|
Интервью, которое нам удалось получить у начальника МУРа Виктора Трутнева, это первая официальная реакция Петровки.
— Виктор Николаевич, руководство ГУСБ говорит о том, что на Петровке не могли не видеть, чем занимаются арестованные сотрудники. Они редко бывали на службе, ездили на дорогих иномарках...
— Это лет двадцать назад можно было бы легко определить, какая машина дорогая, а какая — нет. А теперь подержанная иномарка стоит дешевле “Жигулей”.
Понимаете, в МУРе работает 790 человек. Контролировать каждого я не в состоянии. Моя задача — работать со своими заместителями и начальниками отделов. Никакой компрометирующей информации по задержанным сотрудникам я не имел, тем более все эти банки, фирмы были оформлены не на них. Если бы знал — конечно, разобрался бы. Были бы основания — уволил.
— Но как быть с миллионами долларов, которые у них изъяты? С шикарными дачами, квартирами?
— Я не исключаю, что эти люди действительно занимались коммерческой деятельностью. Вы сами знаете, какая зарплата у милиционера. Но при этом никто из оперативников не бедствует. Почему? У каждого есть жена, сын, брат, которые могут заниматься коммерцией. У меня самого жена — учредитель кафе. И, конечно, ей легче работать, чем другим предпринимателям, потому что туда не “наедут” ни РУОП, никакие другие структуры.
Вот вы говорите: задержанные не появлялись на службе. Но оперативник и не должен работать в кабинете. Один сотрудник не выходил у меня на службу шесть месяцев. Был внедрен в банду. В результате мы вскрыли мощный канал поставок оружия из Одессы.
Я оцениваю работу подразделений не по тому, когда люди появляются в управлении, а по полученным результатам. Результаты работы и 5-го отдела, и 2-й ОРЧ вопросов у меня не вызывали.
— Вы верите в виновность ваших сотрудников?
— Я не верю в виновность Евгения Тараторина. В то, что он занимался бандитизмом или убийствами. Этот человек был у меня на глазах. Я контролировал его работу лично.
Более того, еще до всех событий Тараторин предупредил меня, что на него есть “заказ”. Проплачена большая сумма, чтобы отвести от дела по “Макдоналдсу”, — да вы ведь сами об этом писали.
Вопросов очень много. Я возглавил МУР в 2001 году. Была реорганизация. Всех сотрудников — и этих в том числе — проверяли через УСБ. Почему же никого из них не убрали? Тот же Островский. Совсем недавно его назначили зам. начальника 7-го отдела — по автоугонам. Этот отдел специально был мною переформирован, поскольку имелось много негативных материалов. И на Островского я тоже посылал запрос в ГУСБ. Оттуда пришел положительный ответ: можете назначать. А теперь он, оказывается, “оборотень”...
— Можете вы что-то сказать о конкретных обвинениях, которые предъявляются муровцам?
— В основном я знаю то же, что и вы, — из СМИ. Но многое все равно непонятно. Допустим, их обвиняют в том, что они подсунули что-то Шарипову, который совершил покушение на убийство главного врача СЭС, и поэтому Шарипову дали 12 лет. Но я занимался этим делом лично и знаю, что Шарипов действительно совершил это преступление.
Или ситуация со взрывом на Пушкинской. Дескать, подбросили чего-то Петросяну. Но, когда этого Петросяна задерживали, он сразу предложил сыщикам 3 тысячи долларов взятки. Пока доехали до места — сумма возросла до 100 тысяч. Об этом факте тогда же докладывалось зам. прокурора Москвы. Были бы они преступниками — неужели бы отказались?..
— Что представлял собой фонд ветеранов МУРа, через который, по версии следствия, прокручивались “грязные” деньги?
— Этот фонд был создан еще до меня. Тогда начальником МУРа был полковник Максимов. О деятельности я вообще ничего не знал.
— В газетах появляются утверждения, что работа МУРа полностью парализована. Это так?
— Конечно, этот ажиотаж психологически влияет на людей. Не только в МУРе — по всей стране. МУР — это, если хотите, знамя уголовного розыска.
Но я собирал людей, говорил с ними. Работаем, как и работали. Никакой парализации нет.
Задержано шестеро. Это менее одного процента от всего личного состава МУРа. Разве может такое мизерное количество очернить работу огромного коллектива?..
|
