|
Пока правительство вынашивает планы пополнения казны доходами от приватизации, предприимчивые министерские чиновники и их протеже практически даром становятся частными владельцами федерального имущества. Нечто подобное случилось и с московским ипподромом.
Разрушительная сила idee fixe
В распоряжении "ОГ" оказались два документа. Правительственные чиновники, причастные к их появлению на свет, предпочли бы, чтобы эти бумаги никогда не покидали министерских канцелярий. Из них следует, что при определенном стечении обстоятельств частное лицо может быстро, легко и без особых материальных затрат завладеть приглянувшимся ему куском федеральной собственности.
Но по порядку. 21 марта с.г. был уволен директор ипподрома Андрей Кальпин. Хотя до издания приказа по Минсельхозу (ему подчиняется ипподром) сделал все, чтобы этого избежать.
За пару лет до описываемых событий к Кальпину обратился Владимир Жуковский, бывший в то время начальником манежа. Его, как рассказал Кальпин, будоражила навязчивая идея: создать на базе манежа клуб для VIP. Потом Жуковский ушел с должности, но успел заразить проектом некую Виту Козлову. Последняя владела в то время двумя или тремя лошадьми и, как утверждают, была женой одного из замов министра внутренних дел.
Козлова предлагала Кальпину разные варианты устройства клуба. Захотела было взять в аренду огромный ржавый ангар и построить на его месте новый. Но дело не заладилось. Тогда предложила учредить конно-спортивный клуб "Прадар", с тем чтобы ипподром вошел в его уставной капитал тем же ангаром.
Сказано - сделано. Родилось ЗАО "Большой международный конный клуб "Прадар". Если в первом варианте учредительных документов Козлова фигурировала, то в окончательном ее место занял ее тренер Павел Волков. Тут же последовало распоряжение Мингосимущества, разрешающее ипподрому внести в уставной капитал "Прадара" "железобетонную конструкцию общей площадью 1307 квадратных метров". Взамен ипподром получил 26 процентов или 52 акции на сумму чуть меньше миллиона рублей.
Затем г-жа Козлова пожелала взять в аренду манеж (площадь манежа с прилегающими плацами составляет приблизительно 6000 кв. м), но быстро от этой затеи отказалась. Как рассказал Кальпин: "Она пришла и сообщила: Гордеев и Данкверт (министр сельского хозяйства и его зам. - Прим. авт.) отсоветовали связываться с арендой - слишком дорого. А предложили создать из манежа госпредприятие!".
Эта идея Кальпину не понравилась, но его мнение, похоже, никого не интересовало. От него требовалась только подпись на соответствующем документе. В министерстве ему дали понять, что отказ будет равносилен увольнению. Кальпин поставил автограф. Как выяснилось, зря. Потому что не прошло и года, как на его место пришел другой. Тот самый автор idee fixе Владимир Жуковский.
Быть лошадью в Абу-Даби
Новая администрация объявила многие договоры, заключенные Кальпиным и его предшественниками, недействительными. В результате коневладельцам, которые последнее десятилетие арендовали у ипподрома конюшни, пришлось срочно искать для своих питомцев другое ПМЖ.
Рента, которую исправно вносили арендаторы, позволила ипподрому, не видевшему помощи от государства, выжить в суровых условиях экономики переходного периода. Впрочем, ипподром обязан частникам не только аккуратными платежами. Им принадлежат примерно 80 процентов лошадей, бегающих по кругу ипподрома и крутящих тотализатор - основной источник доходов ипподрома.
Частники в свое время объединились в Общество частных коневладельцев. Стали ввозить из-за границы хороших производителей и отдавать их на чудом уцелевшие конезаводы. Для последних это благо: частники договорились между собой брать с обедневших заводов не половину, как это предусмотрено законодательством, а не более 15 процентов приплода. Цель этой акции - сохранить, а там и, чем черт не шутит, возродить отечественное коневодство.
По просьбе благотворительных организаций Общество за сущие копейки предоставляло своих лошадей для иппотерапии - лечебной процедуры, способствующей реабилитации детей с ДЦП.
Члены Общества сбросились на строительство двухэтажной конюшни. По договору с дирекцией ипподрома за это конюшня передавалась частникам в долгосрочную бесплатную аренду. Конюшню отстроили, вложив в нее без малого четверть миллиона долларов. И поставили в нее "лечащих" лошадей. Тем же способом и примерно за такие же деньги отремонтировали пришедшую в упадок бывшую правительственную ложу, ставшую - в духе времени - местом отдыха и досуга VIP-клиентов.
Вступив в должность, Жуковский пошел в кавалерийскую атаку на частников. Животных переселили во временные строения, владельцев к ним не допускают.
Жуковский так сформулировал нам свое кредо: на ипподроме должны проводиться только испытания рысистых и скаковых пород. Конный спорт (выездка и конкур), не говоря уж о прокате лошадей, к конезаводству отношения не имеют, а потому им нет места на ипподроме. Стало быть, следуя его логике, манеж ипподрому тоже не нужен.
К частникам же у Жуковского масса претензий. При бывшем руководстве, рассказывает директор, они брали денники в аренду по 60 долларов в месяц и сдавали их в субаренду по 360. Коневладельцы внесли уточнения. Во-первых, не 360, а 200. А во-вторых, за эти деньги субарендатор получал не просто койкоместо для лошади (оно как раз и стоит 60 долларов), а полный пакет услуг: уход, корм, тренинг. Вдобавок он был избавлен от коммунальных платежей.
Жуковский стремится произвести впечатление человека, болеющего исключительно за интересы государства. Говорит, что предложил владельцам прокатных лошадей съехать, для того чтобы было где разместить прибывающих на сезон скакунов (при Кальпине места хватало всем). Он не считает возможным возместить частникам расходы на строительство конюшен, уверяет, что в оставшихся от предшественника документах нет сметы расходов.
В публичных планах Жуковского - сделать ипподром образцово-показательным заведением: "Когда я приехал на ипподром в Абу-Даби, почувствовал, что хочу быть здесь лошадью". Однако движение по пути к мировым стандартам еще не началось.
Новый директор совершенно игнорирует то обстоятельство, что возможности заниматься верховой ездой лишились тысячи людей, а сотни детей, проходивших иппотерапию, остались ни с чем. Его не беспокоит даже возможность массового исхода частников с ипподрома. Чьи лошади тогда станут бегать по кругу и приносить доход ипподрому, Жуковский не знает.
Обыкновенный гешефт
Впрочем, не станем уличать г-на Жуковского в непонимании очевидного. Вполне возможно, он решает совсем иные задачи. Его идея - создать конный клуб для бомонда - имеет все шансы быть реализованной.
Вступив в должность, Жуковский тут же обратился в Минсельхоз с просьбой разрешить ипподрому передать манеж в собственность "Прадару". И уже через два дня Мингосимущества, со ссылкой на обращение Минсельхоза, разрешило ипподрому внести в уставной капитал ЗАО "Прадар" не только ангар, но и манеж. Обычным людям даже не отказывают с такой оперативностью.
Следуя предписанию Мингосимущества манеж с прилегающими плацами оценили по рыночной стоимости. Получилось 260 тысяч долларов - по 43 доллара 33 цента за кв. метр. В то время как реальная цена одного метра - 1600 долларов. Но даже сдав манеж в аренду по 200 долларов, "Прадар" может легко получить 1 миллион 200 тысяч годового дохода.
Гешефт, проделанный высокими чинами из Минсельхоза при поддержке Мингосимущества и содействии г-на Жуковского в пользу дружественного частного предприятия, не похож на произведение искусства. Заурядная операция из числа многих, которые стали возможны по одной причине: уровень властных полномочий чиновника с некоторых пор приведен в прямо пропорциональную зависимость от степени его цинизма. Чем больше доля последнего в крови, тем выше должность. Поэтому неудивительно, что между радением за государственные интересы и заботой о своем благополучии люди, поля не видящие, ставят знак равенства. Закон им в этом не мешает.
|
