|
Государственные учреждения постоянно говорят о своей нищете. В судах не хватает даже на конверты, у гаишников — на форму и полосатый жезл… Однако и при столь жалком прозябании разговор о коррупции в этих важных учреждениях не утихает. Как известно, в последнем бюджете статьи расходов на силовиков и прочих госслужащих увеличены. Возможно, и справедливо. Но не лучше ли сначала помешать утечке хотя бы тех небольших средств, которые уже есть? А вот интересная иллюстрация к коррупционной теме. Целая куча иллюстраций.
Дом начальника отдела ФСБ Ногинска полковника Агафонова В.В. Из-за кирпичной стены выглядывает массивное здание с трубами, похоже, аж двух каминов. Около 150 квадратных метров полезной площади.
Я полистал рекламные журналы: затраты на строительство такой дачи – примерно 160 000 долларов.
До полковника удалось дозвониться.
— Виктор Васильевич, откуда поместье?
— Не телефонный разговор. Что мне вам объяснять… Это козни преступников, они меня очерняют. Как отстроился? Родители помогли, другая дача сгорела, страховка выручила.
А вот кирпичный «небоскреб», о котором соседи хором говорят, что в нем живет ногинская судья Крючкова. Романтичная арка при входе на крыльцо, увенчанная балконом. Не знаю, сколь роскошны внутренности дома за разнообразными окнами — продолговатыми и квадратными, но то, что общая площадь — 600 квадратных метров, вопросов нет. Примерная же стоимость коробки и стекол – 200 000 долларов (опять по рекламному проспекту).
В телефонной трубке Нина Сергеевна была сердита:
— Не будет вам ответов... Что вы всякий бред несете! Где вы это взяли?
— То есть нет у вас дачи?
— Вам заняться больше нечем, отделу расследований? Не буду ничего отвечать!
Круче всех дом, похожий на дом заместителя начальника ГИБДД Московской области Мартынова. Затейливый длиннющий домина. Рядом – банька, сауна, тренажеры. Навскидку общая стоимость дома около 1 000 000 долларов! В гараже были замечен «Геленваген». На г-на Мартынова подготовлено представление на звание милицейского полковника.
— Не порть мне настроение, да, Сереж? – начал Мартынов. — У меня сегодня день рождения, сорок лет.
— Поздравляю.
— На меня никакой машины не записано, у жены старая, 91-го года. А дом у меня вообще оценивается в тридцать тысяч…
— Чего?
— Рублей, конечно! Зачем настроение мне сегодня портить?
Честное слово, знал бы, что день рождения, — не звонил бы…
На фоне официальной зарплаты «дачников» все их постройки выглядят очень мило. Можно, конечно, махнуть рукой, чего чужие деньги считать… Но ведь понятно: если у кого-то прибывает, значит, у кого-то отнимают.
У кого?
Например, можно отобрать у тех же силовиков, младших по званию, а потому –бесправных.
Конкретная история. Во всем мире охраной учреждений, включая Капитолий, занимаются частные фирмы. У нас, хотя частных фирм и превеликое множество, сторожевая обязанность возложена на Управление вневедомственной охраны. Я думал, что милиционеры-охранники должны жить неплохо.
Но в редакцию позвонили. Пожаловались на начальство, которое делает жизнь невыносимой. Я подъехал в один из научных институтов. Двое смелых от отчаяния, Николай Захарчук и Владимир Богатырев, стоят на посту охраны.
— Мы и так нищие, у меня зарплата – четыре тысячи, — говорит Николай. — Подрабатываем по совместительству, в свои выходные тоже дежурим. Но я даже июльских денег за эту работу пока не видел.
— Главное, непонятное что-то с деньгами творится, — это Владимир. – Дежурим с восьми утра до одиннадцати следующего утра. А в табеле написано: «С 9.00 до 9.00». И так — целый полк по Москве — тысяча человек. Что же получается, за год пять миллионов рублей? Мы в этом табеле отказались расписываться. Отказался наш товарищ — Сенаторов. Тогда попытались поссорить нас с остальными сотрудниками. Угрожали: никому вообще ничего не заплатим!
— А по-хорошему вы не пробовали говорить с командиром?
— Как же… — Николай смеется. — Сенаторова избили до сотрясения мозга, свои же офицеры надевали на него наручники. Меня старший прапорщик обещал убить. Сам погляди! – он протягивает лист. – Вот расшифровка, записали на кассету.
Читаю: «Я тебе говорю, я тебя повешу… Я тебя при всех, я тебя разорву на мелкие части… тебе п…».
— Потом подписи наши в табеле просто-напросто подделали! Мы в Управление вневедомственной охраны при ГУВД шлем заявление: подписи фальсифицированы. Пришел ответ: «Служебную проверку прекратить. Усилить контроль за ведением табелей»…
— Нас в черном теле держат, в прямом смысле слова, — это Владимир. — Построили мы тут баню. Старались. Отличная банька, после работы охота помыться, человеком себя почувствовать. А начальство заявляет: «Вам в баню ходить не положено!». Мы предлагали: давайте через день мыться, один день – вы, «элита», на следующий – мы. Нет и нет!
Николай говорит:
— Куда деньги расходуют, непонятно. В расходах есть статья «Премии». Но кому, когда и сколько платят – от нас скрывают. Может быть, сотрудник на бумажке премирован, а сам об этом не знает?
— И что дальше собираетесь делать?
— В суд подали, пускай платят положенное. — Николай вздыхает. — Комиссия к нам приезжала из МВД. Как приехала, так и уехала… Результатов никаких.
Я связался с помощницей командира этого полка Ларисой Скрыпник, она ведает связью с общественностью.
— Правда, что сотрудникам недоплачивают?
— Ничего не знаю.
Но дня не прошло, как раздался звонок — уже из профсоюза омоновцев при московском ГУВД, и опять с похожими жалобами. Выезжаю на встречу. Говорит председатель координационного совета профсоюза сотрудников милиции Москвы Михаил Пашкин:
— Братья-близнецы Сапрыкины руководят вместе подразделением ОМОНа, один у другого в подчинении. Командир Сапрыкин не может ответить, куда дел чужие премиальные деньги. А его брат, заместитель, и тоже Сапрыкин, утверждает, что якобы передал наши 50 000 кому-то – кому? — в хозяйственное управление ГУВД. Якобы оплатил камуфляж для омоновцев в Чечне. А на самом деле? Недавно наш сотрудник Петухов в платежной ведомости обнаружил, что его подпись трижды подделали. Он своих премий, за которые якобы расписывался, в глаза не видел!
— Предпринимали вы что-нибудь? – спрашиваю, понимая, что хеппи-энда и тут не дождусь.
— Посылали заявление в прокуратуру. Ответили нам из Контрольно-ревизионного управления ГУВД Москвы. Врио начальника пишет, что изложенные факты «документально» не подтвердились, а нарушения законодательства связаны с «мужеством и отвагой»… Издевается! Разве платежная ведомость и заявление сотрудника – это не подтверждение?
Набираю омоновский номер. На проводе – заместитель командира Глотов, который все опровергает:
— В профсоюзе засели неудачники. Их разговоры — чушь. Разберитесь сначала…
Согласен, в ситуации надо разобраться. Человек утверждает, что не ставил подпись и денег не получал, значит, нужна экспертиза, чтобы понять, с кого спрашивать (за воровство или же лжесвидетельство). Но почему-то такого не происходит.
Начальники разных рангов воруют по-разному. Не из-за разницы характеров. В силу разных возможностей.
Под ударом, как всегда, «маленький человек».
Сергей ШАРГУНОВ
P.S. Понимаю возмущение младших офицеров вневедомственной охраны. Знаю, сколько получают ребята из иных главков МВД России, ФСБ, милиции (представьте, лейтенант Федеральной службы налоговой полиции, окончивший юридический университет, получает меньше, чем 2000 рублей в месяц).
Но Сергей прав: откуда эти угодья, эти «новые дворяне», которые еще лет десять назад были дворовыми?
«Новая газета» уже много лет пишет об этих дачах. Повторяю: у нас много лишних. Не один раз на Комитете по безопасности Госдумы мы говорили о том, что при нищенской зарплате лейтенантов кое-кто у нас порой получает колоссальные деньги. Говорили, кстати, и о главном управлении вневедомственной охраны, которое сегодня лишнее в системе МВД при наличии огромного количества частных охранных структур. Нам жалко этих лейтенантов. Мы краснеем за генералов (в судейских, прокурорских, налоговых мундирах), которые заодно обворовывают своих юных лейтенантов.
Опять на юных лейтенантов не хватит бюджета России, который мы сейчас об суждаем в Госдуме.
Юрий Щекочихин, зампред Комитета Госдумы по безопасности
|
