|
Сотрудники отдела по раскрытию преступлений, совершенных в особых условиях, Главного управления уголовного розыска СКМ МВД РФ не скрывают своих эмоций:
— Мы не снимаем с себя ответственности ни за “Норд-Ост”, ни за другие теракты, — говорит начальник отдела Хуршед Нуманов. — Но почему всегда винят одну милицию? А где же государство, прокуратуры, суды? Взгляните на статистику: за 9 месяцев этого года всего похищено (или потеряно) 57,71 тыс. единиц огнестрельного оружия. Половина из этого (26,5 тыс. ед.) исчезла со складов Минобороны. Так ведь это оружие и уходит к террористам. А кто-нибудь из военных чиновников понес наказание?
Справка “МК”.
В 2001 г. в России по линии Минобороны было зарегистрировано около 700 случаев хищения оружия и боеприпасов. Между тем за ненадлежащее исполнение обязанностей по сохранению оружия и боеприпасов было осуждено всего 14 человек.
— Разве эти цифры сопоставимы? — возмущается Нуманов. — Почему-то считается, что халатность — не такое уж серьезное преступление. Но ведь это смотря чья халатность. Сами видите на примере взрыва в Астрахани, чем оборачивается безалаберность тех же военных.
Взрывы жилых домов в 1999 г., казалось бы, должны были заставить армейских чиновников по-быстрому развесить
в служебных кабинетах плакаты с лозунгами типа “Товарищ, береги оружие!” и во все глаза следить за сохранностью боеприпасов. Да где там.
Когда военные прокуратуры начали тотально инспектировать склады воинских частей на предмет охраны и учета вооружения, проверяющие пришли просто в ужас.
Картинка вырисовывалась, как в том анекдоте: заходи кто хочешь, бери что хочешь...
Вот результаты прокурорской проверки, проведенной спустя несколько месяцев после осенних терактов в столичном элитном полку ВДВ. Как выяснили прокуроры, похитить стрелковое оружие со складов части там можно было без особого труда, поскольку технические средства охраны хранилищ срабатывали через раз: световой сигнализацией склады не были оборудованы, а звуковой сигнал если вдруг и включался, то ненадолго.
Заметить же пропажу оружия было нелегко, поскольку его учет фактически не велся. При проверке оказалось невозможным установить: кто, когда и с какой целью в последнее время посещал оружейные хранилища. Около 70% ящиков и сейфов не было опечатано, а отдельные упаковки с оружием имели такие прорехи, что изымать из них содержимое можно было без повреждения пломб. Более того, выяснилось, что, когда десантники прибывали в часть из Чечни, автоматы они бросали в складах прямо на пол. Патроны же вообще хранились россыпью.
Одному Богу известно, сколько оружия могло “уйти” (а возможно, и “ушло”) из этой части. Причем воруют-то не посторонние, а свои, “толкая” потом на черном рынке автоматы по 1,5 штуки баксов и патроны “вразвес”.
И, заметьте, никто тогда из десантников не был наказан. По результатам проверки лишь внесли представление командующему ВДВ.
— А сколько сил уходит на всякие спецоперации, чтобы это оружие разыскать, — вздыхает Хуршед Нуманов. — За последние лет 5 мы изъяли из незаконного оборота более 60 тыс. стволов нарезного оружия. Вы только вдумайтесь, какое это громадное количество. Это же 60 тыс. жизней, если каждый из стволов “заговорит” хоть раз. Это больше, чем погибло в Афганистане, больше, чем погибло в Чечне...
Откуда же появилось столько “свободного” оружия?
Поток вооружения хлынул на российский рынок после передислокации воинских частей из-за границы и стран СНГ. При перемещении оружие, хранившееся на складах, зачастую без всякого учета грузилось в эшелоны и отправлялось в новые места, где не было ни условий, ни возможности оборудовать его надежное хранение. Часть оружия (пистолеты, автоматы и даже тяжелое вооружение) расхищалась по пути, часть — в новых местах дислокации, где склады устраивались просто в лесу и слабо охранялись. Именно армейское оружие и находится большей частью в руках преступников, именно им и насыщен черный рынок.
* * *
Часть оружия поступает в Россию из-за границы контрабандным путем. Сравнительно недавно был перекрыт канал перемещения ПМ из Эстонии в Санкт-Петербург. Контрабандисты перевозили оружие в тайнике “первой” модели “Жигулей”, сделанном в крыле над колесом. Чтобы обнаружить этот тайник, надо было демонтировать колесо на специальной эстакаде. Разумеется, этого при пересечении границы из-за значительного потока транспорта не делали.
Кстати, террористы из группы Мовсара Бараева для минирования театрального центра соорудили взрывное устройство в компрессорных баллонах грузовиков. Обнаружить его визуально при досмотре было просто невозможно.
— Милицию обвиняют в том, что мы недосмотрели, — вступает в разговор заместитель начальника отдела ГУУР Сергей Федькин. — А кто-нибудь интересуется вообще, как обычному постовому справиться с таким огромным потоком машин, которые едут в столицу? Ведь те, кто везет взрывчатые вещества, так изгаляются, что только диву даешься. Год назад, к примеру, в Карачаево-Черкесии обнаружили машину, в которой взрывчатку засыпали в бензобак (!), а бензин шел из трехлитровой банки. Хорошо, гаишник местный обратил внимание на белый порошок у бензобака.
Как показывает практика, бензобак является наиболее популярным “схроном” при транспортировке недозволенного груза. Недавно в Головинском суде столицы осудили двух дагестанцев, которые умудрялись перевозить в бензобаке из Дагестана в Москву не только взрывчатку и боеприпасы, но даже автоматы. Они покупали оружие у себя на родине, переправляли его в столицу и здесь продавали постоянным клиентам, как правило, соотечественникам. Их, кстати, приговорили к 3 и 4 годам лишения свободы.
— Взрывчатку перевозят в баллонах, бамперах, в подкрылках... Для того чтобы это все обнаружить, нужна соответствующая техника. Да просто хотя бы по две-три специально обученные собаки дали бы на каждый пост. Уже был бы эффект. А вы хоть одну собаку на милицейском посту при въезде в Москву видели? У государства на это нет денег... Зато потом волей-неволей приходится изыскивать средства на зализывание ран...
— А как Бараев привез оружие в Москву?
— Не готов сказать. Люди по этому вопросу еще работают. Но скорее всего оружие они приобрели уже здесь, в Московском регионе. А сюда приехали просто с долларами. Да здесь вообще надо говорить не о том, как они его провезли, а почему они смогли это сделать? Здесь террористам, да и вообще преступникам, связанным с оружейным бизнесом, на руку несколько условий. Одно из них — результаты судебной практики.
— Что это значит?
— А вы посмотрите, какие у нас в УК предусмотрены наказания за преступления, связанные с незаконным оборотом оружия. Статья 222 УК РФ. Сюда входят и покупка, и перевозка, и хранение, и сбыт... Если человек попался с оружием, ему грозит всего лишь до 3 лет лишения свободы. При этом не учитывается ни количество, ни качество изымаемого оружия. Перевозил ли он один ствол или целый арсенал — взрывчатку килограммами, гранатометы, пулеметы — все равно до 3 лет.
* * *
Недавний пример. Военный суд Московского гарнизона решил пожалеть 30-летнего слушателя Общевойсковой академии имени Фрунзе подполковника Н., попавшегося на торговле гранатами. Подполковник был задержан на Комсомольской площади, когда пытался продать четыре гранаты РГД-5. Сбыть гранаты слушатель академии не успел: его задержали вместе с боезапасом, который он, кстати, привез с собой из Чечни.
В ходе следствия выяснилось, что на столь отчаянный шаг подполковника толкнуло, по его словам, хроническое безденежье. Суд расчувствовался и приговорил героя чеченской войны к условному сроку в 1,5 года.
Понятно, нет денег — торгуй семечками. Но за торговлю смертью, может быть, более существенное наказание положено? Ведь именно эти гранаты теоретически могли потом оказаться в театральном зале...
— Как вы думаете, будут люди бояться торговать оружием, когда они знают, что все равно не будут наказаны за это должным образом? — возмущается Нуманов. — Это же все равно что сразу задержанных отпускать. Зачем какие-то спецоперации проводить? У нас люди сейчас по 12-18 часов работают в усиленном режиме, чтобы пресечь незаконную торговлю оружием, а суды всех отпускают. И прокуратура эти приговоры не опротестовывает. Значит, никому до этого нет дела? Только нам, что ли?
Когда новый Уголовный кодекс только проходил стадию согласования (1996 г.), МВД вносило свои предложения по ужесточению наказания за преступления, связанные с незаконным оборотом оружия. Однако к его мнению не прислушались. Затем милиционеры обращались в Верховный суд РФ. И даже президенту Путину докладывали о неадекватности мер уголовного наказания. Но воз и ныне там.
— В Верховном суде с нами согласились. Да, мол, здесь есть предмет для обсуждения на очередном пленуме Верховного суда. И тишина. А нынешним летом начал действовать новый УПК. Так это просто караул. Судите сами. Задержан, к примеру, человек с оружием. По новому кодексу мы имеем право держать его только 3 часа. А для того чтобы принять решение (возбуждать уголовное дело или нет), мы должны получить результаты экспертизы оружия — является ли оно боевым. У нас в Москве с экспертами еще нормально, а в какой-нибудь глубинке, где на всю область 2—3 специалиста? И находятся они, как правило, только в областном центре. Надо оружие туда привезти, исследовать, отвезти обратно. Это же нереально — успеть все за 3 часа! Приходится человека отпускать просто потому, что не успеваешь принять решение. Такие прецеденты уже были: он потом снова попадается с оружием, и оказывается, что у него целый арсенал. А привлечь его к ответственности мы не можем — у нас скованы руки. Вот и имеем после этого то, что имеем.
— По идее, такое нереагирование со стороны законодателей на ваши предложения можно назвать пособничеством преступникам.
— Это, конечно, слишком резко сказано. Наши законодатели просто пытаются показать Западу, что мы — демократическое общество. И разрабатывали новые УК и УПК, ориентируясь на более-менее спокойную Европу. Но у нас же сейчас условия другие. Теоретически у нас на Северном Кавказе действуют законы мирного времени, но фактически идет война, хоть и называется она контртеррористической операцией. На мой взгляд, привлекать к ответственности в таких условиях за незаконный оборот оружия надо по законам военного времени.
— Как вы думаете, москвичи могут сейчас спать спокойно, не опасаясь новой трагедии?
— Масхадов в одном своем интервью так прямо и заявил: мы прекратили партизанскую войну и перешли к наступательным действиям. Якобы они подготовили группу смертников и готовят новые теракты...
* * *
Говорят, чеченские боевики планировали провести в Москве как минимум 4 теракта. Взрыв машины 19 октября на улице Покрышкина у ресторана “Макдоналдс” — первое звено в этой страшной цепи. Затем — захват заложников в Театральном центре на Дубровке. Еще две трагедии столичным милиционерам удалось предотвратить. Правда, правильнее будет сказать: не предотвратить, а отсрочить. Потому что террористы, как видно, не отказались от своих намерений.
На минувшей неделе в столичный регион была привезена рекордная партия взрывчатки из Чечни: 15 ноября в Смоленской области при попытке продажи 110 (!) кг тротила была задержана семейная пара из Грозного.
По оценкам экспертов, этого количества взрывчатки хватило бы, чтобы устроить теракт, подобный взрывам домов на Каширском шоссе и улице Гурьянова.
В результате теракта в Театральном центре на Дубровке погибли 128 человек, но ни один высокопоставленный чиновник не лишился своей должности, как это бывало раньше. Потому что теперь уже всем ясно — одними кадровыми перестановками терроризм не победишь. И бесконечные милицейские “усиления” тоже не помогут, потому как мера эта дает лишь временное облегчение.
Если человек все время сидит на сквозняке, его бесполезно лечить от простуды. Можно тоннами закупать носовые платки и тратить уйму денег на дорогущие лекарства. Когда надо просто закрыть форточку...
ИЗ ДОСЬЕ “МК”:
В федеральном розыске сейчас официально числится 56 тыс. ед. огнестрельного оружия. По неофициальным же данным, как считают эксперты, по стране гуляет свыше 200 тыс. стволов. Для сравнения: до 1991 г. на весь Советский Союз в розыске числился всего 951 ствол.
* * *
Оружейный бизнес сейчас является одним из самых доходных (второй после наркобизнеса). На черном рынке автомат Калашникова можно купить за 1000—1500 долл. За такую же цену — пистолет Стечкина. ПМ (без глушителя) — 500—600 долл. Пистолет ТТ — 700-800 долл. Граната — 50—100 долл. 1 грамм пластида — 6 долл. Патроны продаются на вес.
* * *
Ежегодно судами РФ рассматривается около 30 тыс. дел, связанных с незаконным оборотом оружия. Примерно в 80% применяется условное осуждение. Из тех же, кто осужден к реальным срокам заключения, больше половины получают минимальное наказание и освобождаются условно-досрочно.
|
