|
По единодушному мнению экспертов и предпринимателей, на сегодняшний день коррупция в России -- это не просто отношения отдельного взяточника и взяткодателя. За последние десять лет в стране сложилась достаточно стройная и организованная альтернативная теневая система налогообложения. При этом, однако, у коррупции по-российски есть еще одна особенность. Право заплатить взятку губернатору или другому чиновнику высокого ранга есть не у всякого, а определяется личными связями и выстроенными отношениями. У иностранных компаний подобных отношений нет, и в результате коррупция становится своеобразным инструментом защиты отечественного производителя.
В прошлом году, по подсчетам Института социологии, проводящего исследования по заказу Международного валютного фонда, россияне израсходовали на взятки примерно 33,5 млрд долл. Согласно этим данным, если у физического лица в год на взятки уходит в среднем 3211 руб. (примерно 100 долл.), то у предпринимателя -- порядка 3700 долл. И это минимальные оценки обыденной деловой коррупции.
Взятки платят 82% всех российских предпринимателей. Подсчеты распределения коррупционных потоков по разным уровням власти дали следующий результат: лидирует муниципальный уровень, держащий три четверти рынка коррупционных услуг. За ним, занимая 20% рынка, идет региональный уровень. Замыкает «призовую тройку» федеральная власть -- 5% рынка (но это без учета коррупции в высших эшелонах власти, которая анализу не поддается). На вопрос, какие функции исполнительной власти приносят наибольший коррупционный доход, исследование дало следующий ответ. В тройку лидеров по объему получаемых взяток (более 90% рынка) входят: нефинансовая контрольная, надзорная деятельность -- 34,6%; лицензирование -- 34,2%; фискальное взимание налогов и налоговый контроль -- 22,0%.
«Существенная часть бизнеса не имеет дела с государством»
В это трудно поверить, но примерно 75% российского бизнеса не использует коррупционные стратегии. Имеются в виду ситуации, когда бизнес сознательно влияет на принятие властных решений для получения конкурентных преимуществ. Для тех, кто их не использует, даже наша ущербная экономика предоставляет альтернативные возможности достижения успеха. Можно, например, просто производить хорошие товары и услуги. Даже в нашей стране такая стратегия имеет шансы на успех. Существенная часть бизнеса старается просто не иметь дела с государством. Придут вымогать, ладно -- откупился и забыл. А люди, поставившие на коррупционные стратегии, уделяют меньше внимания качеству товаров и услуг. Если я выиграл за счет того, что чемоданом денег открываю дверь в тот или иной кабинет, зачем мне беспокоиться по поводу остальной ерунды? Это не значит, что среди таких бизнесменов нет успешных. Просто можно прибегать, а можно не прибегать к этой стратегии -- вероятность успеха напрямую от этого не зависит.
Речь вовсе не о том, что рынок коррупционных услуг ненадежен, напротив, это один из самых надежных рынков в нашей стране. И если целью активной коррупционной стратегии в бизнесе является получение монопольной позиции на рынке, то, как правило, желаемый эффект достигается. Но в нашей экономике рискованно быть успешным -- можно попасть под «захват бизнеса». Среда, в которой функционирует наш бизнес, страшно агрессивна.
Кроме того, коррупционные отношения у нас в стране тесно переплетены с социальными. И взятка -- это часть местнических, дружественных, корпоративных отношений. Понятно, что пойти на коррупционный сговор, войти в постоянные, устойчивые коррупционные отношения с человеком, с которым ты когда-то вместе работал, вместе паришься в бане, и у вас дети вместе учатся в Кембридже, гораздо комфортнее. А иностранец не встроен в эту систему. И это является барьером для прихода иностранцев на российский рынок. Иностранцы привыкли к рыночной коррупции, когда действует правило обмена денег на товар: вы выбрали товар, обменяли на него деньги и ушли. С социальной коррупцией им освоиться гораздо труднее.
Понятно, что коррупция выгодна чиновникам -- это их средство к существованию, средство обогащения. А что такое взятки? Это налог с теневого оборота. Значит, им нужна теневая экономика, они в ней заинтересованы. Это самовоспроизводящийся механизм. Но, кроме того, коррупциогенные нормы у нас часто принимаются из абсолютно благородных побуждений. Классический пример -- Кодекс административных правонарушений. После его принятия бытовая коррупция увеличилась, это зафиксированный статистический факт. Там есть нормы, связанные с дискреционными полномочиями, когда чиновнику предоставляется веер возможностей по собственному усмотрению принимать то или иное решение. К примеру, какой штраф на вас наложить: 10 руб. или 1000 руб. Это создает возможность коррупционного сговора, когда вам дают понять: вы даете 100 руб., и мы ограничимся штрафом в 10 руб. Депутаты рассуждают следующим образом: чиновник ведь должен, в связи с наложением штрафа, принимать во внимание обстоятельства дела. В суде же это есть. Но в суде ситуация совершенно другая -- открытая и конкурентная. Наложение же штрафа -- ситуация монопольная и неконкурентная. Там должны быть более жесткие процедуры принятия решений чиновником. А депутаты исходят из благих побуждений и в результате создают условия для коррупции.
При этом не стоит считать наших парламентариев «исчадиями ада». Недавно в Англии был проведен социологический опрос по поводу респектабельности, уважаемости разных профессий. И первое место по «неуважаемости» заняли парламентарии. Это в стране с фундаментальными демократическими и парламентскими традициями! Такова общая закономерность. Но когда в американском сенате, например, час голосований, то у входа в зал стоят люди и раздают листочки с разного рода оценками и экспертными рекомендациями. И американские законодатели вынуждены эти листочки читать и прислушиваться, потому что организации, которые их раздают, анализируют результаты голосования и потом объясняют избирателям: ваш сенатор -- осел, мошенник или коррупционер, потому что нужно было голосовать так, а он проголосовал по-другому. Все эти организации существуют на деньги американского бизнеса. У нас, к сожалению, такого давления на законодателей нет. Пока наши бизнес-ассоциации давят на депутатов по большей части в личных и корпоративных интересах. Они могут сговориться и даже проплатить какой-то приличный закон, нужный обществу. Но это -- как исключение. А власть, в отсутствие давления и контроля со стороны гражданского общества, предается чему угодно, но только не реализации общественных интересов.
|
