|
Выдержки из дневника, который рабочая плавбазы Валентина Шкинч вела во время многомесячных промысловых рейсов. Вела, чтобы не сойти с ума...
Они рабы «рыбной мафии»...
Нашумевшее убийство генерала-пограничника Виталия Гамова привлекло внимание общественности к проблемам рыбной отрасли. На страницах газет замелькал термин «рыбная мафия». Собственное расследование проводит и «Комсомольская правда», опубликовавшая серию материалов с Сахалина и Курил - о подоплеке взаимоотношений браконьеров и пограничников, о хитроумных схемах увода миллиардов долларов из казны.
Сегодня мы предлагаем взглянуть на проблему с другой, еще не исследованной стороны. Со стороны маленького человечка в металлической утробе плавбазы, бесправного раба, который изо дня в день, из месяца в месяц чистит рыбу для этой самой мафии – для «головы», которая, похоже, сама по себе никогда не сгниет.
Иногда рабы все-таки оказываются в центре внимания, как это случилось прошлой весной, когда рыбаки «Дальморепродукта», требуя зарплаты, перекрыли центр Владивостока. Страна запомнила стычку рыбообработчицы Светланы Демидовой с трехлетней дочкой на руках и начальника ГИБДД Владивостока – объектив телекамеры заснял убедительный милицейский кулак. Запомнился и совсем недавний визит президента Владимира Путина в палаточный городок бастующих рыбаков под Владивостоком. Но эта «забастовка» имела ярко выраженный номенклатурный привкус, всей правды там говорить не хотели...
О черной житухе маленьких людей пишет 55-летняя Валентина Шкинч. Восемь лет назад она, оставив на берегу в умирающей деревне дочь и маленькую внучку, впервые ушла в море на заработки. На плавбазы «Дальморепродукта» таких, как Шкинч, берут рыбообработчицами. Зачем, воротясь с вахты в каюту, смертельно уставшая немолодая женщина доставала карандаш и тетрадку? Затем, ответила она мне, чтобы не сойти с ума.
Наталья ОСТРОВСКАЯ. (Наш спец. корр.). Владивосток.
ДНЕВНИК ПЕРВЫЙ. ПЛАВБАЗА «ВСЕВОЛОД СИБИРЦЕВ»
8 июля 1999 года. Отход с мыса Абросимова (рейд Владивостока) объявлен буднично, вяло. Не сыграли традиционный марш «Прощание славянки». Капитан - никакой, это уже ясно.
11 июля. День рыбака. Борщ пустой: ни жиринки, отмоченная капуста. Выдали всем по «праздничному набору»: бутылка минералки, баночка ананасового компота. Я от «подарка» отказалась, попросила отнести его капитану. Весь комсостав гуляет на всю катушку. Прибывшие впервые обработчики - тоже. Передрались на корме: не поделили официантку из судовой столовой.
14 июля. Достигли берегов Камчатки. Кругом снег. +10. Добытчики возят нам красную рыбу. Судном заправляет инспектор отдела кадров - ущербная баба с грубым лагерным голосом. С утра до глубокой ночи вещает по спикеру (общесудовая трансляция. - Н. О.) - спят люди, нет ли, ее не волнует. Она пять лет без отпуска и почти столько же без берега - там уже нет ничего человеческого. Чем работаем мы, раздельщицы: тупые ножи и ложки-крючки. Приспособлений, чтобы удерживать кету и нерку (огромные рыбины - до 8 -10 кг) на маленькой доске, нет; для мытья рыбы идет ледяная забортная вода. Стынут руки и ноги. Даже старые работницы не могут выполнить норму - 3 тонны в смену (12 часов через 12).
21 июля. Прилов - навагу, камбалу - десятками, сотнями корзин выбрасываем за борт. Говорят, невыгодно морозить. А ночью по каютам ходил мент (работник службы безопасности плавбазы. - Н. О.). Рылся везде, вплоть до тряпок. Нашел у одной из женщин голову нерки, устроил скандал. Это ли дело мента? Прислуживает за 700 долларов в месяц. А нам хотя бы по 70 заплатили. Не дай Бог моей дочери участи морячки.
25 июля. По судну валяются презервативы. Девчата-рыбообработчицы надевают их на пальцы, под нитяные перчатки, потому что даже на разделку не дают резиновые перчатки. У половины порезаны пальцы. Йода в лазарете нет, а презервативы в избытке, и их раздают бесплатно.
26 июля. Еще раз убеждаемся, что мы - рабы. Мент-бугай выдавал «неграм» по кусочку масла. Тем, кто просил добавки, говорил: «Обойдешься». Не хочу унижаться. Взяла стакан холодного чая, пару сухарей и съела в раздевалке.
Не получить бы за свой характер дубинкой по голове.
Толпа худеет. Сегодня были котлеты из гнилой рыбы. Странно, что качество пищи не проверяет лазарет, как это было раньше.
1 августа. По-прежнему стоим на северо-востоке Камчатки. Сегодня всю ночь шла гнилая рыба. Жуткая вонь. Пока эту обрабатывали - замораживали, делали консервы, - пропадала свежая. И это все пойдет за бешеные деньги в магазины.
Состояние слабости, ноет желудок. Многие не понимают, что это отравление запахом.
8 августа. Рука с трудом держит ручку. Сорвала на разделке. Но в грязь лицом не ударила: 15,5 бункера! Господи, как я устала сегодня. Мама моя, спасибо, что дала мне здоровье.
Начальство творит произвол. Сверхурочно заставляют работать бесплатно, шарятся по каютам, всех подозревают в воровстве. А икра и молоки тоннами уходят за борт.
11 августа. Идем на Курилы. Сахалинский берег, город Поронайск. Оказывается, еще в 1994 году (!) наш «Сибирцев» задолжал поронайцам энную сумму за рыбу. Теперь мы будем за нее расплачиваться. Кто-то гребет миллионы, а мы лишаемся своих копеек.
ДНЕВНИК ВТОРОЙ. ПЛАВБАЗА «РЫБАК ПРИМОРЬЯ»
3 февраля 2001 года. Охотское море. Скоро три недели, как идем на север к нашей плавбазе на транспортном судне «Невельской». Сегодня начались торосы. Двигатели глохнут, их ремонтируют. Уже дважды ребята заваривали пробоины. Сейчас утро. Стоим в необозримом ледяном поле, вокруг никого. Может, и 8 Марта отмечать будем здесь? Никому мы не нужны.
14 марта. Все еще идем к «Рыбаку Приморья». Мы с камбузницей Олей (в этот рейс Валентина пошла матросом камбуза. - Н. О.) потихоньку выбрасываем за борт непригодные к употреблению продукты. Мясо говяжье изъедено крысами и воняет мочой. Сухое молоко вперемешку с крысиным калом. Рожки хорошие кончились, сегодня варили гнилые, видимо, где-то подмокли. Все тщательно перебираем, мясо мою с «Ферри».
Экипаж продает спиртное. Так называемый спирт - это чистящее средство, 250 граммов за 100 рублей. Народ покупает и пьет. То, что везли с собой на базу, давно выпито.
22 марта. Наконец-то дошли! Рыбы нет. К базе не приписано ни одно добывающее судно. Заработок за февраль у матросов-обработчиков - 700 рублей. У нас, камбузниц, на 200 меньше. Капитан скоро уезжает, что связано с недостачей красной икры, количество называют астрономическое. На базе два мента. Продукты привозили сюда последний раз еще до Нового года.
Печальная весть. На плавбазе «Рыбак Владивостока» умерла моя хорошая знакомая Шурочка Шарко, 51 год. Только в прошлом году оформила льготную пенсию. Сама с Украины. Царствие тебе небесное. Только вот когда душа твоя обретет покой? Очень долгим будет твой последний путь, Шурочка.
4 апреля. Трое суток гоняли то на север, то на юг. Ни одной рыбки, и масса зря потраченного топлива. Люди пьют. Страха потерять эту проклятую работу ни у кого давно нет.
В коридоре камбуза старпом установил железную решетку, и мы сидим, как в тюрьме. А овощи - одна гниль. Откуда их берет фирма-агент? С владивостокской свалки? Нет и хорошей муки. На мешках ни одного ярлыка. Видать, левую фирмачи по дешевке скупили. Хлеб получается клейким. Говорят, на коносаменте (грузовой документ) было написано: «Приятного аппетита и счастливого плавания!»
11 апреля. Дурдом продолжается. Отгруженную продукцию нам вернули. Оказывается, не тому отгрузили. Минтай закончился. На базе пьянки, драки, чуть не каждый день где-то что-то загорается, видимо, уже назло поджигают. Травки на судне немерено - привезли на «Невельском».
В открытый трюм падает снег, тает, работать опасно - скользко. В трюме минус 30. Нести ящики с рыбой и в то же время не шагать, а едва семенить, чтобы не упасть и не сломать себе руки-ноги, очень трудно. Вокруг стоят погонялы-мастера, только что без плеток. В ответ на реплики «рабов», что бежать опасно, мастерица ответила: «Убьетесь - поставим других». Желающих записаться на перегруз действительно много: иногда здесь заработок превышает размер пая.
|
