|
Черный квадрат на Белом доме
Сегодня исполняется ровно 10 лет драматической развязке ключевого конфликта новейшей российской истории. Президентская сторона пошла на обострение конфликта, грозившего распадом России. Не желая смириться с политическим поражением, руководители Верховного Совета спровоцировали вооруженный мятеж и погром московской мэрии и Останкина. В ответ была применена сила. Все смешалось в Белом доме, бывшем здании Совмина РСФСР, который еще два года назад был символом победы августа 1991 года. Вчерашние соратники и друзья стали врагами. Участник и тех и других событий Александр Руцкой в интервью телеведущему Урмасу Отту в декабре 1991 года говорил: "Те, кто стоял вокруг Белого дома, защищал этот дом, могут снова прийти к этому дому, но уже по другому поводу, вот что страшно". И потом сам стал одним из главных постановщиков новой трагедии.
Обезумевшие боевики бросались на милиционеров, милиционеры в горячке боя избивали случайных прохожих и просто зевак. "Действия толпы вышли за пределы умысла организаторов", - скажет потом генпрокурор России Алексей Казанник. Но "пределы умысла" - понятие не юридическое. Те, кто планировал этот "умысел", здравствуют и поныне, а многих из тех, кого они звали на штурм, уже нет. От многих из них ничего не осталось, как не осталось и черной копоти на Белом доме. О штурме Белого дома написана картина, она принадлежит кисти столичного художника Николы Овчинникова. Написанная с натуры во время штурма, она точно отражает ценность историческую и называется "Явление Черного квадрата на Белом доме". Художник вспоминал об этой работе в интервью "Известиям":
- Первые минуты это был действительно "черный квадрат". Это потом, когда пожар стал распространяться, он расплылся.
События октября 1993-го резко изменили жизнь Дмитрия Рогозина. 29-летний политик был тогда экспертом Верховного Совета по международным делам. Спустя десять лет Рогозин, глава комитета Госдумы по международным делам, по-прежнему считает действия президентских сил "государственным переворотом".
- Дмитрий Олегович, где вас застали события 1993 года?
- В то время я достаточно близко сотрудничал с патриотическим крылом парламентских демократов. Туда входили Николай Травкин, Виктор Аксючиц, Михаил Астафьев, Олег Румянцев. Тесно я общался с Руцким и Хасбулатовым, который даже предложил мне должность советника по международным вопросам.
Уже в августе 1993 года я понял, что политическая ситуация близка к критической, забил тревогу и пришел к Хасбулатову. Меня тогда особенно поразила поездка президента Ельцина в дивизию внутренних войск под Москвой - весь мир обошло его фото в краповом берете. Было ясно, что Ельцин пойдет на конфронтацию, но Верховный Совет и Хасбулатов в это не верили. Хасбулатов смеялся и вел себя достаточно безответственно. Когда 21 сентября - в день рождения моего сына - я из информационной программы узнал об ельцинском указе о роспуске Верховного Совета, сразу сел в машину и поехал в Белый дом. Было поздно, но в уже созданном штабе восстания все шипело и шкворчало. Мы все очень сильно волновались - чувствовали, что добром это не кончится. Но у нас было абсолютное ощущение правды. Мы были убеждены, что только проведение референдума о необходимости принятия новой Конституции сможет вывести страну из политического кризиса.
- Как вы восприняли сам указ президента Ельцина?
- Ельцин не умел жить в ситуации стабильности, может, даже рутины. Такие люди опасны для политики. Они всю жизнь страны превращают в хаос, в войну, в кровь. Я и тогда считал, и сейчас уверен, что это был классический государственный переворот.
- Но разве о Хасбулатове и Руцком нельзя сказать то же самое?
- Они были из его команды. Он их выбирал и знал все, что они делали.
- На ваш взгляд, Глазьев, который тогда в знак протеста вышел из состава правительства, впоследствии не жалел о своем шаге?
- Я думаю, у каждого из нас, кто оказался в политике не из конъюнктурных соображений, был такой поступок. Глазьев совершил свой в 1993 году. А ведь он был самым молодым доктором наук в СССР, в правительстве ему работалось замечательно, и с этого сладкого места он шагнул в никуда. Для меня таким поступком стал август 1991 года - хороший мальчик из хорошей московской семьи пришел на митинг защитников Белого дома и превратился в революционера. А в октябре 1992 году я подал запрос в Конституционный суд о признании незаконными Беловежских соглашений. Кстати, его должны были рассматривать в октябре 1993-го.
- Вы были в парламенте в ночь штурма?
- Третьего и четвертого меня уже там не было. Второго числа на митинге некоммунистической оппозиции на Лубянке я простудился и заболел воспалением легких. Уже после обстрела я, больной, приехал к Белому дому, снимал здание на камеру. Потом сделал фильм.
- Участников обороны Белого дома часто называют "красно-коричневыми". Скажите, что за люди были там?
- Как раз коммунистов там не было видно. 27 сентября в здании Краснопресненского райсовета, где проходило заседание нашего штаба, разгуливал пьяный депутат-коммунист Братищев. Баркашовцы стройными рядами пришли к зданию Белого дома, а потом оттуда так же и ушли. Их никто не трогал, но трогали всех остальных.
Руцкой и Хасбулатов не могли навести в штабе даже элементарную дисциплину, хотя и внутри, и со стороны было очевидно, что надо делать - вытеснить провокаторов и не выходить из здания Белого дома, не добившись поддержки внутри страны. А это уже происходило - Верховный Совет уже начал побеждать...
- Почему восставшие пошли на Останкино - прямо под пулеметы?
- Кто-то точно знал, что они придут, и эти провокаторы находились внутри Верховного Совета. Еще 27 сентября я побывал в Останкине и видел там отряд "Витязь", который уже ждал нападавших. Я предупреждал Руцкого и других, чтобы ни в коем случае туда не совались. Бывший замкомандующего ВДВ Виктор Сорокин впоследствии под стенограмму рассказывал, что десантники, пришедшие на штурм Белого дома, были застрелены в спину. Это означает, что кто-то хотел спровоцировать с их стороны беспорядочную стрельбу.
- Как вообще должно сегодня воспринимать эти события? Существует мнение, что сила была применена для того, чтобы не допустить еще большей крови?
- Для меня это была катастрофа. Даже если абстрагироваться от того, кто был тогда прав, а кто виноват, ясно одно: на глазах у всего мира из танков расстреляли парламент великой державы. В прямом эфире весь мир наблюдал, как наша страна проваливается в преисподнюю. Потребуются еще десятилетия, чтобы осознать, что Россия пережила. Конечно, наше сознание с тех пор переполнено терактами, войной в Чечне, но нам все равно нужно знать правду об этих днях. Чтобы такое больше не повторилось.
- Вы один из тех людей, кто был на стороне Белого дома как в 1991-м, так и в 1993-м...
- Я считал и считаю себя конституционалистом и думаю, что эволюция и реформа всегда лучше, чем любая революция, тем более русская - кровавая. Но, как патриот, я естественным образом оказался у Белого дома дважды. Во второй раз это было, конечно, гораздо трагичнее - я потерял своих товарищей, с которыми был знаком еще по Приднестровью...
С Олегом Румянцевым у нас были близкие дружеские и семейные отношения. После 4-го Румянцев пропал. Я искал его по всей Москве, ездил по всем знакомым, звонил, нашел его на квартире у нашего общего товарища. Олег был в тяжелейшем шоке - его чуть не поставили к стенке. Все, над чем он работал, было разрушено, и после октября 1993-го он поставил точку в своей политической судьбе...
Знаете, я в это здание с тех пор стараюсь не ходить. Кровь, которая там осталась и которую потом замазали штукатуркой турецкие строители, - ее было слишком много.
Десять лет, которые их изменили
Сторонники Верховного Совета - тогда и сейчас
Руслан Хасбулатов. В 1993 г. - председатель Верховного Совета. В 2003 г. - завкафедрой мировой экономики в Академии народного хозяйства имени Плеханова.
Юрий Воронин. В 1993 г. - зампред Верховного Совета. В 2003 г. - аудитор Счетной палаты.
Рамазан Абдулатипов. В 1993 г. - председатель Совета национальностей Верховного Совета. В 2003 г. - член Совета федерации.
Андрей Дунаев. В 1993 г. - министр внутренних дел, приведенный к присяге Верховным Советом. В 2003 г. - вице-президент банка "Глобэкс".
Аман Тулеев. В 1993 г. - депутат Верховного Совета. В 2003 г. - губернатор Кемеровской области.
Олег Румянцев. В 1993 г. - депутат Верховного Совета, председатель Конституционной комиссии. В 2003 г. - вице-президент российского отделения нефтяной компании "Шелл".
Сергей Глазьев. В 1993 г. - подал в отставку с поста министра внешнеэкономических связей. В 2003 г. - депутат Госдумы от КПРФ.
Александр Вешняков. В 1993 г. - депутат Верховного Совета. В 2003 г. - председатель Центризбиркома России.
Сторонники президента Ельцина - тогда и сейчас
Юрий Лужков. В 1993 г. - мэр Москвы. В 2003 г. - мэр Москвы.
Павел Грачев. В 1993 г. - министр обороны. В 2003 г. - консультант Министерства обороны.
Виктор Черномырдин. В 1993 г. - глава правительства России. В 2003 г. - посол России в Украине.
Сергей Филатов. В 1993 г. - глава администрации президента. В 2003 г. - председатель совета директоров компании "Горизонт".
Сергей Шахрай. В 1993 г. - вице-премьер правительства. В 2003 г. - заместитель руководителя аппарата Счетной палаты.
Валерий Евневич, генерал-лейтенант. В 1993 г. - командующий гвардейской мотострелковой Таманской дивизией. В 2003 г. - замглавкома Сухопутных войск по миротворческим силам.
Егор Гайдар. В 1993 г. - министр экономики. В 2003 г. - депутат Госдумы, директор Института проблем экономики переходного периода.
Александр Коржаков. В 1993 г. - начальник Службы безопасности президента. В 2003 г. - депутат Госдумы.
Октябрь-93. Мнение очевидцев
Валентин Степанков, генеральный прокурор России в 1991-1993 годах:
- События октября 93-го нельзя рассматривать в отрыве от всех предыдущих процессов, от того сложного и динамичного времени появления новой России. Борьба политических сил, борьба воззрений на будущее России, на доминирование той или иной идеологии была крайне обострена. К сожалению, эти события надо расценивать еще и с позиции очень невысокой политической и правовой культуры, которая была в обществе. Для того чтобы детально оценить эти события, России еще потребуется время. За 10 лет еще не все воспринято разумно, немного отстраненным взглядом, с холодной головой. Думаю, что нужно частично придать гласности материалы уголовного дела о расследовании тех событий, оно было прекращено в результате амнистии. Там много интересных, непосредственных свидетельских показаний, которые пролили бы свет на то, почему в те дни компромисс не был найден.
Валерий Зорькин, председатель Конституционного суда в 1991--1993 годах:
- Десять лет я пытался осмыслить события октября 1993-го. Была революция, трагедия. Наверное, России не удалось бы без этого обойтись. Как показывает история, наша страна всегда шла к величию через потрясения. Как судье, мне не пристало давать оценку экономических и политических итогов десятилетия. Конституция была принята ценой кровавых жертв. Элита тогда не сумела договориться мирным путем. Если бы была принята Конституция 1990 года, не было бы октября 93-го. Но не надо зацикливаться на этой трагедии - это политическое кликушество. Люди искренне считали, что борются за светлую идею. Конституция является результатом усилий и той и другой стороны. Я выступал против расстрела парламента и насильственного изменения Конституции. Я не снимаю с себя ответственности и не считаю, что в то время я действовал безупречно.
|
