая и умелая операция не совершается ради случайной колонны. Да и организовать такую засаду за сутки невозможно по техническим причинам. Иными словами, их источник информации располагался либо в штабе Северо-кавказского округа в Ростове, либо (страшно подумать!) непосредственно в здании Генерального штаба на Арбатской площади Москвы.
Так должны были думать следователи военной прокуратуры. С этого момента следствие должно было распасться на два самостоятельных сюжета: поиск исполнителей (дело бесперспективное и основанное исключительно на агентурной работе в Чечне, что в то время было просто нереально) и поиск чеченского "крота" (или "кротов"). Последним должна была заняться военная контрразведка, находящаяся в составе ФСБ, однако, дело не было передано в это ведомство и остается в производстве военной прокуратуры. А это фактически означает, что генштаб решил не выносить сор из избы и либо собственными силами избавиться от "крота" (что сложно), либо вовсе забыть об этой теме. Напомним, что все это происходило накануне вторжения ваххабитов в Дагестан и начала второй чеченской кампании. А и в той и другой войне неоднократно отмечались "странности" и порой просто необъяснимое знание сепаратистами оперативных планов федеральных войск.
P.S. Алексей Чагин узнал о том, что лишился обеих ног из телевизионных новостей. По несчастливой случайности он пришел в себя в палате Ростовского окружного госпиталя именно в том момент, когда передавали выпуск новостей. "Сегодня воины полка прощались с погибшим рядовым Максимом Шмальцем, - сказал телекорреспондент. - Раненых разведчиков старшего лейтенанта Алексея Чагина и рядового Виталия Гавриленко отправили в Ростовский госпиталь. Командир взвода еще не знает, что у него ампутированы обе ноги".
- У меня хоть колени остались? - спросил он у застывшей у ужасе медсестры...
Приказом тогдашнего министра обороны маршала Игоря Сергеева Чагину были выделены деньги на особые протезы. Администрация родного Ярославля предоставила семье Чагиных 4-ех комнатную квартиру и работу Ярославском горвоенкомате. За проявленные отвагу и мужество он стал Героем России и получил звание капитана. А еще через год Алексей Чагин на протезах совершил первый прыжок с парашютом на одном из подмосковных аэродромов.
|
