|
Как бы вам понравилось, если бы, открыв бумажник, вы обнаружили, что потеряли 200 рублей? А 2000? А 200 миллионов долларов? Наш общий кошелек ежегодно легчает именно на столько. С тех пор как министр иностранных дел СССР Шеварднадзе в 1990 году, подписав Соглашение о разграничении морских пространств в Беринговом море, ударил по рукам с госсекретарем США Бейкером.
Белый зал Совета Федерации полон: сенаторы, мидовцы и чиновники Госкомрыболовства — идет очередное заседание рабочей группы Совфеда по пересмотру пресловутого соглашения Бейкера—Шеварднадзе. Страсти кипят.
— Десять лет мы несем убытки, десять лет береговая охрана США работает в этой зоне, которая отошла к Америке! А браконьеры не признают никаких границ, они заходят и браконьерничают! — возмущается Александр Назаров, экс-губернатор Чукотки, а ныне глава Комитета СФ по делам Севера и сопредседатель рабочей группы. (Из-за щедрости Эдуарда Амвросиевича Россия недополучает в среднем 150 тыс. тонн минтая. В денежном исчислении — это миллионы, хоть в рублях, хоть в валюте. — Ред.)
— На самом деле мы теряем как минимум 200 тыс. тонн ежегодно, — уточняет экс-министр рыбного хозяйства СССР, бывший зам Николая Рыжкова Владимир Каменцев.
Заседание это не первое и, похоже, далеко не последнее. Но есть ли от них толк? В конце сентября — начале октября председатель рабочей группы, глава комитета по международным делам СФ Михаил Маргелов, намерен отправиться в Вашингтон, чтобы объяснить своим коллегам — американским сенаторам — позицию российской стороны. “МК” попросил Михаила Витальевича поделился своими соображениями о том, как нам расхлебать кашу, заваренную 12 лет назад.
— Как так получается, Михаил Витальевич, что, если соглашение Бейкера—Шеварднадзе не было ратифицировано ни советским, ни российским парламентом, ни американским конгрессом, оно тем не менее действует. Может быть, его просто “взять и отменить”?
— Мы не говорим, что договор надо отменять. Его надо модифицировать. Отменять то, что уже принято и действует, крайне сложно. А вот принимать поправки — нормальная парламентская практика. Сделать содержание документа удовлетворяющим обе стороны.
— После вашей встречи с послом США в России Александром Вершбоу можно ли говорить, что позиция американской стороны изменилась? Что американцы готовы пойти на определенные уступки?
— Принципиально важно, что позиция американцев неконфронтационная. Это позиция конструктивная. Они признают наличие проблемы и готовы ее обсуждать. Скажем, между береговой охраной США и Федеральной пограничной службой России налаживается рабочее взаимодействие. Господин Вершбоу мне о нем достаточно подробно рассказал. К сожалению, нет пока подобных подвижек у Госкомрыболовства и у соответствующих американских структур.
— Получается, что усилий исполнительной власти двух стран недостаточно, и поэтому к решению проблемы пришлось подключиться законодателям — российским и американским сенаторам?
— А это не ново. Вспомните, как брюссельская бюрократия и московская 10 лет вели разговоры по Калининграду — и ни до чего не договорились. Пришлось проблемой заниматься лично президенту, назначать своего спецпредставителя...
В нашем случае с соглашением Бейкера—Шеварднадзе то же самое: 12 лет две бюрократии, вашингтонская и московская, пытаются договориться. Но нет взаимоприемлемого решения. Поэтому парламент обратил на это внимание. Это нормальный политический процесс. Это прозрачный, гласный политический процесс. Просто мы к такому в нашей стране еще недостаточно привыкли.
— То есть скандала нет — есть бюрократия, которая буксует на пустом месте. А пока наших рыбаков в спорной зоне заворачивает к своим берегам американская береговая охрана. Свежо предание, как российский траулер “Вийтна” обвинили в нарушении морской границы США — той самой “линии Бейкера—Шеварднадзе”.
— Одно дело — переговоры, одно дело — позиция дипломатов, одно дело — позиция американских сенаторов. И другое дело — действия конкретного командира конкретного катера береговой охраны. Естественно, не всегда люди, несущие службу по защите рубежей своей страны, действуют исходя из высшей политической целесообразности, а не из “законов переднего края”. Я допускаю, что и впредь могут возникать инциденты, но то сотрудничество между американской береговой охраной и нашей ФПС, которое налаживается, позволяет мне сделать предположение, что по крайней мере в координации будет легче “разруливать” такие ситуации.
— С чем сенатор Маргелов едет в Вашингтон?
— С желанием найти взаимоприемлемое решение этого вопроса. В исторической традиции наших стран, к сожалению, в годы “холодной войны” было слишком много конфронтации и слишком много попыток, что называется, прищемить хвост друг другу. Но мы готовы уйти от этого, верим в способность наших партнеров к позитивному диалогу. Я буду предлагать силами совместной рабочей группы сената США и Совета Федерации подготовить доклад по этой проблеме. Потому что для нас как законодателей принципиально важно рассмотреть этот случай как модель, как прецедент. Классический пример того, как долгая нератификация с одной стороны загнала проблему вглубь и вывела ее опять же на политический уровень.
— То есть превратила в скандал, которого можно было избежать. И что теперь?
— Я буду предлагать американцам участвовать в парламентских слушаниях в январе будущего года в Москве. Буду предлагать по примеру того, как мы работаем по отмене поправки Джексона-Вэника, так же в режиме постоянных, практически ежедневных консультаций с американскими законодателями искать взаимоприемлемое решение по проблеме спорных территорий в Беринговом море.
— Симптоматично, что проблема, о которой молчали 12 лет, всплыла именно сейчас, когда отношения с Грузией, которой руководит Шеварднадзе, обострились донельзя. Совпадение?
— Ну мало ли что совпало по времени? Для меня это совпало в первую очередь с бюджетным процессом. Бюджет на будущий год верстается достаточно жестко. Регионам приходится затягивать пояса. Мы в Совете Федерации, что называется, начали скрести по сусекам — думать и смотреть, где есть резервы, которыми можно бы пополнить бюджет...
— Так вот с чего начался сыр-бор, а затем и шум в прессе?
— Нас больше волнует экономика. А она в этом вопросе связана с политикой. Мы не настолько наивны, чтобы предположить, что решим этот вопрос за две недели. И что уже с января будущего года на Чукотку и Камчатку прольется золотой дождь. Но начинать процесс когда-то надо...
После беседы я взял в руки калькулятор и занялся простенькой арифметикой: 200 млн. $, теряемых в год в беринговой “дыре”, умножить на 12 лет. Получается 2 миллиарда 400 тысяч долларов! Столько мы потеряли. США — потенциально приобрели. И если вернуть то, что с возу упало, нельзя, то хотя бы поделиться-то можно?
|
