|
Одна из главных интриг президентской кампании — ситуация в блоке “Родина”. Зарегистрирует ли ЦИК Глазьева кандидатом в президенты? Окончательно ли Геращенко распрощался с такой перспективой? И, наконец, как долго просуществуют в одной связке Глазьев и Рогозин?
Обо всем этом “МК” расспросил Дмитрия Рогозина...
— Говорят, вы с Глазьевым не подаете друг другу руки. Почему?
— Мы подаем друг другу руки и ведем консультации, переговоры. Но в отношении президентских выборов мне до последнего времени казалось, что у нас есть единство.
Когда мне задавали вопрос в ряде передач во время выборов в Госдуму, я всегда давал прямые ответы: я сторонник Путина, но являюсь противником “Единой России”. Кстати говоря, соцанализ показывает, что более 70% избирателей “Родины” Путин тоже симпатичен, и они пока не видят ему альтернативы. Но и Глазьев говорил до 7 декабря, что поддержит Путина. Однако он принял решение выдвигаться самостоятельно. Я считаю, это ошибка, это противоречит всем его прежним заявлениям.
— Так вы против выдвижения Глазьева только потому, что он обещал поддержать Путина, а сам обманул?
— Во-первых, нельзя менять слово, сказанное политиком в течение одного дня несколько раз. Во-вторых, я считаю, что даже с точки зрения личной перспективы Глазьева это неправильный ход. Мы должны были сосредоточиться на партийном строительстве, на формировании нашей критики правительства с тем, чтобы предложить Путину альтернативу в ходе этих выборов. Я считаю, что перспектива участия кадров “Родины” в формировании правительства оставалась до 30 декабря — того дня, когда выдвинулся Глазьев. Мы ничего не добиваемся, вносим раскол в ряды наших сторонников, дезориентируем их и тем самым лишаемся права участвовать в новом правительстве. Для меня шаг Глазьева был абсолютно неожиданным.
— Вы узнали о его выдвижении из СМИ?
— Я узнал 30 декабря на заседании высшего совета блока, когда он сказал: “Впрочем, у меня через полчаса заседание инициативной группы в одном из домов культуры”. Я спросил: “А зачем же тогда вообще что-то обсуждать, если ты за нас все уже решил?” Я сказал ему все, что думаю по этому поводу.
— И что вы думаете по этому поводу?
— Думаю, среди товарищей взаимоотношения должны быть более доверительными.
— А Глазьев что ответил?
— Честно говоря, не помню.
— Если вы планировали поддержать Путина, то почему тогда выдвинули Геращенко?
— Выдвижение Геращенко — это и есть поддержка Путина. Это вопрос, кстати, абсолютно откровенный. Да, я в первый раз об этом говорю, но тем не менее дело не в том, что кто-то нас об этом просил. Геращенко — слишком серьезная фигура, чтобы играть в поддавки. Он вообще пенсионер, депутат, независимый от кого бы то ни было. Когда мы выдвигали Геращенко, понятно, что у нас были очень серьезные мотивы. Геращенко как бы заявляет место на площадке теледебатов. И мы фактически продолжаем кампанию, начатую во время парламентских выборов. Мы продолжаем наносить такие же удары по противнику, который, мы считаем, еще может поднять голову, — это олигархи: по Березовскому, который выдвинул Рыбкина, по шутам гороховым от КПРФ и ЛДПР... Поскольку сам президент, очевидно, не будет участвовать в теледебатах, мы посчитали, что будем коллективным Путиным.
— Путина-то вы спросили?
— Зачем нам его спрашивать? Он что, будет сидеть и думать, кого блоку “Родина” выдвигать — Геращенко или кого-то еще?
— Давайте называть вещи своими именами: вы решили “слить” выборы и подыграли Кремлю, выдвинув слабого кандидата.
— А зачем же нам выдвигать серьезную политическую — я это подчеркиваю — кандидатуру, конкурента Путина, который будет отрывать у него большое количество голосов? И я, и Глазьев можем оторвать от 10 до 20% голосов.
— Чем же это плохо? Вы могли бы закрепить успех на думских выборах с перспективой на президентские выборы-2008.
— Зачем участвовать в выборах, где все предрешено? Где победит президент, которого я уважаю и победы которого я, кстати, желаю?! Ну как я могу? Я же не умею в это играть! Я ж не в цирке родился! Я считаю, что политик должен участвовать в выборах тогда, когда у него есть реальная возможность победить.
— Почему вы не учитываете, что наверняка есть немало людей, которые готовы голосовать за Путина только из-за отсутствия серьезных альтернатив?
— Потому что я знаю президента, его работоспособность, знаю, что у него в голове. Или мне кажется, что знаю. Это национальный лидер, который много сделал. Может, в чем-то его меры половинчатые, но он это сделал. Мы должны быть тем самым политическим спецназом, который мог бы вместе с Путиным продолжить эту линию.
— Простите, а как же “Единая Россия”?
— Это, извините, никакой не спецназ. Они вообще своим появлением в Думе обязаны только президенту. “Единой России” не было в теледебатах, мы вообще не знаем, что это за люди. Триста телепузиков.
— Можно подумать, блок “Родина” не обязан своим появлением Кремлю и Путину.
— Нет, мы обязаны именно Путину, а вовсе не Кремлю. Я убежден, что мы с президентом во многом идентичны в наших политических взглядах. Я знал точно — он симпатизировал нам. Если бы он нам не симпатизировал, Администрация Президента точно нас, извините за выражение, схавала бы. Мы — не проект Администрации Президента. Я был у истоков этого проекта. Я придумал этот проект. Я с Глазьевым переговорил. Я позвонил ему первый и предложил объединиться. Да, я информировал президента. Но я только довел до его сведения, что собираюсь идти в такой компании. И мы в отличие от “Единой России” дрались за свою победу. На нас выливали помои, ушаты дерьма Чубайс, Ирочка Хакамада, гозманы.
— Так и вы отвечали тем же.
— Такого, что они говорили, мы не делали. Я до сих пор помню, как этот Гозман сказал про 5 млн. долларов, которые я якобы просил у него в РАО “ЕЭС”... (Имеются в виду предвыборные теледебаты, на которых член правления РАО “ЕЭС” Леонид Гозман обвинил Рогозина в вымогательстве денег в обмен на то, чтобы “не “мочить” Чубайса”. — Н.Г.)
— Вы, кстати, тогда покраснели и так и не дали внятного ответа, было это или нет.
— Да я просто чуть не убил его!
— Значит, Гозман правду сказал?
— Во-первых, что это за контора, РАО “ЕЭС”, куда можно приехать и попросить 5 млн. наличными деньгами? В коробку из-под ксерокса полмиллиона влезает, как это нам рассказывал потом Анатолий Борисович. И сколько, десять коробок из-под ксерокса я должен был вынести оттуда, из кабинета Гозмана? Провокатор, настоящий провокатор. Но я такие вещи не забываю. Я иногда говорю, что я не злопамятный, но я злой и память у меня хорошая. Поэтому они за все ответят рано или поздно. Карабас-Барабас, помните, как говорил: “Во-первых, я отомщу, во-вторых, я скоро отомщу, в-третьих, я страшно отомщу”. Вот я буду Карабасом-Барабасом для Гозмана.
— А по-моему, “Родина” сейчас идет по пути СПС. У лидеров правых тоже были разногласия относительно поддержки Путина в 2000 году. Следующие четыре года они занимали невнятную позицию по отношению к власти и в итоге потеряли избирателя. Вы не боитесь, что разноголосица, которая существует сегодня в “Родине”, тоже заставит электорат отвернуться от вас?
— Нет, конечно. Потому что СПС — это никакая не партия. Это сборище адвокатов олигархов. Эти люди защищали свой собственный сундук, свою собственную шкуру. Поэтому они и метались.
— Если Верховный суд не удовлетворит жалобу Геращенко, блок поддержит Глазьева?
— Кто-то поддержит Глазьева, кто-то поддержит Путина. Но я не буду участвовать в глазьевской кампании. У меня хорошая интуиция. И я не собираюсь кого-то там за юбку дергать и кричать: “Ты куда, Одиссей?” Хочет, пусть идет. Но это раскол не криминальный, который приведет к распаду фракции. Это принципиальные разногласия по очень важному вопросу, который завершится 14 марта.
— Если у вас разногласия по таким важным вопросам, то дальше будет только хуже. Не чувствуете себя заложниками, ведь вы вынуждены работать вместе, не желая при этом видеть друг друга?
— Да с чего вы взяли, что мы не желаем видеть друг друга?! Мы сейчас с Глазьевым вместе едем на одну встречу!
— Наверное, в этом просто есть необходимость...
— Да мы с ним не теряем диалога, в личном плане я ему симпатизирую. Я не ревную Глазьева, я к себе тоже отношусь хорошо. Я не считаю, что в чем-то слабее. У нас здоровая, хорошая конкуренция. Мы нужны друг другу. И наш с ним альянс — надеюсь, Сергей это понимает, — очень перспективный для всей нашей команды.
— Как вы думаете, Глазьев снимет свою кандидатуру, если Геращенко все-таки зарегистрируют?
— Сергей Юрьевич 30 декабря в присутствии членов высшего совета блока сказал: “Примите мое заверение в том, что, если Виктор Владимирович будет зарегистрирован, я свою кандидатуру сниму”. Мне остается только одно: верить своему партнеру.
— Даже после того, как он не сдержал слова?
— Я привык верить людям. Даже политикам
|
