Когда выдавался свободный час после сдачи номера газеты, а в кармане оказывалась заначка достоинством в трешник, не было никаких сомнений, где лучше всего употребить и деньги, и время. У нас был свой дом, а в доме том - любимое пристанище по имени пивбар. Боже мой, как там было шумно, тесно, прокурено! Широкие деревянные лавки вдоль стены в торце и посреди зала не могли вместить всех алчущих, а такие же широкие и длинные столы - всех кружек, которые на них пытались поставить и те, кому удалось втиснуться среди сидящих, и те, кто ждал своего часа, отстояв очередь у стойки и наполнив граненые поллитровые емкости. Они извиняюще просили: "Ребята, можно кружечки поставить? На время. Вот сюда, на уголочек". С пивными заведениями в Москве тогда было туго... Слава о пиве в Домжуре шла по Москве. Там были раки и лангусты, не говоря уж о примитивных креветках. Но то было удовольствие из дорогих, а фирменные бутерброды Дома - кусочек батона с мелко рубленной ветчиной, кусочками лечо и еще чего-то такого пикантного стоили 17 или 20 копеек, точно уже не помню. Были и бутерброды с сыром, копченой и вареной колбасой и непременные почему-то вареные яйца. Авторы мужского пола (иногда и женского), герои очерков и репортажей, просили: "Нельзя ли попасть в ваш пивной бар? Столько слышал о нем". С улицы в Домжур не пускали. Право входа имели обладатели членского билета Союза журналистов СССР. Могли они привести с собой и одного гостя. Строгие дамы у входа следили за порядком. Но все равно какой-то чужой народ просачивался, растворяясь затем в ресторане и в том же баре. Были гости и другого плана. Юрия Гагарина я видел лично. В сопровождении нескольких военных он проследовал через зал в небольшую комнату для особых посетителей, но рукой помахал всем, кто среагировал на его появление. Именитые поэты, писатели, композиторы, режиссеры, артисты тоже забегали выпить кружечку-другую и, бывало, застревали на долгие часы. Потому что здесь был настоящий клуб, куда приносились самые свежие новости и сплетни, обсуждались дела в стране и в мире, превозносились одни кумиры и низвергались другие. А в холле, где стояли шахматные столики, любой желающий мог проиграть самому Михаилу Талю - выдающийся гроссмейстер проводил здесь многие вечера. Но каждое лето Домжур закрывался на текущий ремонт, а по осени мы входили в него и ничего понять не могли. Зачем-то он перекраивался наново. Что-то появлялось, что-то исчезало без всякой логики, менялось местами без согласования с Союзом журналистов. Нашим домом командовали не наши люди. Одно время директором там был отставной адмирал. С его благословения наш творческий клуб заполонили люди в военной форме из Министерства обороны, расположенного рядом, на бывшей улице Фрунзе, да самодовольный упитанный торговый люд. И вот однажды после такой летней паузы мы своего пивбара не увидели. Вместе с ним исчезла со стены уникальная галерея карикатуристов - отечественных и чужеземных. Наверное, во всяком человеке сидит этакий Вася, который оставляет следы своего пребывания на планете: "Здесь был Вася..." И дата. Но у людей более высокого интеллекта и культуры это проявляется и в более изысканных формах. Они оставляют свои автографы потому, что их просят сделать это. Так появились на стене бара экспромты на пивную тему француза Жана Эффеля, датчанина Херлуфа Бидструпа, Кукрыниксов, Бор. Ефимова, Вл. Добровольского, Евг. Щукаева и других юмористов-сатириков. Идея оказалась заразительной. Я видел, как вдруг вставал уже изрядно подогретый тип и порывался отметиться на стене. Но тут выносился всеобщий приговор: не достоин! Пивная журналистская братия хорошо знала, кто чего стоит и кто есть кто. Во всем цивилизованном мире такое спонтанное и бесплатное приобретение, не имеющее аналогов, тут же употребили бы себе на пользу и на рекламу. А наши маляры по указанию отставного адмирала все это замазали и сам бар прикрыли. Перевели его в соседнюю "кишку", поставив там длинные пластиковые грибы. Атмосфера прежнего общения была разрушена. Однако люд газетный тянулся и сюда по многолетней привычке. Благо закусь оставалась той же. Но очень скоро зуд неуемной реконструкции похерил и это пристанище пишущей братии. Теперь Дом журналиста, что на Суворовском бульваре, ничем не отличается от множества питейно-обдиралочных заведений, рассчитанных совсем не для общения журналистов, забежавших на скорую ногу и не имеющих бездонных кошельков. Так мы стали бомжами, имея собственный ДОМ. Какой-то намек на пивбар еще оставался после капитальной реконструкции особняка, но очень скоро бутылка пива там стала не по карману репортеру и даже обозревателю газеты. А затем бар попросту превратили в ресторан. Теперь там изящные белые столики и такие же белые витые стулья. Но как же они проигрывают протертым, отшлифованным штанами дубовым лавкам и пропитанным пивом дубовым же столам прежнего нашего пивного бара! Спасибо тебе, "Общая газета", что дала возможность вспомнить и взгрустнуть о прошлом, в котором было все: непритязательность и восторг молодости, советский кретинизм больших, а еще пуще маленьких начальников, творивших по велению левой ноги, что в правое полушарие взбредет. А мы, радевшие на газетных полосах за справедливость в чужих домах и весях, не смогли отстоять свой собственный мирок, в котором было так хорошо.
|