|
Западные компании пребывают в растерянности. Россия возводит бюрократические преграды на пути научного сотрудничества отечественных НИИ с зарубежными корпорациями. По инициативе российской научной администрации контракты наших НИИ с зарубежными заказчиками теперь будут подлежать обязательной регистрации. Тем самым по сотрудничеству российских ученых с Западом, развившемуся во времена Ельцина, наносится сильный удар. Принцип "кто платит, тот и заказывает музыку" в данном случае неуместен: Россия финансирует свою науку в пределах 10% от объема финансирования 1991 года. Но при этом испытывает ревность к зарубежным компаниям, дающим российским ученым возможность заработать.
Джордж Сорос, вложивший в российскую науку за 10 лет около $100 млн, не одинок. У российской науки есть и другие источники финансирования. Еще в 1993 году эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в своем докладе "Научно-техническая и инновационная политика. Российская Федерация" констатировали: "Бизнес все чаще нанимает и финансирует группы из десятков и даже сотен высококвалифицированных российских ученых из специальных институтов на срок до нескольких лет. Выбор обычно делается после глубокой оценки различных институтов и коллективов, работающих во всех отраслях. Это является исключительно важным рычагом влияния на российскую исследовательскую систему. Иностранные фонды составляют около 30% всех российских фондов на науку, включая военный сектор". В этом же докладе приводится и сумма инвестиций, полученных к тому времени российским научным сообществом от Запада - $250 млн.
Глобализация докатилась до Сибири
Вообще интернационализация и глобализация научных исследований - одна из важнейших тенденций современности (в России эта деятельность по традиции называется НИОКР, в мировой бизнес-практике - Research & Development, R&D). Например, расходы на R&D, ведущиеся в США компаниями других стран, составляют около $20 млрд. Это около 15% собственных расходов всех предприятий частного сектора США на R&D. В то же время компании США затратили $ 14 млрд на проведение R&D за рубежом. "Весь цикл разработок передается фирмами в специальные крупные исследовательские комплексы. Эти институты обладают необходимым научным потенциалом, комплексным и потому огромным приборным парком, огромным же персоналом", - так формулирует эту тенденцию директор Института катализа Сибирского отделения РАН академик Валентин Пармон.
Российское научное сообщество в этом смысле - почти идеальный исследовательский комплекс. Здесь есть солидный научный потенциал: НИОКР ведут около 4 тыс. организаций. Кроме того, несмотря на социальные потрясения, сохранился многочисленный персонал высококвалифицированных исследователей, готовых взяться за любую работу: по данным Центра исследований и статистики науки Минпромнауки и технологий РФ и РАН, в стране около 800 тыс. человек заняты НИОКР.
Не случайно поэтому, что с 1992 по 1996 год только американские промышленные компании заключили с российскими НИИ контракты на общую сумму около $100 млн. Процесс этот продолжает развиваться. Как сообщил в декабре 1998 года на Международном семинаре по проблемам формирования инновационной политики директор Центра исследований и статистики науки Леван Миндели, "если в 1991 году средства из иностранных источников в бюджете отечественной науки равнялись практически нулю, то в 1998 году их доля составила уже 10% - столько же, сколько тратят на российскую науку отечественные предприятия".
В тот период Миннауки РФ благосклонно относилось к сотрудничеству российских НИИ с западными компаниями. В 1996 году тогдашний глава Миннауки РФ Борис Салтыков подчеркивал: "Выживают именно те институты, у которых бюджет занимает 15 - 25% финансирования, а остальные доли составляют зарубежные заказы, гранты, программы, хоздоговоры и т.д."
Действительно, в России есть институты, которые зависят от бюджета только на 20%. Вот, например, как выглядят финансы НИИ физики Санкт-Петербургского государственного университета (см. диаграмму).
Примеры такого рода есть и за пределами двух столиц. Например, в бюджете Института катализа Сибирского отделения РАН еще в 1994 году доля валютных поступлений составила 17,3%. Через год она выросла до 32%. У института - 60 контрактов с зарубежными фирмами, в том числе и с очень крупными заказчиками. Директор института академик Валентин Пармон в свое время заявил, что институт ведет долгосрочные исследования по заказу американских компаний и что размер одного из контрактов на доработку технологии органического синтеза составляет почти 10% от бюджета института. "Причем данная плата не за лицензию, а за предоставление фирме достаточно большого объема прав на действительно первоклассную технологию", - сказал он.
Оборотная сторона науки
В 90-е годы подобное сотрудничество вызывало у участников процесса (западных заказчиков, российских исполнителей и чиновников от науки) только положительные эмоции. Сегодня научная кооперация с Западом часто становится объектом критики. Государство догадалось, что оно утрачивает возможность проводить самостоятельную научно-техническую политику. "Академическая организация, которая по-серьезному переходит на колеса рыночной экономики, перестает быть обычной открытой научной организацией, превращаясь в фирму, - уверен Валентин Пармон. - Почти всегда в соглашениях с иностранными фирмами имеется специальный пункт о том, что мы не раскрываем даже названия компании, с которой работаем".
Другой важный аспект этой проблемы - меняется структура науки, соотношение фундаментальных и прикладных исследований. Председатель Российского фонда фундаментальных исследований академик Михаил Алфимов констатирует: "Теоретическая химия утеряна; выжили те, кто делал вещества и материалы". Понятно, что эти изменения контролируются теми, кто "заказывает музыку". В 1998 году международный химико-фармацевтический концерн Вayer подписал с Российской академией наук договор о сотрудничестве сроком натри года. Предмет договора - исследование веществ, материалов и тонких химических соединений. "Благодаря этому мы существенно расширяем свой научно-исследовательский потенциал", - заявил Поль Бамедис, член правления Вауег, отвечающий за научно-исследовательскую деятельность.
Генеральный директор ВНИИ кабельной промышленности профессор Изяслав Пешков говорит: "15% работ по НИОКР наш институт выполняет по заказам зарубежных фирм. Например, для Siemens мы проводим исследования силовых сверхпроводящих кабелей. У зарубежных компаний подход однозначный: все полученные при исследованиях результаты они считают своей собственностью. Патенты могут быть общие, а интеллектуальная собственность - их. Даже публиковать статьи по результатам исследований можно только с согласия западных компаний. Хотя, надо честно признаться, они этому не очень препятствуют. Для них главное - чтобы мы не передавали конкретные ноу-хау и технологии другим фирмам-конкурентам".
Передача иностранному партнеру ноу-хау сейчас вызывает раздражение в Миннауки РФ. По оценке министерства, от 60% до 80% технологий и результатов, получаемых в рамках международных проектов, могут иметь двойное назначение.
"Сегодня мы можем сохранить 60% наших направлений. В случае нулевого бюджета останется не более 30%. Но это будет уже не отечественная наука, а филиалы транснациональных компаний", - заявил академик Сибирского отделения РАН Николай Добрецов.
Пессимисты говорят, что сейчас в России около 8 тыс. ученых работают примерно над 40 научными программами, ведущимися в интересах Пентагона и министерства энергетики США.
Работа на зарубежных заказчиков получает все большее распространение в среде российских ученых. "Мы завалены такого рода предложениями из России", - говорит один из менеджеров компании Kaiser Research Inc., которая занимается брокерской деятельностью в области технологий. А президент фирмы Plancon г-н Винус (фирма оказывает консультативные услуги по вопросам инвестиций) сделал такое признание: "В России вы можете нанять специалиста в области химии и биологии в десять раз дешевле, чем у нас в Америке".
"Существенная часть исследований в нашей науке проводится на иностранные деньги. Но отчеты по этим исследованиям практически неизвестны. Есть власти и есть группы, которые интересуются тем, что происходит в стране. Но это, похоже, власти не нашей страны", - заявил в интервью сетевому агентству "Страна.ru" начальник экспертного управления администрации президента РФ Симон Кордонский.
Конец фильма?
Впрочем, в последнее время российские власти решили-таки повлиять на ситуацию. Так, в "Концепции государственной политики Российской Федерации в области международного научно-технического сотрудничества (МНТС)", принятой в 2000 году, говорится: "Следует усовершенствовать механизм обязательной государственной регистрации договоров о МНТС, заключаемых государственными научными организациями, включив в него учет контрактных работ, грантов и иных соглашений. Реализация государственной политики Российской Федерации в области МНТС должна предусматривать обеспечение интересов национальной научно-технологической безопасности - неотъемлемого компонента национальной безопасности".
В свою очередь, президиум Российской академии наук принял инструкцию "О плане мероприятий по воспрепятствованию нанесению ущерба Российской Федерации".
Действия президиума РАН вызвали протесты со стороны правозащитников. Сергей Ковалев, к примеру, выступая в эфире радиостанции "Эхо Москвы", подверг этот документ резкой критике: "Кто пришел во власть, тот и заказывает музыку. А пришли сотрудники КГБ. Вот они и делают то, чему обучены в своем ведомстве".
На наших глазах разворачивается интереснейший сюжет: сможет ли российская наука выжить без бюджетного финансирования и без заказов с Запада? Конечно, о полном отсутствии государственного финансирования говорить не приходится - кое-что из федерального бюджета российской науке все же достается. И сотрудничество с зарубежными компаниями едва ли будет пресечено на корню. Но сложившаяся в 90-е годы система финансовых отношений российских НИИ с западными корпорациями может претерпеть серьезные изменения.
|
