|
Сенсационные факты из биографии одного из самых одиозных политиков столицы — бывшего главы Пресненской районной управы Александра Краснова — стали известны “МК”. Еще в 1995 г. экс-главу Краснопресненского райсовета едва не привлекли к уголовной ответственности за организацию... заказного убийства.
От пуль киллера тогда погибла 43-летняя женщина-предприниматель. Дело, правда, быстренько похоронили в архиве. Но теперь дочь погибшей настояла на возобновлении следствия.
Разумеется, напрашивается вопрос: почему же о преступлении 8-летней давности вспомнили только сейчас?
Сам г-н Краснов любое посягательство на собственную персону расценивает как “политический заказ” со стороны своего давнего оппонента Юрия Лужкова. Но ведь выборы уже закончились, а в президенты бывший пресненский голова вроде бы не метит...
Что же на самом деле произошло осенью 1995-гo? Об этом — в сегодняшнем расследовании “МК”.
Из досье “МК”:
Александр Краснов возглавил Краснопресненский район столицы в 1990 г. В октябре 1993 г. он поддержал мятежный парламент, и Александр Руцкой, объявивший себя тогда президентом, назначил его и.о. мэра Москвы. Автоматически Краснов оказался в оппозиции к действующему мэру Юрию Лужкову.
В марте 2003 г. Мосгорпрокуратура возбудила в отношении Краснова уголовное дело — за превышение должностных полномочий. От должности главы управы он был отстранен 29 мая 2003 г. Но это не выбило Краснова из седла. В ходе избирательной кампании в аппарате КПРФ о нем говорили буквально следующее: “Краснов — фигура, которая имеет возможность консолидировать часть московского чиновничества. Кроме того, у него высокий рейтинг среди населения Красной Пресни. Краснов имеет шанс набрать около 20% голосов избирателей, и это будет внушительной победой КПРФ”.
Депутатом Краснов не стал — его кандидатуру избирком “зарубил” еще до выборов.
Бег от киллера
Киллер пробрался в квартиру 43-летней Маргариты Белоусовой через чердак — в пятиэтажке на улице Заморенова она жила на последнем этаже. Балкон Белоусова почти никогда не закрывала — любила свежий воздух. Убийца это прекрасно знал.
Как настоящий профессионал, он сначала изучал привычки своей жертвы — в соседних домах случайные свидетели видели человека на крыше, как раз над балконом Белоусовой, за несколько дней до той роковой ночи — 28 октября 1995 г.
Как всегда, балконная дверь у Маргариты, несмотря на позднюю осень, была открыта. Преступник также был осведомлен о том, что женщина находится дома одна.
Он спрыгнул с крыши шумно — Белоусова мгновенно проснулась и, по-видимому, сразу все поняла. Без одежды, как спала, обезумевшая от ужаса, она рванула в коридор, быстро открыла дверь и стремглав кинулась вниз по лестнице. Она даже успела выбежать из подъезда с криками о помощи...
Но смерть не отставала — убийца бежал по пятам. Он настиг свою жертву в нескольких метрах от дома, дважды выстрелил ей в голову. Одна пуля угодила в шею, другая — контрольная — точно в лоб.
Она еще долго лежала в луже крови — симпатичная молодая женщина, абсолютно нагая и оттого особенно жалкая. Для прокурорских работников, в том числе и для энергичного криминалиста, который суетился вокруг тела, щелкая фотоаппаратом то справа, то слева, она теперь была лишь “следственным материалом”.
Роковое знакомство
— Мама была красивая и всегда старалась выглядеть хорошо, — тихо рассказывает Ирина, единственная дочь погибшей, как будто боится потревожить память дорогого человека. Когда убили маму, Ирине было 25 лет. — Но раньше мы жили очень скромно — она меня одна на ноги поднимала, родители разошлись, когда мне было всего 3 года. Мама по образованию химик, она преподавала в МАИ...
Когда Ирине исполнилось 18, Маргарита случайно на улице познакомилась с мужчиной, ставшим вскоре ее вторым мужем — Сергеем Степановым. В смутное время перестройки он занимался частным извозом. Именно Степанов позже познакомил жену с самым влиятельным человеком на Красной Пресне.
Сергей Степанов, муж Маргариты, рассказывал следователям: “После октябрьских событий 1993 г. в Москве началась предвыборная кампания, и один из моих знакомых попросил меня за плату повозить одного человека. Этим человеком оказался Краснов Александр Викторович, который баллотировался в Госдуму. После окончания выборов Краснов предложил мне работать у него водителем. Я согласился. К тому времени у меня появилась идея заняться челночной торговлей, и я предложил это Белоусовой...”
Уговаривать энергичную Маргариту не пришлось. Первую вылазку в Турцию она предприняла в начале 1994 г. Деньги на поездку для супруги — примерно 1200 долл. — Степанов одолжил у Краснова. Из-за границы Белоусова привезла на пробу небольшую партию затейливых пуговиц. Модная фурнитура для одежды разошлась в столице на ура.
“Пуговичный” бизнес пошел в гору. С каждым разом Маргарита все увеличивала объем закупок. “Я знаю, что Белоусова периодически брала у Краснова деньги в долг, чтобы закупить новую партию товара, — рассказывал во время следствия Степанов, — но после реализации долги ему возвращались. В дальнейшем между Белоусовой и Красновым установились деловые отношения, и они стали решать свои денежные вопросы, минуя меня”.
— Конечно, это были уже совсем другие деньги — не преподавательская зарплата, — вздыхает Ира. — Но они ей на голову-то не сыпались, как манна небесная. Она работала с утра до вечера, без выходных и праздников. И эти поездки были очень тяжелые — все же на себе. А у нее здоровье слабое...
К тому времени Ирина уже вышла замуж и жила с мужем отдельно, в коммуналке на другом конце города. С мамой она виделась редко — своих забот полон рот. Тем более что та с отчимом тоже жила в коммуналке — не очень-то в гости поездишь. Да и ссориться со Степановым Маргарита стала часто, как будто между ними кошка пробежала.
— Примерно летом 1994 года мама твердо решила от него уйти, — вспоминает Ирина. — Она к тому времени зарегистрировала свою фирму “Белри” и копила деньги на квартиру.
Плохие предчувствия
Вскоре Маргарита стала обладательницей маленькой “однушки” на улице Заморенова. Но ожидаемого счастья на горизонте все не наблюдалось.
— Я не была тогда лично знакома с Красновым, — говорит Ирина, — но эти их деловые отношения мне не нравились. Мама никогда подробно мне не рассказывала о своих делах, но она стала такая нервная и обидчивая... А как-то однажды заявила: “Вот убьют меня!” Я даже опешила. Говорю ей: “Мам, ну чего ты ерунду какую-то городишь. Кто тебя убьет? За что? Можно подумать, ты такая миллиардерша! На пуговицах состояние сколотила”. А она так уклончиво отвечает: “Ну, мол, сейчас такое время — за 100 долларов могут убить”.
Своими воспоминаниями со следствием поделилась и сестра Белоусовой, с которой погибшая, видимо, была более откровенна. “В одном из разговоров летом 1995 г. она (Белоусова. — Авт.) сказала мне, что у нее произошел очередной конфликт с Красновым по поводу выплаты долга. И в этом разговоре Краснов якобы то ли в шутку, то ли всерьез сказал Рите: “Ну что, может, тебя убить?” А на вопрос Риты: “Зачем?” — ответил: “А просто так, из спортивного интереса”.
Кстати, сам Краснов уверял следователей, что “никаких серьезных конфликтов с Белоусовой по поводу финансов” у него не было. Однако все заметили, что незадолго до гибели Маргарита как будто осунулась. Выглядела мрачной и подавленной. Особенно после того, как в ее новой квартире “случайно” произошел пожар.
— Мама в это время была в Турции, — морщится от воспоминаний Ирина. — А когда вернулась и узнала о пожаре, даже расплакалась. Но потом взяла себя в руки. В поджоге она никого не обвиняла, но было понятно, что она знает, чьих это рук дело. Ее явно предупреждали... Мне, конечно, надо было тогда самой с мамой поговорить. Но, знаете, как это бывает между близкими родственниками — все некогда, все потом, потом... К сожалению, “потом” оказалось слишком поздно.
“Стрелка” с Красновым
Ира долго не могла осознать, что ее маму убили. За что?
Она словно впала в анабиоз. Не плакала даже на похоронах. Во время отпевания ее мучила единственная мысль: чтобы при прощании, когда покойную целовали в лоб, ритуальный венчик, покрывающий чело, не сполз со своего места. Ведь похоронных дел мастера так и не смогли загримировать след от пули во лбу.
Кому была выгодна смерть матери, Ирина узнала очень скоро.
— Примерно через 2—3 дня после убийства, еще до похорон, мне позвонили от Краснова и сказали, что он хочет меня видеть, — в который раз вспоминает свою первую встречу с Красновым Ирина. — Я пришла к нему в офис — он тогда возглавлял партию научно-технической интеллигенции. Он начал с того, что, мол, соболезнования приносить нет смысла — и так все ясно. И сразу приступил к делу. Сказал, что за мамой числится долг — 50 или 60 тысяч долларов. “Ничего себе разброс — в 10 тысяч!” — сразу подумала я. Для него, наверное, это мелочь... Я тогда опешила и спросила: как же я отдам этот долг? А он говорит: “Ну квартира ее стоит тысяч 30—35, мебель еще 15...” То есть получается, он все подсчитал, сколько можно денег с меня получить — и столько запросил.
У Ирины не было опыта общения с такими людьми. В другой ситуации она наверняка растерялась бы от подобного напора. Но тут сумела внутренне собраться.
— Вопрос пришел в голову сам собой, — продолжает Ира. — Откуда он взялся, этот самый долг? Краснов сказал, что давал маме деньги на раскрутку, а потом проценты наросли. Я тогда спрашиваю: “А расписка у вас есть, что мама должна вам эту сумму?”. А он мне: “Я расписок не беру”. Я иду дальше: “Ну, может быть, кто-то видел, как вы давали маме эту сумму?” Он: “Нет, я давал ей один на один”.
После этого разговора в квартире Иры стали регулярно раздаваться звонки. Девушке настойчиво советовали вернуть деньги, иначе “будет плохо”. Звонил, конечно, не Краснов — он же себе не враг.
— Это было невозможно — изо дня в день слушать эти угрозы, — вздыхает Ира. — Я обратилась в РУБОП — тогда они только образовались и горели желанием работать. По крайней мере там не испугались, что им предстояло следить за самим Красновым, человеком очень влиятельным.
Рубоповцы тщательно проинструктировали Ирину: как записывать звонки с угрозами на диктофон и как вести себя при встрече с “объектом”. Она сама назначила Краснову “стрелку” — якобы чтобы отдать долг. И, нацепив микрофон, отправилась на аудиенцию.
— При разговоре я должна была подойти к нему поближе — чтобы микрофон записал то, что он говорит, — улыбнулась Ира, в первый раз за весь вечер. — И задавать вопросы мне надо было такие, чтобы он выдал себя. Я так и старалась все сделать. Но он был почему-то очень испуган. Может, думал, что я приду с пистолетом и прямо там его пристрелю — недаром же взял с собой двух охранников. Он так и не дал мне подойти к нему близко. Выглядело, наверное, смешно: я два шага к нему — он три шага от меня. Наша встреча длилась минут 5. Я ему пыталась задать вопросы, чтобы он еще раз мне рассказал про мамин долг, но он, когда понял, что денег я ему не принесла, сразу заявил, что ему со мной не о чем говорить, развернулся и уехал.
Вскоре после этого угрожающие звонки прекратились. Но это была не победа, а всего лишь затишье перед бурей.
Украденное наследство
По закону Ирина должна была унаследовать имущество погибшей матери — квартиру и фирму. Наследство, как известно, начинают оформлять через полгода после смерти человека. Когда же подошел положенный срок, выяснилось, что наследовать Ирине нечего. Все уже давно прибрано к рукам.
Фирма Маргариты Белоусовой “Белри” перешла в руки... Александра Краснова. И стала называться “Белри-К”.
Вот что рассказала бывший секретарь Краснова Привознова Е.В.: “После смерти Белоусовой Краснов пришел в офис фирмы “Белри” на Трехгорный вал, собрал всех сотрудников и сказал, что надо перерегистрировать фирму. Он сказал, чтобы я поехала в юридическую фирму на Манежной площади, где мне подготовили документы на новую фирму “Белри-К”, где в качестве учредителей значились: Краснов А. В. с долей 99% и я с долей 1%”.
— С квартирой маминой тоже какая-то ерунда вышла, — пожимает плечами Ира. — Когда я пришла в нотариальную контору оформлять наследство, оказалось, что квартиру уже переоформил на себя... Степанов, хотя он к ней вообще никакого отношения не имеет — мама с ним год как не жила. А в нотариальных документах, как выяснилось, Степанов указал, что других наследников у Белоусовой нет. Я-то сразу поняла, откуда ветер дует — сам Степанов на такую наглость не осмелился бы.
Словом, на Ирину обрушились сразу тридцать три несчастья. И помощи ждать было неоткуда. Даже Пресненская прокуратура, которая расследовала убийство Маргариты Белоусовой, трусливо поджала хвост, когда ниточка преступления привела ее “наверх”.
— Когда я в очередной раз пришла в прокуратуру, — говорит Ирина, — следователь мне сказал прямо: “Все знают, что убийство вашей мамы заказал Краснов, но как только я подберусь к нему поближе, я тоже получу пулю в голову. А у меня жена и маленький ребенок”. Я ему тогда ответила, что такой ценой платить, конечно, не надо. Вот и все.
Французский поэт Кребийон говорил: “Оставить преступление безнаказанным — значит стать его соучастником”.
8 лет спустя
— Ирина, почему вдруг сейчас вы снова пошли в прокуратуру?
— Не вдруг. С самого начала, когда убили маму, я ходила в прокуратуру, как на работу. И даже когда прекратили дело, я все равно время от времени приходила туда, все 8 лет. Зачем? Если бы я знала... Просто приду, меня спрашивают: “У вас есть новые факты? Нет? И у нас нет”. На этом разговор заканчивался. Если бы я могла, я бы успокоилась, но я не могу...
Иру душат слезы. Она просит выключить диктофон... Потом опять берет себя в руки:
— В этом году в прокуратуре сменилось руководство, и я пришла на прием — скорее, просто чтобы себя успокоить: что я делаю все возможное. И вот впервые за эти долгие годы меня хотя бы выслушали, и что-то сдвинулось с мертвой точки...
Как стало известно “МК”, уголовное дело №229220 по факту убийства Маргариты Белоусовой действительно возобновлено в Пресненской межрайонной прокуратуре. Причастность Краснова к данному преступлению рассматривается в качестве одной из основных версий. Мотив тривиальный — Белоусова хотела самостоятельно распоряжаться своими деньгами, которые зарабатывало ООО “Белри”. Фактически же их контролировал Краснов. Получается, что Маргарита Белоусова расплатилась жизнью за неповиновение?
В отдельное производство выделено дело о хищении имущества Белоусовой — ее фирмы “Белри”, т.е. находившихся на балансе фирмы средств (111 млн. “старых” рублей). Они должны были перейти к законным наследникам. Но ими также завладел Краснов.
* * *
Прокомментировать ситуацию мы попросили зампрокурора Пресненской прокуратуры Владимира ЗДОРЕНКО.
— То, что прокуратура именно сейчас снова взялась за Краснова, очень похоже на политический заказ — ведь это дело долго пылилось на ваших полках...
— Я не могу отвечать за то, что делали или не делали мои коллеги. В Пресненской прокуратуре я человек относительно новый. Ко мне на прием пришла женщина, рассказала свою историю, я поднял материалы дела и увидел, что оно было расследовано из рук вон плохо и приостановлено безосновательно. Поэтому нынешний прокурор принял решение возобновить расследование. Кстати, мы довольно часто поднимаем старые дела, и здесь нет ничего удивительного — пока не истекли сроки давности, дела не сдаются в архив. А по убийствам этот срок не менее 15 лет.
— Вы намерены предъявить Краснову обвинение в убийстве?
— Я не могу комментировать ход следствия. Могу только сказать, что по выделенному уголовному делу о хищении средств фирмы мы Краснова подробно допросили. Теперь он уже подозреваемый.
— Есть надежда довести это дело до суда?
— Иначе мы не стали бы возобновлять расследование. Хотя время сделало свое дело и многие улики утрачены и уже невосполнимы. Уголовным розыском, например, утеряно оперативно-поисковое дело, где была важная информация, собранная по горячим следам.
От себя добавим, что до недавнего времени Краснов исправно являлся в прокуратуру — в качестве свидетеля. Но как только он начал получать повестки, где его уже называют “подозреваемым”, след Александра Викторовича простыл.
Теперь в прокуратуре думают: не пора ли оформлять принудительный привод?
|
