|
В прошлом году "Московские новости" (N 10) рассказали о запутанном деле, возникшем вокруг наследства известного телеведущего. С тех пор история приобрела столь широкий резонанс, что о ней говорят уже не только на телевидении. На днях в Дорогомиловском межмуниципальном районном суде состоялось первое заседание, на котором суд приступил к рассмотрению иска юридически зарегистрированной жены Ворошилова Натальи Стеценко к жене гражданской - Наталье Климовой. Корреспондент "МН" побывал в суде.
Как выяснилось уже после внезапной смерти Владимира Ворошилова в марте 2001 года, собственность его составляет примерно 6 млн. долларов. Это деньги на счетах в российских и зарубежных банках, дача в Переделкине, квартира в Ницце, два автомобиля - "мерседес" и "ягуар". За эту собственность и идет борьба.
Стеценко предъявила суду документ, согласно которому все, чем владел Ворошилов, должно было перейти в ее собственность. Это обязательство дарения, подписанное ее бывшем мужем. Владимир Яковлевич принимал решение подарить бывшей супруге 180 млн. рублей. Эту сумму он должен был передать Стеценко спустя шесть месяцев после подписания документа.
На обязательстве стоит подпись и самой бывшей супруги: она согласилась принять щедрый дар. Заверил обе подписи свидетель Козлов, известный многим телезрителям как популярный телеведущий, а в прошлом участник передачи "Что? Где? Когда?".
По закону если гражданин не смог исполнить обязательство ввиду собственной смерти, это должны сделать его наследники. В данном случае - пятилетняя дочка Ворошилова.
Наследство популярного телеведущего распределилось так: половину как юридическая жена получила Наталья Стеценко. Вторая половина разделена между всеми ближайшими родственниками: равные части получили Стеценко, мама Ворошилова и его дочь, родившаяся в гражданском браке Ворошилова и Климовой. В общем Стеценко досталось две трети всей собственности бывшего мужа. В судебном иске она потребовала, чтобы наследница отдала ей не 180 млн. рублей, как хотел сделать отец, а всего 23 млн. (Адвокаты такое решение объяснили тем, что Стеценко, трезво оценив ситуацию, посчитала: 23 млн. - сумма, которую она может получить реально.) Тем не менее даже эта уменьшенная сумма столь велика, что, если суд удовлетворит иск Стеценко, дочь Ворошилова останется вообще без копейки наследства.
Наталья Климова, разумеется, иск не признала. Она выразила сомнение в подлинности представленного суду документа. Во-первых, весьма странным выглядит само появление обязательства - спустя полгода после смерти Ворошилова. До этого Стеценко почему-то о нем нигде не упоминала.
Во-вторых, Ворошилов намеревался закрыть передачу "Что? Где? Когда?", как он считал, за 25 лет исчерпавшую себя, и выехать в Ниццу. Он уже получил вид на жительство во Франции и строил планы забрать с собой маму, Наталью Климову и дочь.
Действительно, логически трудно увязываются намерение жить в недешевой стране и стремление все свои сбережения до копейки подарить бывшей супруге. Особенно если учесть прижимистость Ворошилова. Как утверждают люди, близко знавшие его, он не любил делать подарки и одалживать деньги. В свое время его отлучили от экрана, и он, серьезно больной, вынужден был жить за счет друзей. С тех пор Ворошилов панически боялся остаться без средств к существованию.
В суд со стороны Климовой были приглашены два свидетеля - давние друзья Ворошилова: известный драматург Михаил Шатров и бывший генеральный директор Российской телевизионной компании Анатолий Лысенко. Из показаний этих двух далеко не молодых людей, судя по всему, очень дороживших дружбой с Ворошиловым, вырисовалась и непростая личность известного всей стране телеведущего, сочетавшая талант, невероятную работоспособность, почти тираническую требовательность к подчиненным и патологическую скупость. У Ворошилова было несколько жен, и ни с одной он не жил под одной крышей. В том числе и со Стеценко. Рождение первого в его жизни ребенка в весьма преклонном возрасте сильно изменило телеведущего, сделало его менее эгоистичным, более мягким, заботливым, домашним. Климова - его первая супруга, хотя и неофициальная, с которой он жил в одной квартире на Кутузовском проспекте. Именно в этой семье он нашел пристанище в конце своей жизни.
Адвокаты Стеценко попытались выяснить, почему Ворошилов не разводился со своей бывшей супругой и не оформлял отношения с Климовой официально. (Этот и некоторые другие вопросы задавались, чтобы доказать суду случайность связи Ворошилова и его молодой супруги.) Друзья-свидетели пояснили: Стеценко работала вместе с Ворошиловым, она была вторым человеком в Международной ассоциации клубов "Что? Где? Когда?", и бракоразводный процесс мог сказаться на ее положении, к тому же скандал вокруг развода мог повлиять и на репутацию самой ассоциации. Учитывая все это, Ворошилов и не оформлял развода.
Адвокат Климовой попыталась выяснить у своих коллег-оппонентов (сама Стеценко в суд не пришла), каким образом на документе появилась подпись Козлова. Ведь, как утверждала сама Стеценко, при составлении обязательства, кроме нее и Ворошилова, в кабинете никого не было. Адвокаты вынуждены были признать: Стеценко этого объяснить не может.
Но как же на сомнительном документе появилась подлинная подпись Ворошилова? Климова, Лысенко и Шатров пояснили: им неоднократно приходилось видеть, как Ворошилов подписывал чистые бланки. Так руководители иногда поступают: уезжая куда-то по делам, оставляют доверенным сотрудникам чистые бланки с подписью, чтобы в случае необходимости те решили возникшую проблему.
Получается, что заинтересованные люди спустя полгода после смерти Ворошилова на подписанном им пустом бланке ассоциации сочинили нужный им текст и теперь требуют 23 млн. рублей?
Такое подозрение имеет право на жизнь, особенно после того, как Климова попросила приобщить к делу справку из медицинского учреждения, в которой утверждается: 26 февраля 2001 года в 12 часов дня Ворошилов проходил медицинское обследование желудка. Именно 26 февраля датирован договор, а сама Стеценко утверждает, что составлен документ в полдень.
Шатров и Лысенко подтвердили суду: они общались с Ворошиловым в этот день по телефону, и тот им говорил об обследовании. Будучи по натуре чрезвычайно мнительным, он очень гордился тем, что прошел весьма неприятную процедуру.
Конечно, было бы проще, если бы можно было провести экспертизу и установить, когда же на самом деле составлен текст договора - в феврале или в сентябре. Но технический уровень отечественной экспертизы пока не позволяет дать заключение по тексту, набранному на компьютере: полгода - слишком маленький срок, чтобы установить временную разницу. Поэтому перед федеральным судьей Ларисой Левшиной, ведущей дело, стоит непростая задача.
Очередное заседание она назначила через месяц, предложив стороне Стеценко за это время представить суду аргументированное и подтвержденное документально объяснение, на основании чего истица требует уплатить ей именно 23 млн. рублей.
|
